День рождения - Лидия Некрасова

Дорога в горы, дорога в ту деревню, где жил дедушка, начиналась у самого вокзала.

Посыпанная толстым слоем белой пыли, она пробегала между ослепительными домами города, между двумя рядами серебристых тополей. Она огибала высокую гору. Круглые кусты, как стада темных барашков, приютились в зеленых лощинах.

Линейку, на которой ехали мама и Мака, везли две лошади. Они бежали, отвернувшись друг от друга, помахивая хвостами. На сбруе у них красовались голубые камешки и серебряные пряжки. Белозубый человек в темной барашковой шапке покрикивал на них и вертел тонким кнутом. Это был необыкновенный, как и все кругом, человек. Лицо у него было совсем коричневое. В барашковой шапке ему не было жарко, хотя пекло солнце. И звали его необыкновенно. Звали его Зейдулла. Но мама разговаривала с ним так, как будто она всегда была с ним знакома или как будто она очень часто встречала таких удивительных людей.

Мама разговаривала с Зейдуллой, а Мака смотрела по сторонам и видела все новые и новые чудеса.

Вот голубая жар-птица пролетела над дорогой. Сверкнула голубым огнем своих крыльев и села на телеграфную проволоку. Маленькая серая птица качалась на другой проволоке и быстро-быстро трясла хвостом.

Когда лошади остановились у ручья, чтобы напиться, Мака услыхала, как все кругом звенит. Звенели, держась друг за друга, телеграфные столбы, звенела сухая трава, звенел горячий воздух, и тысячи невидимых кузнечиков стрекотали, как маленькие скрипочки.

Мака соскочила с линейки и сорвала около самой дороги лиловый цветок. Он был блестящий и сухой, как будто бумажный.

Высоким гребнем теперь поднималась над дорогой гора с серой каменной макушкой. И дорога взбиралась на эту гору.

Зейдулла махнул рукой, лошади побежали дальше, и зеленые кусты обступили линейку со всех сторон, цепляясь за колеса, за Макины ноги.

Сколько здесь было цветов! Цветы росли на каждой ветке, белые, розовые. Цветы выглядывали из травы, желтые, лиловые. Цветы летали по воздуху, взмахивая разноцветными крыльями. Цветы выбежали на край дороги, цветы приветствовали Маку.

Зейдулла тронул кнутом правую лошадь — и дорога повернула направо, выбежала из цветов. Зейдулла подергал вожжи левой лошади — и дорога повернула налево, побежала под гору. Зейдулла положил кнут на колени — и дорога потекла ровная, мягкая, белая.

Глиняные домики выросли у дороги. Домики с плоскими крышами, с маленькими окнами, без стекол. Только деревянные прутики были вставлены в них, как решетки. Перед дверями лежали коврики. На ковриках стояли туфли.

Из дверей одного домика выбежал смуглый высокий мальчик, босой, в длинных шароварах. Увидев линейку, он замахал рукой.

— Это мой сын, — сказал Зейдулла. — Это Мустафа. Мы здесь живем. Это наш дом.

Из трубы домика поднимался вкусный, душистый дымок. Полосатый коврик лежал у порога. Мальчик что-то крикнул. Зейдулла ему ответил что-то.

— Мустафа сказал: «Учитель ждет».

Зейдулла посмотрел на Маку, улыбнулся и натянул вожжи. Лошади побежали быстрее. Мальчик стоял на дороге и, прикрыв рукой глаза от солнца, смотрел им вслед.

Над деревьями поднялась остро отточенная белая башня с балкончиком на вершине. Светлая речка перебегала дорогу, на дне ее лежали пестрые камни. Лошади вошли в речку и зашлепали подковами по воде. Дорога обогнула маленькую круглую гору. На вершине горы сидело солнце. Под горой были ворота, и у ворот стоял дедушка.

Глава XVI. Розовое дерево

Дедушка… Что такое дедушка? Дедушка — это маленький тихий старичок. Лицо у него доброе. Глаза, ласковые, приветливые, прячутся в морщинах. Волосы белые, блестящие, и сквозь них просвечивает розовая кожа. Вот таким должен быть дедушка.

Но Макин дедушка, конечно, был лучше всех дедушек на свете. Нигде, ни на какой картинке, ни в какой книжке, ни в какой сказке, Мака не видала такого дедушки. Такой дедушка мог быть только у Маки, такой дедушка мог быть только здесь, в этом чудесном краю. Правда, он был не маленький, а высокий. Правда, ходил он чуть сгорбившись, но волосы у дедушки были белые и пушистые, глаза улыбались из-под мохнатых бровей. А какие у дедушки были щеки, какой был рот, совсем не было видно. Все закрывала борода, мягкая и уютная.

Хорошо выспавшись, Мака рано утром выбежала в сад. Дедушка встретил ее на дорожке. Мака остановилась, дедушка, наклонившись, взял ее голову своими большими руками и поцеловал в лоб. Мака даже закрыла глаза на минуточку, а когда открыла их, засмеялась и увидала близко-близко перед собой рябенькие зеленоватые глаза дедушки. Из середины каждого глаза, из черного кружочка, на Маку смотрела маленькая Мака.

— Дедушка, почему я у тебя в глазках? — удивленно спросила Мака.

Дедушка поднял Маку, крепко прижал ее к себе и ответил тихонечко, в самое ушко:

— Потому что я тебя люблю, потому что ты живешь у меня в сердце. Вот ты и выглядываешь из моих глазок! — И Мака на самом деле услыхала, как она прыгает и стучится в дедушкином сердце, в дедушкиной груди.

Здесь все было хорошо. В комнатах было тепло, и не нужно было топить печи, чтобы согреться. Все согревало солнышко.

А на столе лежал белый хлеб, стояло молоко, на сковородке шипела яичница. И все это было на самом деле, и все это можно было есть.

По двору, следом за рыжей толстой курицей, катились желтые мягкие шарики цыплят, под самой крышей ласточки мастерили свои глиняные гнездышки.

Около белого дома стояли розовые деревья. По перилам террасы взбирались зеленые цепкие ветки. Сад вбегал прямо в дом, заглядывал в окна, склонялся над кроватью, на которой сегодня ночью спала Мака.

Невидимое и близкое, тяжело вздыхало море. Дом со всех сторон сторожили большие, строгие горы.

Мака тихонечко подошла к розовому дереву. Даже в сказках она не встречала розовых деревьев. Оно дышало душистым теплом. На нем не было ни одного листика. Вместо листьев на нем были светлые розовые цветы. Они покрывали тонкие ветви, лепились на коричневых ветках, тесно-тесно прижимаясь друг к другу. Бутоны раскрывались прямо на глазах, цветы шевелились, шелковые лепестки легко слетали на землю. Трава под деревом тоже была розовая.

Мака протянула к дереву ладошки, и слабенькие крылышки осыпающихся цветов опустились на них. Мака поднялась на цыпочки, вытянула вверх руки, прикоснулась к ветке. И розовая стая лепестков посыпалась на ее ладошки. Лепестки усыпали Макино платье, ноги, насыпались за рукава, легли на плечи, запрятались в волосах…

Дедушка смотрел на Маку и улыбался, а у Маки в голове уже кружились розовые, светлые слова:

Розовое деревоВыросло в саду.К розовому деревуУтром я иду.Розовое деревоВ розовых цветах.Розовые листикиНа его ветвях.

И Мака сама тоже закружилась, запрыгала, и вокруг нее взвились миндальные цветы.

— Пойдем к морю, — сказал дедушка, взял Маку за руку, и Макина рука совсем утонула в мягкой дедушкиной руке. А море сегодня было сердитое. Оно было темное и страшное. Большие волны поднимались из глубины, шли к берегу, вырастая и поднимаясь на дыбы. Потом они нагибали седые головы и ударялись о берег… Шипя и шурша, волны подползали почти к Макиным ногам.

На берегу лежала старая рассохшаяся лодка, ребрами упираясь в песок.

— А это краб, — сказал дедушка, и Мака увидала около камня удивительного зверя, не больше ее руки.

У него была коричневая темная спина и много ног. А головы не было совсем. Глаза у него были на спине. Он удивленно посмотрел на Маку, испугался и полез под лодку. Он быстро шевелил ногами, но почему-то двигался только вбок. Шелестя камешками, он забрался далеко под лодку, в самое укромное местечко.

Темные скалы, поросшие рыжим мхом, громоздились около берега. Между ними, облизывая черные камни, извивались сердитые языки воды.

На большом камне над водой сидел мальчик. Он сидел так тихо, что дедушка и Мака сначала его не заметили. Но тонкая удочка рванулась вверх, в воздухе сверкнула рыбка, и дедушка помахал мальчику рукой.

— Здравствуй, Мустафа! Это мой ученик, — сказал дедушка Маке, когда мальчик подбежал к ним.

— А я тебя вчера видела! — сказала мальчику Мака.

Мальчик улыбнулся и поставил прямо перед Макой на песок свое ведерко.

— Смотри, какие бычки!

Но в ведерке были не бычки, а рыбки! Мака смотрела на их круглые глаза, на острые плавники и ждала, что они заговорят человечьим голосом. Ведь кругом оживали сказки, ведь кругом были чудеса… Но рыбы молчали.

Зато когда из-за моря приплыла мягкая ночь и посыпала все небо яркими звездами, в саду кто-то несколько раз повторил:

— Сплю, сплю…