Дело о портрете Моны Лизы - Алексей Калугин

Проворно выхватив монеты из пальцев онемевшего от изумления инспектора, старик хлопнул дверью. Негромко щелкнул дверной замок.

Ладин тряхнул головой, прогоняя наваждение. Старику ничего не могло быть известно о тех, кто был нужен инспектору. Он просто ляпнул первое, что пришло в голову, рассчитывая на случайное попадание в цель, как сделал бы на его месте любой другой предсказатель. Не исключено, что это была стандартная заготовка, с помощью которой старик вытягивал денежки у каждого, кто случайно заглядывал к нему в комнату.

И все же Ладин решил следующей проверить комнату, расположенную в конце коридора, в которой по показаниям сканера находились трое. Нет, вовсе не потому, что так посоветовал ему старик. Просто окна комнаты выходили на галерею, а следовательно, с высокой степенью вероятности можно было предположить, что клинеры обосновались именно в ней. Если, конечно, они не были полными остолопами.

Благодаря инертному составу, которым он загодя обработал подошвы башмаков, шаги инспектора были не слышны. Подойдя к двери последней комнаты, он замер и, затаив дыхание, прислушался. Из-за двери доносились негромкие, приглушенные голоса. Разобрать, о чем шла речь, было невозможно. Инспектор не мог даже определить, на каком языке велся разговор.

В универсальный сканер, замаскированный под кошель, висевший у Ладина на поясе, был встроен высокочувствительный микрофон, с помощью которого можно было узнать, о чем говорили люди за дверью, но использовать его в настоящий момент было бы в высшей степени неосмотрительно – в любую секунду кто-нибудь из постояльцев мог выйти из комнаты.

Инспектор осторожно положил пальцы на дверную ручку и едва-едва надавил на нее. Дверь не поддалась. Ладин сильнее надавил на дверную ручку, чтобы окончательно удостовериться в том, что дверь заперта.

Неожиданно дверь широко распахнулась, и инспектор оказался лицом к лицу с парнем лет тридцати пяти в ярко-зеленом расстегнутом на груди кафтане. У парня было бледное лицо с тонкими чертами и непропорционально длинным носом. На подбородке топорщилась нелепая бородка. Прямые черные волосы были расчесаны на тонкий, как лезвие бритвы, пробор, разделяющий продолговатую, словно дыня, голову парня на две равные половины.

Не говоря ни слова, парень почти без замаха ударил инспектора кулаком в челюсть. Удар получился не очень сильным, – похоже, парню не часто приходилось махать кулаками, – но от неожиданности инспектор отшатнулся назад. Толкнув инспектора плечом, парень проскочил между ним и дверным косяком и кинулся к выходу на галерею.

Следом за ним из комнаты рванулся блондин в красном кафтане и голубых панталонах. Этого инспектор уже не упустил. Прыгнув на парня сзади, Ладин сбил его с ног, не давая опомниться, завернул руки за спину и в один миг затянул на них тонкий пластиковый ремешок силовых наручников.

Из комнаты послышался звук бьющегося стекла.

Оставив парня со скованными руками в коридоре, инспектор метнулся в комнату.

Окно в комнате было высажено вместе с частью рамы. А за окном, на узкой пристенной галерее отчаянно боролись двое, один из них был агентом, оставленным Ладиным возле дальней двери, а другой – тем самым безымянным покупателем картины, которого так великолепно изобразил Франческо. На спине у клинера тоненьким ремешком была закреплена короткая черная туба, в которой, вне всяких сомнений, находилась картина.

Перепрыгнув через подоконник, инспектор оказался на галерее, рядом со сцепившимися противниками. Он уже протянул руку, чтобы сорвать со спины клинера заветную тубу, но клинер, опередив его на какую-то долю секунды, обхватил своего противника поперек пояса и, заорав так, будто у него что-то лопнуло внутри, вместе с агентом перевалился через парапет.

Навалившись грудью на парапет, Ладин успел увидеть, как оба упали на землю. Ни один из противников, похоже, серьезно не пострадал, и оба почти одновременно вскочили на ноги. Клинер кинулся было бежать в сторону выхода со двора, но оттуда наперехват ему несся второй агент, оставленный Ладиным возле лестницы. Развернувшись на девяносто градусов, парень бросился напролом сквозь окружающую дом живую изгородь из густого колючего кустарника.

Агент успел догнал клинера, но рука его, скользнув по спине парня, только сорвала с нее черную тубу. Не устояв на ногах, парень упал и покатился вниз по крутому склону. Проворно вскочив на ноги, он сломя голову кинулся прочь. Пробежав метров сто с рекордной скоростью, парень нырнул в густые заросли жимолости, и его красный кафтан исчез из виду.

Черноволосого, первым выскочившего из комнаты, уже и след простыл.

Но инспектора сейчас интересовали не злоумышленники. Один из троицы незадачливых похитителей лежал со скованными за спиной руками в коридоре, и этого было достаточно, чтобы выдвинуть против клинеров обвинение в попытке похищения величайшей картины эпохи Возрождения. А то, что сама «Джоконда» находится в черной тубе, которую держал в руках агент, не вызывало у инспектора никаких сомнений. Если там была не картина, то, спрашивается, чего ради, спасаясь бегством, клинер прихватил тубу с собой?

Из-за лестницы появился невысокий коренастый мужчина с красным, одутловатым лицом и растрепанными рыжими волосами. Короткий темно-синий кафтан со вставными оранжевыми клиньями едва сходился на его выпирающем животе, а розовые панталоны обтягивали жирные ляжки, словно тонкая оболочка колбасу. Это и был хозяин дома Умберто да Сторци.

– В чем дело?! – визгливо заорал он, обращаясь к Ладину, который первым попался ему на глаза. – Какого черта здесь происходит? – взгляд толстяка, скользнув по ряду окон, остановился на выбитом. – Какого черта! – возопил он так пронзительно, что впору было уши затыкать. – Вы разнесли мой дом!

– Успокойтесь, уважаемый, – направляясь к лестнице, у подножия которой стоял возмущенный хозяин доходного дома, инспектор поднял руку.

Жест был успокаивающим, но одновременно и твердым, чтобы дать да Сторци понять, что обратившийся к нему человек не только контролирует ситуацию, но к тому же еще и обладает достаточной властью, чтобы доставить домовладельцу столько неприятностей, сколько сочтет нужным.

Да Сторци притих, но все же счел нужным заметить:

– Я всего полгода назад сделал в доме ремонт.

– Не волнуйтесь, синьор да Сторци, внакладе вы не останетесь, – сбежав по лестнице, Ладин ободряюще хлопнул толстяка по плечу. – Так уж случилось, что в одной из комнат вашего дома поселились трое негодяев, пытавшихся надуть меня на приличную сумму. А я, хочу вам сказать, такого отношения к себе не терплю. Мои люди выследили этих жуликов, и мы пришли сюда, чтобы свести с ними счеты. Вы можете сами оценить ущерб, который был нанесен вам при этом, и я незамедлительно возмещу его.