Священник (ЛП) - Бруен Кен

Он отчаянно затараторил.

— И да, правда, иногда видишь мальчика… невинность, они же как ангелы… Но Богом клянусь, могилой покойной матушки, я ни разу к ним не прикоснулся, даже волосы не ерошил. Видишь отца с сыном, он ерошит ему волосы — и в этом нет ничего особенного, но если мы, хоть раз… протянем руку, пригладим хоть на миг — о Господи Иисусе, нельзя. Дашь слабину раз — и уже не остановишься.

Из него вырвался всхлип, и я спросил себя, вдруг и он хотя бы раз так и сделал. Я обвинил его со сталью в голосе.

— Тварь, ты это делал, да? Трогал мальчика, да?

Его перекосило от скорби. Сигарета выпала из губ, он обернулся ко мне с чистым адом в глазах, протянул руку. Я рявкнул:

— Даже не думай. Оторву по локоть — я-то тебе не служка.

Еще не видел такого чистейшего и тотального страдания, как в его лице, а знает Бог, я повидал его в самых разных обличьях. Он сказал — нет, даже взмолился:

— Джек, клянусь всем святым: может, я об этом и думал, но никогда — и гореть мне в аду вечно, если говорю хоть слово лжи, — я никогда этого не делал.

Теперь уже я закурил, не предложил ему, не убрал сталь из голоса, спросил:

— И?

— Меня оправдали. Мальчик забрал обвинения, но дурная слава остается. Если убийца охотится на священников, которые… понимаешь?

Это нужно было сказать — и я сказал.

— Если он охотится на педофилов.

Он отпрянул, словно получил пощечину, потом:

— Да.

Я двинулся прочь.

— Ты поможешь, Джек? — окликнул он.

Я не знал.

Я даже не знал, верю ли ему.

7

Och ocon… это по-ирландски и в грубом приближении означает «Горе мне». Песня моей жизни.

Служка спрятал десять шиллингов от священника под матрас. Мать нашла, обвинила в краже. Он объяснял, пытался объяснить, что с ним сделал священник. Она взяла розгу и безжалостно его выпорола с криком:

— Если еще раз такое скажешь, голову тебе оторву, понял?

Теренс Браун, стряпчий.

Он смахивал на хорька с анорексией.

Причем будто это знал и ждал, когда об этом скажешь ты.

Я не сказал.

Его контора находилась на Лонг-Уок, с Атлантическим океаном за окном. Отчетливо доносился вопль чаек — меня от него всегда тянет плакать, пуститься в дорогу или все сразу. Он сидел напротив за большим столом, и я огляделся, остановив взгляд на чу́дной статуе бронзовой армии. Повергающей в трепет своими суровостью и величием.

— Джон Биэн, — пояснил он.

Я кивнул. Сам-то никогда не гнался за материальными благами. Будешь пить всю жизнь — единственной целью и истинным лечением похмелья станет наличка. Он пошуршал бумажками на столе. сказал:

— Мы уже подумали, вы и вовсе не покажетесь.

Я улыбнулся как умел — на собеседовании вот помогло.

— Я был занят.

Он откинулся на спинку, кожаное кресло скрипнуло. По крайней мере, показалось, что кресло, — если это его спина, хана мужику. Он сложил пальцами шалаш и прибавил к жесту «м-м-м-м». Я заинтриговался — так в юридических школах учат? А то это популярно у

Банкиров

Психиатров

Суперинтендантов полиции.

В двух случаях наблюдал то же самое у психопатов. Прочистив горло, он сказал:

— Что ж, хотите ознакомиться с своей ситуацией?

— Было бы здорово.

Не этого ответа он ожидал, но его желания невысоко стояли в моем списке приоритетов. Он начал:

— Миссис Бейли была чрезвычайно практичной женщиной. Как ни странно, живых родственников у нее нет.

Позволил себе улыбочку, показав желтые зубы и скоростную рецессию десен. Не сказать, чтобы прям усилил харизму. Затем:

— Полагаю, она их всех пережила. Если не брать небольшие пожертвования в благотворительность, она не могла передать состояние родным. Возможно, поэтому заверить завещание не составило труда.

Я ждал — если не терпеливо, то хотя бы с терпеливым видом.

— Вдобавок к значительной сумме денег она завещала вам небольшую квартиру на Мерчантс-роуд. Верхний этаж, очень простая — но, надо ли говорить, очень востребованная в плане расположения. Если захотите продать, могу порекомендовать хорошую фирму.

Я вперился на него глазами, сказал:

— Продавать не собираюсь.

Стряпчие — не любители скоропалительных решений: с ними на комиссии не заработаешь. Он терпеливо и величественно улыбнулся, сказал:

— Вы ее еще не видели.

Мне нравилось над ним издеваться:

— Давайте ключи, я это быстренько скорректирую.

Я думал, ему понравится «скорректирую». Не угадал. Он вздохнул, передал ключи с адресом на большой бирке, сказал:

— Если сообщите банковские реквизиты, я договорюсь о переводе средств.

Пауза.

— У вас же, разумеется, есть банковский счет?

Как тут не восхититься этим самодовольным гадом. Я назвал ему реквизиты. Он сказал:

— Жилье зарегистрируют на ваше имя. Если позволяет график, загляните на следующей неделе, я подготовлю документы вам на подпись.

И все.

Я знал, что он смотрел на меня свысока, но, черт, не он один. При расставании мы не пожали руки. Я направился в «Моча Бинс», решил отметить большим капучино. Может, вишневый маффин, да и вообще ни в чем не буду себе не отказывать. Пришел — и да, все занято. Пришлось делить столик с женщиной средних лет, уткнувшейся в «Айриш Таймс». Заголовок вопил об очередном скандале в Церкви. В Дублине на пятерых священников завели дело из-за обвинений в растлении. Что ни день, новые открытия. Подошла официантка, спросила с американским акцентом:

— Как сегодня ваши дела, сэр?

Господи, так и обдала позитивом. У нее был бейджик — Дебби. Я решил, что мне не пригодится, пренебрег маффином, сказал:

— Большой капучино, пожалуйста, без шоколадной крошки.

Мой выбор словно привел ее в восторг, она спросила:

— Что-нибудь поесть? Булочку только что из печи?

Женщина с газетой улыбнулась, я ответил:

— Нет, но спасибо за предложение.

Я задумался о Малачи, о цене, которую платил за прошлые расследования. Смогу ли расплатиться на этот раз? Я не знал. В организме разрасталось какое-то чувство, и я наконец узнал в нем шок.

Шок от возвращения в игру. Адреналин бил ключом.

Женщина отложила газету, спросила:

— Вы в отпуске?

— Нет, я родом из Голуэя.

Она задумалась, потом:

— Настоящий местный. Практически вымирающий вид.

Мы и правда стали городом, где поди еще найди местного. Принесли мой кофе, я отпил, гадая, будет ли такой дружелюбной эта незнакомка, если я ни с того ни с сего заявлю, что только что из дурки. Она встала, сказала:

— Хорошего вам дня.

И была такова.

Стоило ли подкатить? Древний вопрос, а ответ — слишком поздно.

Позже я отправился на Мерчантс-роуд, посмотреть новый дом. Здание понравилось сразу. Гранитный фасад, окна выходят на маленькие балкончики. Зашел, поднялся по лестнице и нашел свою дверь — свою квартиру! Спальня, гостиная, кухня, хоть и все небольшие. Высокий потолок, создававший иллюзию пространства. Мебель — старая, но долговечная, — кровать, а в сундуках — посуда. Квартира казалась необжитой, будто только дожидалась. Я открыл окна и молча благословил миссис Бейли.

Я сходил в кино на «Прощай, Берлин», по дороге домой купил кебаб и свернул в переулок, ведущий к «Гранари». Мой разум мотался между радостью от волшебного фильма и одиночеством от покупки одного билета. Мало что подчеркивает одиночество, как кинотеатр. Они созданы для компании — там даже есть места для поцелуев… блин.

Кассир спросил:

— Сколько?

Печальный рефрен:

— Один.

Мой ответ словно отдался эхом в фойе, отскочил от постеров и подсветил компании в оживленных разговорах. В соседнем окошке билеты разлетались как горячие пирожки. «Терминатор 3»… может, популярности фильму прибавило заявление Арни, что он будет баллотироваться в губернаторы Калифорнии. Киоск с закусками стоял забитый под завязку — мега-ведра попкорна, большие «колы». Я прошел мимо.