Рисовать для тебя горизонты… - Виталий Иконников

– Девочкам, иглы. – повторил продавец, водя руками над товаром. Казалось, он был необычайно горд своим ассортиментом. – Они нарисуют папе дорогие картины.

«О чём он вообще говорит?» – недовольно подумал Макс и перевёл взгляд на коляску. Совершенно незнакомая малышка сидела рядом с его дочкой (коляска странным образом превратилась в двухместную) и дорисовывала у той на руке число «17». Он заметил, что на конце ручки вместо стержня была игла, а цифры получились снежно белыми.

– Алиса, убери руку! – крикнул Макс каким-то неадекватным голосом, не решаясь, что ему самому казалось странным, остановить «художницу». – Зачем тебе это?

Обе девочки повернули голову и посмотрели на него. На лице дочки – а у Макса не было ни тени сомнения, что это его дочь – было написано некое удивление и непонимание происходящего, а в больших чёрных глазах маленькой незнакомки читалась заинтересованная задумчивость.

– Ты же сам любишь хрупкую суть, зачем суетишься? – сказал ему продавец. – Девочка очень хочет остаться с тобой и рисовать для тебя горизонты.

Он вытянул руку в сторону, указывая куда-то вдаль, и провёл ею справа налево. Макс повернул голову по первоначально заданному направлению, но и центральным, и периферическим зрением он видел там лишь белую пустоту. Метрах в ста от торговой точки пространство просто отсутствовало.

– Девочка хочет остаться с тобой и рисовать для тебя горизонты. – слова прозвучали идентично первому разу, будто это была фонограмма. – Покупай.

«Что за бред?!» – пронеслось у Макса в голове. – Что покупать, ДЕВОЧКУ? – непонимающе спросил он, выделив последнее слово.

Продавец ничего не ответил и стал всё сгребать с прилавка в большую коробку. Такое ощущение, что он просто обиделся.

– Подожди! – остановил его Макс, почувствовав за собой какую-то вину, и ещё раз посмотрел на коляску: обе девочки сидели к нему спиной и не шевелились. От дочки веяло теплом и нежностью, а незнакомка источала некую загадку. И то, и другое привлекало Макса в равной степени. Торговец же стоял и смотрел на него, будто бы повторяя своё предложение. – Но ведь это уже будет…

– …навсегда… – вслух произнёс Макс и открыл глаза. Он в своей комнате, в своей постели. За окном уже день. Это был сон. Лишь сон. Простой… и в то же время волнующий. Но о чём он?… Довольно странные эмоции в нём играли. Хотелось вернуться и досмотреть.

Макс лёг на бок, спиной к окну, и попытался восстановить картину приснившегося. В первую очередь, интересно было вспомнить, как же выглядела выдуманная его же подсознанием Алиса? И почему именно дочка, а не сын?… Но как он ни старался, этот образ оставался размытым. А вот взгляд второй девочки отпечатался в памяти достаточно хорошо. Уж слишком недетскую глубину он имел. Макс чувствовал, что внутри него происходит какой-то выбор. Захотелось увидеть этот взгляд ещё раз, хотя бы раз. И чем-то походил на…

«В больницу!» – эта мысль как вспышка, как заряд энергии моментально заставила Макса подняться. Сейчас не до каких-то там снов, – пришла пора браться за начатое.

Макс парковался, на ходу доедая гамбургер. Довольно сложно одновременно заниматься двумя делами, в то же время, думая о третьем. А не думать было невозможно. В каком характере себя преподнести? Быть напористым или выбрать тактику выжидания? «Заглядывать» в глаза или нет? Спрашивать о вчерашнем или не стоит?… Нужно выстроить себе правильный образ и менять его оттенки в зависимости от ситуации. Главное, не упустить ни малейшей детали.

Он засунул в карман диктофон, взял блокнот, ручку, закрыл дверь автомобиля и направился в сторону ПБ. Конечно, плохо, что заранее не придуман ход беседы (если это вообще можно было сделать). Мысли сейчас стопорились в одном месте: с чего начать разговор? А, вдруг, она не произнесёт ни слова? В голове всплыл вчерашний Ленин вопрос. Он всё-таки его услышал, спустя шестнадцать часов.

«Мне она просто понравилась внешне?» – спросил Макс сам у себя. Спросил – и удивился: он целенаправленно шёл именно к Илге, даже вскользь не рассматривая других пациенток. С чего бы это? Что же на самом деле вчера произошло?… И те слова, сказанные Лене…

– Вот я дура-ак! – вырвалась твёрдая фраза. Аргументов в свою защиту не находилось.

В таких размышлениях Макс приближался к входу в здание. На крыльце, топчась на месте, курили Айрат и две медсестры немаленького роста и полного телосложения. Они втроём дружно шутили и старались смеяться не очень громко. Юмор был разный, порой доходил до чёрного, и касался, по большей части, тонкостей работы.

– Приветствую работников лекарни! – звонко и с улыбкой произнёс Макс, «включив простачка». Ему хотелось казаться более приземлённым, найти с ними общий язык, чтобы не считаться «кротом» или сумасшедшим, ведущим разговоры с ему подобными.

– О, смотрите, снова пришёл гальку по нашему полю гонять! – на той же «волне» продолжала одна из сестёр с особенно круглым лицом, большими губами и без двух нижних передних зубов. – Красавчик, будешь зваться у нас Футболистом. Мы тебе и палату сейчас приготовим.

Все вместе засмеялись.

– Ну, если отдельную и с хорошенькими соседками – то я согласен.

– Выбирай любых, можем даже экскурсию по кандидаткам устроить. – подключилась вторая. Сразу видно, что к лежащим здесь они относились с шутливым высокомерием. Хотя, в такой больнице юмор врядли мог быть другим. Макс заметил, что «пышки» в белых халатах больше походили на работниц хлебопекарни, в которой, будучи подростком, он не однократно бывал, когда его мать там работала.

«С такими медсёстрами и санитары не нужны.» – пронеслась весёлая мысль.

Айрат прицельно бросил окурок в урну и, прокашлявшись, обратился к Максу:

– Пойдём, я тебя запишу. Потом заглянем к Виктору Андреевичу, – обсудишь с ним, что можно, а что нельзя. – они вдвоём зашли внутрь. – Выбрал уже себе подопытную?

– Да вроде как. – ответил Макс. – Хотя, ещё не уверен.

– Так а что ты вообще от них хочешь услышать? Что есть такого в бессмысленном бреде? – продолжал Айрат, садясь за стол. В интонации звучала обоснованность таких категоричных слов. – Как твоя фамилия? – спросил он, держа над журналом ручку.

– Заделов. – Макс сделал вид, что не обратил внимания на предыдущие вопросы Айрата. В данный момент они больше походили на риторические. Да и отношение к нему самому пока ещё оставалось предвзятым.

Айрат постучал, и они с Максом вошли в кабинет. Сквозняк, обусловленный открытой форточкой, хлопнул дверью за их спинами. Появилась некоторая неловкость. Виктор сидел за столом и просматривал чьи-то истории болезни. Рядом, справа от него, лежали несколько номеров «Антипода». Оторвавшись от дел, он заметил слегка удивлённое выражение лица Макса.

– Виктор Андреевич, к вам новый сотрудник. – обратился к нему Айрат. («Он хоть когда-нибудь разговаривает серьёзно?!»)

– Присаживайся. – предложил Максу Виктор. – А ты, Айрат, прекращай устраивать на крыльце сборище юмористов! Ваш смех со всех окон слышно!

– Извиняюсь. – сказал тот и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

– Я всё думал, зачем же тебе, в действительности, наше заведение? – начал разговор Виктор, убрав больничную карту в сторону. Голос его был вполне доверительным. – Пытался уловить скрытый смысл твоих мотивов. Если бы не авторитет Елены и не моё к ней уважение, то, естественно, никто бы тебе ничего подобного не позволил. («Говорит как Анатольич.» – подумал Макс.) Но, прочитав пару твоих работ, сомнений и удивлений к твоей затее стало меньше. Ты странно мыслишь, странно пишешь. Странно, но, в тоже время, довольно тонко и цепко. Раз уж я сам на всё это согласился, то придётся тебе помочь. – Макс приготовился слушать внимательней. – Так, Аверина Виктория (именно её больничную карту Виктор просматривал, когда они с Айратом вошли): ей 31 год, инвалид первой группы, больна шизофренией; робкая в действиях, но, если попытаться наладить контакт, то может говорить достаточно долго и без перебоев. Находится у нас уже два года. (У Макса закрались подозрения, что это Лена посоветовала Виктору навязать ему Вику.) У неё есть свой пунктик, ну, если не брать сами симптомы болезни: она очень не любит свои волосы и часто просит их состричь. Ты ведь заметил её причёску? В этом она полная противоположность Валентине Сергеевне, которая не расчёсывает свои волосы разве что во сне. Мы даже сделали для неё исключение и повесили зеркало, которое привёз её сын. В принципе, диагнозы у них с Викой очень похожи, так же инвалид первой группы, так же порой подолгу ведёт монологи. Сразу замечу, что их речь зачастую абсолютно бессмысленна, не смотря на грамотное построение фраз и связь между ними, так что искать нечто полезное для себя тебе будет непросто. Хотя, я пока не представляю, что именно ты хочешь найти? Одно дело – рисунки…

Конец ознакомительного фрагмента.