Провал - Анджей Збых

— Постараюсь сделать всё, что в моих силах, — ответила Кобас.

— Я был уверен, что мы поймём друг друга и придём к соглашению. Вы, пани Кобас, весьма рассудительная женщина. Видимо, мы не должны напоминать вам, что наше задание срочное. — Незнакомец направился к дверям. — Да, вот ещё что. — Он повернулся и пристально посмотрел в лицо Кобас— Если вы надумаете сообщить о нашем сегодняшнем разговоре оберштурмбанфюреру Гейбелю или кому-то другому из своих немецких приятелей, то советую сразу же выбросить эту мысль. Жаль будет, если пани Кобас не доживёт до конца войны, правда?

— За кого вы меня принимаете? — воскликнула Кобас с возмущением. — Ведь я полька! Каким образом я должна сообщить вам о выполнении задания?

— Мы сами обратимся к вам, — учтиво поклонился ей мужчина уже у двери. — Прошу нас не провожать, дорогу мы знаем…

Ирмина Кобас осталась в прихожей одна. Она дотронулась ладонью до лица, поплотнее закуталась в халат. От волнения и усталости она всё ещё дрожала. Закрыла дверь на все три замка и массивную цепочку.

11

Клос сидел в углу полутёмного подвала на каком-то ящике, который партизан с рябинками на лице подсунул ему ударом ноги.

В подвале хранился картофель, огороженный досками. Клос машинально взял одну из картофелин. Он делал вид, что слушает партизана, который уже в течение часа не замолкал ни на минуту. Украдкой разведчик посмотрел на часы. До полуночи оставалось четверть часа.

— Думаешь, шваб, тебе удастся спастись? — спросил партизан. — Не рассчитывай на это. Отправишься на тот свет ещё сегодня. Я тебя вот из этого немецкого автомата и прикончу. А ты знаешь, откуда у меня этот автомат? Одна такая же дрянь, как и ты, по пьянке стреляла из него по детям, как по воробьям… Теперь этот жандарм из Гутиска давно уже в аду вместе с чертями. Я помог ему отправиться в пекло, а автомат взял, чтобы добивать всякую фашистскую нечисть.

Клос решительно встал. Партизан умолк, выпрямился, внимательно следя за движениями Клоса и направив на него автомат.

— Позови командира! — потребовал Клос. — Хочу ему кое-что сказать.

— Мог с ним поговорить и тогда, когда он хотел этого, а сейчас сиди и молчи. Командир занят, у него дела поважнее, чем заниматься с каким-то недобитым фрицем!

«Да, ситуация! — подумал Клос. — Если командир действительно куда-то ушёл, то мне некому сказать, что я „J-23“. А Бартек, видимо, ещё не вернулся. Иначе я не сидел бы здесь в подвале, под охраной этого разговорчивого парня, который держит меня под прицелом автомата».

Клос, расстроенный, снова сел на ящик, сунул руку в карман, вынул сигареты и спички, закурил. Партизан с завистью втянул в себя дым табака.

— Кури, кури, — пробурчал он, — это твоё последнее удовольствие. Я должен был отобрать у тебя и сигареты. А вот если бы я был на твоём месте, а ты на моём, то ты, дрянь…

Клос снова сунул руку в карман, вынул пачку сигарет и бросил партизану. Парень схватил её на лету. Он взял в рот сигарету, начал похлопывать руками по своим карманам в поисках спичек, а автомат зажал между коленями.

Клос снова полез в карман, достал спички и сорвался с места. Партизан не успел даже сообразить, что произошло, как почувствовал, что прижат к полу.

Одного удара Клосу было достаточно, чтобы выбить оружие у парня и сдавить ему горло. Партизан захрипел и потерял сознание. Клос своим шарфом связал ему руки и осмотрелся, стараясь найти что-нибудь такое, чем можно было бы связать и ноги.

Нашёл какую-то верёвку, прочно связал своего пленника, поднял его автомат, отряхнулся. После борьбы с парнем сил у Клоса не убавилось, хотя партизан был физически крепким. Вот когда пригодилось Клосу умение пользоваться приёмами дзюдо, которым научил его во время шестимесячной подготовки инструктор!

Клос решил пробраться к радиостанции. Когда он первый раз разговаривал с Флорианом, то заметил тянувшиеся от шкафа провода антенны.

Выйдя из подвала, Клос поднялся наверх. Его беспокоила тишина в коридоре. Он слегка приоткрыл дверь комнаты, в которой должна была находиться радиостанция. Через полуоткрытую дверь заметил девушку, с задумчивым видом сидевшую на кровати. Неподалёку от двери стоял стол, на котором лежали его документы и пистолет.

Клос толкнул дверь и направил дуло автомата в сторону радистки. Девушка вскочила и потянулась к столу. Но Клос оказался проворнее. Он схватил пистолет и документы, спрятал их в карман, а дулом автомата указал девушке, чтобы она подошла к шкафу.

— Стреляй! — крикнула Анка. — Почему не стреляешь, ты… — Девушка запнулась, как бы подыскивая более подходящее слово для этого ненавистного ей немца.

— Жаль время, — спокойно сказал по-польски Клос. — Через три минуты, пани Анка, ваше время передачи. Прошу взять карандаш, записать всё, что я скажу, и зашифровать. И не медлите! Начинаю: «От „J-23“…

— От «J-23»… — повторила девушка и радостно рассмеялась: — А мы-то думали…

— Торопитесь! Прошу записывать: «Объект, упомянутый в предыдущей информации, должен быть подвергнут массированной бомбардировке не позднее ночи со среды на четверг. Обязательно и непременно в это время. Фотокомплект, касающийся дела „М“, в пути».

«Мне ничего не оставалось, как довериться этой девушке, — подумал Клос, когда Анка шифровала донесение. — Просто не было иного выхода».

— Закончили, пани Анка? — спросил он громко.

Девушка кивнула. Она подошла к шкафу, где размещалась радиостанция, открыла дверь, надела наушники. Ключ радиопередатчика ритмично застучал.

— Всё в порядке, — с облегчением сказала она через несколько минут. — «Тётя Сюзанна» подтвердила приём.

— Доложите Бартеку, что завтра я буду ждать его в пункте три. Он знает, где это. — Клос повернулся к двери, за которой послышался какой-то шум, приподнял автомат. В дверях появился Бартек.

— Я так и думал, что ты приедешь, — сказал он, поздоровавшись с Клосом. — Тревожился за тебя. Боялся, что Филипп…

— У Филиппа провал, он арестован гестапо. — Клос присел на кровать и закурил сигарету.

— Филипп арестован? — удивился Бартек. — Я и не знал… Его нужно срочно спасать!

Клос забыл обо всём, что с ним произошло здесь до прихода Бартека. Всё необходимое передано в Центр. Он был убеждён, что бомбардировка военного завода, где испытывается новый танк инженера Мейера, будет осуществлена вовремя.

Теперь предстояло решить не менее сложную задачу — освободить Филиппа. Но как?

Бартек с минуту тихо разговаривал с Анкой, потом присел возле Клоса.

— Мы уходим отсюда в полночь, — сказал он. — людей, которые видели тебя, Ганс, я на всякий случай откомандирую в другой отряд. Постарайся что-нибудь узнать о Филиппе. Штаб решил, что если представится возможность, то мы должны пойти на риск, чтобы освободить его.

Бартек проводил Клоса до шоссе.

— Пока не знаю, смогу ли я сделать что-нибудь для Филиппа, — сказал, прощаясь, Клос, — но на всякий случай мне необходимо иметь под рукой в городе четырех отчаянных парней. Желательно, чтобы они говорить умели по-немецки. Если Филиппа будут перевозить куда-нибудь в другое место, что вполне вероятно, я дам тебе знать. И помни о связи со мной. Мне больше не хотелось бы искать тебя так долго в лесу. Не забывай, что офицеру абвера не всегда можно отлучиться на такое длительное время.

Расстались они у шоссе, договорившись о следующей встрече.

Когда Клос дошёл до железнодорожной станции Трокишки, уже начало светать. Подходил первый поезд.

Он благополучно добрался домой. Не стал будить Курта, который спал на кухне. Даже через закрытые двери было слышно, как ординарец похрапывает. На столике около кровати стоял приготовленный и давно остывший ужин и лежала записка, что звонил оберштурмфюрер Бруннер, который просил господина обер-лейтенанта связаться с ним.

Но только вечером Клос выбрал время, чтобы позвонить в гестапо.

Перед этим он должен был представить подробный рапорт своему шефу Роде о неудавшейся экспедиции, как он выразился, в лес. В результате практического обследования на месте он установил, что в этом лесном массиве значительной группировки партизан не должно быть. Не обнаружил он также и следа какой-либо радиостанции.

Роде, видя, что Клос от усталости еле держится на ногах, отослал его отдыхать.

— Когда вы, господин обер-лейтенант, отдохнёте, позвоните оберштурмбанфюреру Гейбелю, — сказал полковник. — У него к вам какое-то дело, но сначала отоспитесь. Пусть в гестапо не надеются, что офицер абвера по их первому зову прибежит к ним. О беседе с Гейбелем потом доложите мне. Итак, последовав совету полковника Роде, Клос сначала как следует выспался, потом не спеша принял ванну и пообедал. И только после этого позвонил Гейбелю.

Оберштурмбанфюрер пригласил Клоса к себе в гестапо. Он был настроен воинственно.