Красная перчатка - Виталий Гладкий

В голосе Гумберта Жанне послышалась ирония. Она хотела возразить ему, но тут раздался треск ветвей, и стрелки мигом похватали свои луки. На поляну выехал паж Мориса де Бельвиля в сопровождении двух стрелков.

— Сеньора! — обратился он, соскочив с коня и куртуазно расшаркавшись перед Жанной, что на траве оказалось совсем непросто. — Ваш отец, достопочтенный сеньор Морис, просит вас срочно возвратиться в замок.

Сердце девочки вдруг затрепетало в груди, как заячий хвостик; Жанна почему-то испугалась. Она бросила тревожный взгляд на Гумберта, и тот ободряюще подмигнул ей. Немного успокоившись, девочка села на коня и вскоре кавалькада уже мчалась галопом по луговине, потому как путь до замка был неблизкий…

— Вот и твоя пора пришла, девочка… — Летисия де Бельвиль пыталась скрыть грусть, но это ей плохо удавалось. — Одевайся… — Мать хлопнула в ладоши и в комнату Жанны две служанки внесли платье и украшения.

— Куда, зачем? — спросила трепещущая девочка.

Жанна уже догадалась, для чего предназначалось новое красивое платье, о котором она даже не знала. Портному замка были хорошо известны ее размеры, поэтому платье оказалась как раз впору.

— Не притворяйся дурочкой! — вдруг рассердилась мать. — Все ты уже знаешь! К нам пожаловал твой будущий супруг, виконт Жоффрей де Шатобриан. Виконт очень приятный во всех отношениях молодой человек, к тому же он богат и знатен.

— Но я не хочу замуж! — воскликнула бедная Жанна и из ее глаз полились слезы, что случалось очень редко.

Она плакала не потому, что выходит замуж, а из-за того, что ее вольной жизни пришел конец. Свободу юная Жанна ценила гораздо выше разных дорогих нарядов и побрякушек.

— Глупое дитя… — Сеньора Летисия смягчилась и обняла дочь. — Это твоя большая удача, ты еще этого не понимаешь. Твоя… и дома Монтегю. Мы сейчас из-за войны находимся в стесненных обстоятельствах, поэтому деньги, которые виконт уплатит за тебя, придутся кстати. Отец как раз подписывает необходимые документы, так что твоя судьба уже решена. Воля отца — закон! Поэтому поторопись. Познакомишься с женихом, пока идут приготовления к церемонии бракосочетания и брачному пиру. И не вздумай проявить свою обычную строптивость! Ты опозоришь не только себя, но и всю нашу семью. Тем более что виконт прибыл с родителями и большой свитой, состоящей из рыцарей и знатных дворян.

Жанна горько всхлипнула и покорно отдалась в проворные руки служанок…

Церковная церемония прошла для Жанны словно во сне. Ее впервые всенародно назвали полным именем, словно какую-то солидную мадам, — Жанна-Луиза де Бельвиль Дама де Монтегю! Она мало что соображала и механически повиновалась командам распорядителя, которые тот шептал ей на ухо. Правда, Жанна уже успела выяснить, что ее жениху девятнадцать лет, и это ее немного утешило; хотя Жоффрей де Шатобриан и казался ей старым, но не настолько, как она предполагала.

Затем начался пир, что очень воодушевило многочисленных гостей, уставших от длинной и нудной церемонии. Ведь кроме свиты жениха на бракосочетание к Морису де Бельвилю пожаловали не только родственники дома Монтегю, но и многие знатные бретонцы, замки которых находились неподалеку. Но сеньора Мориса это несильно волновало — семья де Шатобриан не пожалела денег на выкуп невесты, так что расходы на брачный пир по сравнению с остальной суммой оказались мизерными.

Жанне приходилось бывать на пирах, но те не были такими богатыми и пышными, как тот, что устроил отец для любимой дочери. В одном конце длинного церемониального — рыцарского — зала замка Бельвиль, на возвышении, под роскошным балдахином, сидел сеньор Морис, мать и родители Жоффрея. Вдоль стен были установлены столы, за которыми располагалась свита жениха и менее важные гости. Ближайший к возвышению стол по правую руку от хозяина замка считался самым почетным, за ним в гордом одиночестве томились жених и невеста. На галерее, в другом конце зала, едва поместились все музыканты; кроме вассалов дома Монтегю там находились и люди де Шатобирана, в длительном путешествии скрашивающие жизнь своих господ.

На столы накрывали старшие слуги замка. За бархатной ширмой, расшитой серебряными нитями, возле галереи, находились двери, ведущие на кухню, в кладовую, погреб и буфетную. Рядом с ними поставили сервировочные столы. Хозяину замка и невесте с женихом полагалась отдельная тарелка с едой каждому. Остальным угощение ставилось на стол в большой миске, и гости либо ели из общей тарелки, либо перекладывали часть на свои тренчеры[13]. Обычно несколько участников пира пользовались и общим кубком, но на этот раз прижимистая сеньора Летисия наступила на горло своей песне и выставила на стол все фамильное серебро. Всей церемонией управлял дворецкий, ему подчинялся распорядитель обеда — обер-церемониймейстер, взятый на три дня у доброй подруги сеньоры Летисии, вдовой графини Иоланды де Монфор.

Когда гости собрались в зале, только хозяин замка присел за стол. Все остальные отправились мыть руки к чаше для омовений, причем мажордом, резчик и виночерпий шли первыми, через плечо у них были перекинуты полотенца и салфетки.

После этого начался ритуал дегустации. Поклонившись три раза, резчик приблизился к сеньору Морису. Опустившись на колени, он открыл и пододвинул к нему солонку и отрезал по маленькому кусочку от белого хлеба и от тренчера для снятия пробы. Одновременно обер-церемониймейстер и виночерпий поднесли сеньору чашу для омовения рук, перед этим попробовав воду и поцеловав полотенце, которым ему предстояло пользоваться.

К этому времени первая перемена блюд уже находилась на сервировочных столах, ими занимался мажордом, следя за тем, чтобы все яства отведали главный повар и дворецкий из-за опасения отравления.

Сразу по окончании дегустации гости расселись по своим местам, и вперед выступил умелый резчик мяса. Он гордился скоростью и ловкостью своей работы. Дегустировать оставалось только напитки. Проба и подача эля[14] и вина должна была совпасть по времени с подачей первого мясного блюда.

Жанна следила за церемонией во все глаза. Никогда прежде ей не приходилось видеть ничего подобного. Откуда старому дворецкому, дядюшке де Сувре, который еле передвигал ноги, стали известны такие церемониальные тонкости? Раньше Жанна за ним ничего подобного не замечала. Обычно старик садился за стол сразу после того, как хозяин замка занимал свое место и, выпив кубок-другой вина, засыпал, подперев подбородок кулаком. Практически он был членом семьи, потому что служил еще при отце Мориса де Бельвиля. А сегодня дядюшка де Сувре слово помолодел на добрых два десятка лет. Он везде успевал и даже раздавал зуботычины нерадивым слугам, разбалованным неспешной и простой провинциальной жизнью, которая царила в замке Бельвиль.