Кесарь - Даниил Сергеевич Калинин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ох, недовольны недавние крестьяне таким распределением, хочется мужикам и самим по ворогу врезать! Но практически все бойницы с тыльной стороны вежи перекроют ветераны отряда – а точность их огня будет однозначно выше, чем у недавнего пополнения… Кроме того, к моему вящему изумлению, к бойницам встал и Шеин с четверкой телохранителей. На мой немой вопрос, застывший в глазах, он только раздражённо махнул рукой: мол, твои стрельцы, ты и командуй! А мы тут как-нибудь сами... Ну, собственно говоря, действительно сами - воевода и его ближники вооружены дорогими колесцовыми карабинами, чья скорость перезарядки выше, нежели чем у фитильных пищалей.
И как-то сразу вспомнилось, что в прошлой истории во время последнего штурма Смоленска, Михаил лично застрелил десятерых немецких наёмников, штурмующих Коломинскую башню - где воевода укрыл семью. Помимо Шеина в башне оставалось всего пятнадцать ратников... И возможно, тогда именно личная доблесть воеводы спасла его родных. Ведь не сдержи русичи первый, самый яростный штурм ландскнехтов, те просто перебили бы всех защитников вежи и укрывшихся в ней гражданских! А так ляхи, немного опомнившись, все же предложили Шеину сдаться - и в конце концов, ради спасения родных, он поступился своей гордостью и честью, сдавшись в королевский плен Сигизмунда Вазы.
Где его вскоре запытали до полусмерти...
- Пали!!!
Из-за спины раздался зычный крик Николы Кругова – а затем и слитный залп его стрелков, прервавший размеренный ход моих мыслей. Грохнуло и со стен – довольно плотно, но все же не так убийственно, как если бы вели огонь все четыре сотни стрельцов, собравшиеся на примыкающих к нашей веже, а также соседних пряслах!
То есть на участках стен от башни и до башни; в старину их длина равнялась полету стрелы…
И все же, несмотря на картечный выстрел, а также залп стрельцов и чуть припоздавший орудийный огонь с соседних башен (с них по панцирным всадникам ударили простыми ядрами), казаки стремительно ворвались в раскрытые ворота, на полном скаку! Часть их тут же спешилась и бросилась к запертым, укрепленным изнутри дверям Молоховской башни. Иные ринулись вдоль стен в обе стороны – но уже вскоре их встретили дружные залпы оставшихся у возов стрельцов, да картечь спущенных вниз пушек!
Ох, и знатно же внизу громыхнуло! А после по ушам буквально ударил дикий визг покалеченных картечью черкасов, да их скакунов…
Наконец, часть всадников устремилась вперед, по кривым Смоленским улочкам, в самую нашу западню! Ведь через двести, самое большое триста метров их ждут баррикады из укрепленных возов, да все та же добрая картечь…
- Фитили пали!
Теперь уже я приказываю «ореликам», в точности повторяя действия своих же команд. Наши пищали были заряжены заранее, набитые порохом полки закрыты; подпалив от заранее приготовленного факела фитиль, вымоченный в пороховом растворе, я не очень громко, но внушительно приказал:
- Фитиль крепи!
Вскоре тлеющие веревки оказались закреплены в двузубцах-жаграх на всех наших пищалях; подняв свой мушкет, я укладываю его ложем на «подоконник» стрелковой бойницы – одновременно с тем воскликнув:
- Прикладывайся!
«Орелики» повторяют мой прием; подождав еще пяток минут для верности, я обернулся к воеводе, негромко его позвав:
- Михаил Борисович, мои стрельцы готовы к бою. Казаков внизу также прибавилось; ждем вашего приказа!
Шеин без суеты, но довольно скоро приблизился к моей бойнице и посмотрел вниз – туда, где уже как минимум два десятка спешенных черкасов ломятся в трещащую под ударами их чеканов да шестоперов дверь. Также под стенами, на участке примыкающих к воротам прясел, столпилось порядка двух сотен казаков – а на обеих баррикадах, прикрывающих соседние вежи, уже вовсю идет рукопашный бой… Кроме того, неизвестное число панцирных всадников устремилось вперед, скача по перекрытым впереди улицам – а где-то недалеко уже грохнула первая пушка, скрытая от наших глаз!
Ничего не сказав, воевода лишь утвердительно кивнул – но глаза его хищно, победно сверкнули… Сняв с шеи турий рог, Михаил поднес его к губам – и гулко затрубил! И над Молоховской башней да прилегающей к ней пряслам стен поплыл низкий рев рога – подав сигнал открыть огонь уже всем стрельцам…
- Полку крой! Целься по казакам, следующим от ворот… Пали!!!
Залп двух десятков пищалей ударил в спины скачущих от Молоховской башни реестровых черкасов, в самую гущу скучившихся в узком проулке всадников! Увы, разглядеть результат нашего огня не представляется возможным из облака порохового дыма, мигом затянувшего тыльные бойницы башни…
- Пищали меняй! Десятки Митрофана и Андрея – перезаряжают, остальные – прикладывайся!
Вои послушно меняют оружие; я также принимаю сменный мушкет от десятника березовских мужиков. Между тем с соседних прясел, где ранее огонь вели чуть более сотни стрельцов, грянул оглушительный залп еще трех сотен воев! Последние, впрочем, открыли огонь с обеих сторон стены, разя как ворвавшихся в город казаков, так и спешащих к ним на выручку черкасов…
И, наконец, снизу заключительным аккордом грохнули уже обе наших пушки, заряженные картечью – да с соседних башен добавили огня многочисленные орудия, молчавшие ранее!
- Пали!!!
…Полковник Яков Зебживдовский, дальний родственник краковского воеводы, повел сотню преданных лично ему казаков в сторону каменного собора московитов. Реестровые черкасы, служившие под его началом еще в бытность пана Якова хорунжим, преданы ему без остатка – и пойдут за своим «старшиной» хоть в огонь, хоть в воду…
Нахлестывающий коня Зебжидовский оставил штурм воротной башни и примыкающих к ней стен на хорунжего Жебровского. Все одно вся слава
