Дневники 1939-1945 годов - Иван Бунин

"Как наша Оля подросла!

Переросла она осла!

А ведь не маленький осел

Он ростом выше, чем козел.

Потом, смотрите, как она

Ужасно сделалась умна!

Должно быть, очень хорошо

Сдала экзамен на башо

У кур и кроликов своих,

Когда зимой кормила их!"

Но оказалось, что во сне

Вся эта глупость снилась мне,

Что я письма не получал

И не скакал и не кричал...

И так обиделся я вдруг,

Что посинел и весь распух.

30. VI. 41.

[...] И вообще становлюсь все грустнее и грустнее: все, все давит мысль о старости. [...]

Итак, пошли на войну с Россией: немцы, финны, итальянцы, словаки, венгры, албанцы (!) и румыны. И все говорят, что это священная война против коммунизма. Как поздно опомнились! Почти 23 года терпели его!

Швейцарские газеты уже неинтересно читать.

В двенадцатом часу полиция. Рустан с каким-то другим. Опрос насчет нас трех мужчин, кто мы такие, т. е. какие именно мы русские. Всем трем арест при полиции на сутки - меня освободили по болезни, Зурова взяли; Бахрак в Cannes, его, верно, там арестовали. Произвели осмотр моей комнаты.

Рустан вел (себя) удив. благородно.

Во втором часу радио: Франция прервала дипломат. отношения с Россией ввиду ее мировой коммунистич. опасности.

8 часов вечера.

Был др. Deville, осматривал меня. Веру и Маргу.

Часа в три приехал из Cannes Бахр., пошел в полицию и должен провести там ночь, как и Зуров. А, м. б., еще и день и ночь?

На душе гадко до тошноты.

Слухи из Парижа, что арестован Маклаков (как и все, думаю).

Радио - немцы сообщают, что взят Львов и что вообще идет разгром "красных".

Поздно вечером вернулись М. и Г., ходившие в полицию на свидание с 3. и Б., которым отнесли кое-что из еды и для спанья. Оказалось, что всех арестован, русских (вероятно, человек 200-300) отвезли за город в казармы; М. и Г. пошли туда и видели во дворе казармы длинную вереницу несчастных, пришибленных (и в большинстве оборванных) людей под охраной жандармов. Видели Самойлова, Федорова, Тюкова, взятых с их ферм, брошенных у некоторых, несемейных, на полный произвол судьбы со всеми курами, свиньями, со всем хозяйством. Жестокое и, главное, бессмысленное дело.

1. VII. 41. Вторник.

С горя вчера все тянул коньяк, ночь провел скверно, утром кровь. Вера бегала в город покупать кое-что для наших узников, потом была в казарме (это километров 5, 6 от города туда и назад). Видела 3. и Б. Они ночевали на полу, вповалку со множеством прочих.

Вчера перед вечером и весь вечер грохотало громом. Нынче с утра солнечно, с полудня тучки, редкий дождь изредка. На душе тупая тошнота. Валяюсь и читаю Флобера (его письма 70-го года).

В Эстонии уже горят леса. Думаю, русские будут жечь леса везде.

Вечер, 91/2, т. е. по-настоящему 71/2. Мутно, серо, мягко, все впадины долины в полосах белесого дыма - оч. тихо, дым от вечерних топок не поднялся.

Не запомню такой тупой, тяжкой, гадливой тоски, которая меня давит весь день. Вспомнилась весна 19-го года, Одесса, большевики - оч. похоже на то, что тогда давило.

Наши все еще в казарме. Г. и М. были там вечером, видели Б., 3., Самойлова, Федорова - этот о своей собаке: "нынче моего сукина сына еще покормят, а завтра? Издохнет сукин сын!" Город прислал в казармы кровати, будет кормить этих узников. Большое возмущение среди французских обывателей тем, что делается.

Как нарочно, читаю самые горькие письма Флобера (1870 г., осень, и начало 1871 г.).

Страшные бои русских и немцев. Минск еще держится. Желтоватая, уже светящаяся половина молодого месяца. Да, опять "Окаянные дни"!

2 VII. 41.

Проснулся в 6, оч. плохо себя чувствуя. В. встала еще раньше и ушла в казарму, очевидно. Заснул до 81/2, сладостр. сны. В 9 телеграмма М. от кого-то. Г. вошла, прося 5 фр. для телеграфн. мальчишки и сказала, что сами русские только что объявили, что они сдали Ригу и Мурманск. Верно, царству Сталина скоро конец. Киев, вероятно, возьмут через неделю, через две.

Приезд в Париж 28 марта 20 г., каштаны, новизна и прелесть всего (вплоть до колбасных лавок...). Какая была еще молодость! Праздничные дни были для всех нас.

3. VII. 41. Часов в 8 вечера вернулись из казарм Бахр. и Зуров. Там было все-таки тяжело - грязь, клопы; спали в одной камере (правда, большой) человек 30. Сидели и ждали опросов. Но никто ничего не спрашивал. А нынче вдруг приехала какая-то комиссия, на паспортах у всех поставила (пропуск. О. М.) и распустила всех. Глупо и безобразно на редкость.

5.VII.41. Суб.

С утра довольно мутно и прохладный ветерок. Сейчас - одиннадцатый час - идет на погоду. И опять, опять, как каждое утро, ожидание почты. И за всем в душе тайная боль - ожидание неприятностей. Изумительно! Чуть не тридцать лет (за исключением десяти, сравнит, спокойных в этом смысле) живешь в ожидании - и всегда в поражении своих надежд!

Пришла газета. Немцы: "сотни тысяч трупов красных на полях сражений..." Русские: "тысячи трупов немцев на полях сражений..."

"Блажен, кто посетил сей мир". На мою долю этого блаженства выпало немножко много! J'en ai assez!

6. VII. 41.

Неподвижный день с пухлым облачным небом. Вчера письмо от Andre Gide (он в Gabris've), беспокоится за меня в связи с арестами русских. Очень меня тронул.

Нынче ответил ему.

Ожидания! Жизнь вообще есть почти постоянное ожидание чего-то.

Читаю "Моя жизнь дома и в Ясной Поляне" Т. А. Кузминской. Очень много пустяков, интересных только ей.

Противно - ничего не знаешь толком, как идет война в России.

Англ. радио: Иден{25} сказал, что через 2 недели произойдет нечто такое, что поразит весь мир.

Новая мудрая мера: высылают, - вернее, рассылают, куда попало и неизвестно зачем, англичан. М-те Жако, прожившая в Грассе всю жизнь, должна уехать с детьми (и бросить весь свой дом) в какое-нибудь глухое место из тех шести, что ей предложили на выбор - в горах выше Грасса и еще где-то.

8. VII. 41. Понедельник.

[...] Ездил один в Cannes. Купался. Жара, когда вышел из дому на автобус, страшная. На берегу песок как огонь.

Сидел в "Клэридже" - пустота, скука. Послал Олечке открытку:

Пишу тебе два mots, Целую за письмо, За чудную картинку, Где Ваня кормит свинку.

В сумерки началась гроза, все увеличиваясь, все больше трепеща, дергаясь и вслед за тем на мгновение все открывая и заливая бледно-сиреневым светом; все усиливались и учащались удары грома, иногда соверш. оглушительные. Так и заснул под эти удары (около 12). Уже шумел ливень, точно заливая огонь молний (необъятных полетов, при которых иногда над Cannes в полнеба сверкала, извиваясь, огненно-золотистая змея).

9. VII. 41. Среда.

С утра серо и прохладно. Потом только серо, стало теплей. Сбежал в город, купил бутылку джину (франц.) и 4 полбутылки коньяку. Сейчас около 5 часов. В газетах о том, как бешено, свирепо бьются русские.[...]

11 ч. вечера. Мутная невысокая луна, кусочек розового моря вдали за Cannes. Лягушки, серо, прохладно.

13. VII. 41. Воскресенье.

Прохладно, слабое солнце (утро).

Взят Витебск.. Больно. [...] Как взяли Витебск? В каком виде? Ничего не знаем! Все сообщения - с обеих сторон - довольно лживы, хвастливы, русские даются нам в извращенном и сокращенном виде.

М. и Г. были на "Казбеке". Генер. Свечин говорил, что многие из Общевоинского Союза предложили себя на службу в окуп. немцами места в России. Народу - полно. Страстн. аплодисм. при словах о гибели большевиков.

14. VII. 41. Понедельник.

Немцы говорят, что уже совсем разгромили врага, что взятие Киева "вопрос нескольких часов". Идут и на Петербург.

Отличная погода, чувствую себя, слава Богу, не плохо. В городе все закрыто - праздник, "взятие Бастилии". Но ни танцев, ни процессий...

Вчера еще сообщено о подписании военного союза между Россией и Англией. В газетах об этом только нынче. Немецкие сообщения оглушительны.

17. VII. 41. Четверг.

[...] купил "Ed. du Soir": "Смоленск, пал". Правда ли?

2I.VII.4I. Понедельник.

[...] Кто-то писал месяца 11/2 тому назад, что умер В. В. Барятинский. Вспоминаю, как он приехал в Париж лет 20 тому назад. Слухи, что арестованы Деникин и Евлогий.{26}

24. VII. 41. Четверг.

Мутный день. Ночью много спал.

Третий раз бомбардировали Москву. Это совсем ново для нее!

Газеты, радио - все брехня. Одно ясно - пока "не так склалось, як ждалось".

29. VII. 41. Вторник.

Вчера купался. Зеленая, чистая, довольно крупная волна. И опять, опять изумление: ничего нигде во всем городе - куска хлеба не купишь. Выпил на голодный желудок крохотную бутылочку лимонного сока.

Вчера и сегодня все время читал первый том рассказов Алешки Толстого. Талантлив и в них, но часто городит чепуху как пьяный. [...]

2. VIII. 41.

Серо, ветер, после полудня дождь от времени до времени. [...]

Вере, с которой вчера дошел до Грасса, после Cannes было плохо. Худеет и стареет ужасно.

Опять, опять перечитал за последние 3 дня 1-й том "Войны и мира". Кажется, особенно удивительна первая часть этого тома.