Пророческое предвидение будущего - Вадим Емельянов

К религии у Зигмунда Фрейда было пренебрежительное отношение. «На особую значимость претендует тот случай, когда множество людей совместными усилиями пытаются обеспечить себе счастье и защиту от страданий путем иллюзорного преобразования действительности» (53, с.81).

В общем-то, многое у Зигмунда Фрейда правильно, и про сублимацию, и про необоснованные страхи, но все его конструкции не объясняют феномен веры.

«Мне кажется неопровержимым, — пишет Фрейд, — выведение религиозных нужд из детской беспомощности и связанного с нею обожания отца. Тем более что это чувство не только проистекает из детства, но и в дальнейшем поддерживается страхом перед всемогуществом судьбы. Мне трудно привести другой пример столь же сильной в детстве потребности, как нужда в отцовской защите. Поэтому роль „океанического“ чувства второстепенна, оно могло бы служить только восстановлению безграничного нарциссизма. Мы в состоянии четко проследить первоисточники религиозных воззрений — вплоть до чувства детской беспомощности. За ним может скрываться что-нибудь еще, но пока все это окутано густым туманом» (53,с.73). Пришло время развеять туман. Раскрыть первоисточник религиозных воззрений. Выведение религиозных нужд из детской беспомощности мне не кажется таким уж неопровержимым.

Если мы взглянем на религиозные откровения разных времен и народов, то, прежде всего, удивимся обилию в них пророков, предсказывающих будущее. Вот истинный исток религиозности.

В пророчестве преодолеваются время и пространство, но из факта преодоления времени и пространства следует признать расширение психики человека, выход психических свойств за пределы человеческого тела, за пределы его потребностей. Но психика расширяется не в пустоту. Она расширяется в коллективное сознание. Происходит духовное общение людей. Возникает объединенное человечество, как единый интеллектуальный организм. Под влиянием духовного общения с людьми будущего, некоторые люди — гении совершают поступки расцениваемые как альтруистические.

Многие писатели оказывались в своих произведениях предсказателями будущего, и это не случайно. Ведь их слово было обращено к потомкам, а мысли читателей обращены к писателям. Между ними возникает духовное общение. Люди обмениваются мыслями. Писатель пишет свои мысли на бумаге. Потомки читают их и размышляют над творением писателя. Ветер времени срывает их мысли, как старые листья, и несет их в прошлое, где часть их попадает к писателю. Отсюда и таинственные предвидения. Но, конечно, потомки обращаются своими мыслями не ко всем подряд, а к мыслителям, оставившим свой след в истории. Такой источник духовных устремлений человечества мне кажется более продуктивным, чем страхи и сублимация.

Недовольство культурой у Фрейда вполне обосновано, но, на мой взгляд, вместе с грязной водой он выплеснул и ребенка.

Наша гипотеза может внести свои коррективы в идею клонирования гениев. Гипотеза утверждает, что гении — обычные, хотя и талантливые люди, попавшие под пристальное внимание последующих поколений. Наша гипотеза снижает роль генетической составляющей в гениальности. Поэтому нужно не клонировать гениев, а создавать условия для пропаганды и сохранения интеллектуальных ценностей.

О телепатии

Раньше такие явления как телепатия ясновидение и пророчество рассматривались отдельно. Информационный подход объединяет телепатию и пророчества. Телепатия — это мысленное общение людей разделенных в пространстве, а пророчество — мысленное общение людей разделенных во времени.

Высказанная гипотеза может объяснить и часть феноменов экстрасенсорики. Например, человек с аномальными способностями при чтении текста в закрытом конверте работает успешнее, если потом ему сообщают содержание этого текста. Или, если экстрасенс указывает место какого-то происшествия, а потом ему говорят о том, где это действительно произошло.

Итак, никакой мистики, кроме небольшой корректировки наших взглядов на природу времени и информации.

Телепатия, несмотря на проводимые учеными эксперименты с трудом находит признание в науке. Но факты есть. В книге «Дрессировка животных» В. Дуров рассказал о воздействии мысленных команд на поведение животных. Через стенку, не видя и не слыша человека, собака выполняла его мысленные приказы. Причем иногда целую программу. Этот феномен используется при дрессировке животных.

Может быть, явление предвидения будущего имеет больше шансов на признание наукой, так как основывается на обильных исторических и современных фактах.

Пророческое предвидение и поэзия

Более ста лет назад философ и поэт Владимир Соловьев писал о Вечной Женственности, начав своею поэзией целое направление отечественной поэзии. Небесной Софии посвящали свои стихи Александр Блок и Андрей Белый. Теперь об этом больше никто, кажется, не пишет. Наверно времена настали другие.

Но что скрывалось за этой Идеей Идей? О каких мистических силах стремились поведать миру великие поэты? Позволю себе высказать свой, субъективный взгляд на это.

У В.Соловьева мы встречаем описание странного и чем-то притягательного поклонения русскими зодчими Софии Премудрости Божией: «Посреди главного образа в старом новгородском соборе (времен Ярослава Мудрого) мы видим своеобразную женскую фигуру в царском одеянии, сидящую на престоле. По обе стороны от нее, лицом к ней и в склоненном положении, справа Богородица византийского типа, слева — св. Иоанн Креститель; над сидящею на престоле поднимается Христос с воздетыми руками, а над ним виден небесный мир в лице нескольких ангелов, окружающих Слово Божие, представленное под видом книги — Евангелия.

Кого же изображает это главное, срединное и царственное лицо, явно отличное и от Христа, и от Богородицы, и от ангелов? Образ называется образом Софии Премудрости Божией. Но что же это значит? Еще в XIV веке один русский боярин задавал этот вопрос новгородскому архиепископу, но ответа не получил — тот отозвался незнанием. А между тем наши предки поклонялись этому загадочному лицу, как некогда афиняне — „неведомому богу“, строили повсюду софийские храмы и соборы, определили празднование и службу, где непонятным образом София Премудрость Божия то сближается с Христом, то с Богородицею, тем самым не допуская полного отождествления ни с Ним, ни с Нею, ибо ясно, что если бы это был Христос, то не Богородица, а если бы Богородица, то не Христос.

И не от греков приняли наши предки эту идею, так как у греков, в Византии, по всем имеющимся свидетельствам, Премудрость Божия,????????????? разумелась или как общий отвлеченный атрибут божества, или же принималась как синоним вечного Слова Божия — Логоса. Сама икона новгородской Софии никакого греческого образца не имеет — это дело нашего собственного религиозного творчества. Смысл его был неведом архиереям XIV века, но мы теперь можем его разгадать.

Это Великое, царственное и женственное Существо, которое, не будучи ни Богом, ни вечным Сыном Божиим, ни ангелом, ни святым человеком, принимает почитание и от завершителя Ветхого завета и от родоначальницы Нового, — кто же оно, как не само истинное, чистое и полное человечество, высшая и всеобъемлющая форма и живая душа природы и вселенной, вечно соединенная и во временном процессе соединяющаяся с Божеством и соединяющая с Ним все, что есть. Несомненно, что в этом полный смысл Великого Существа, наполовину почувствованный и сознанный Контом, в целости почувствованный, но вовсе не сознанный нашими предками, благочестивыми строителями Софийских храмов» (46,Т2, с.573).

Образ Царицы, Прекрасной Дамы создавался Блоком на основе реальных земных впечатлений и именно здесь заключалось принципиальное отличие от Вл. Соловьева, для которого на первом месте всегда стоял отвлеченный и не имевший «земных» соответствий образ Девы радужных ворот, Вечной Женственности и т. д. Это принципиальное отличие сыграло в творческой эволюции Блока решающую роль, потому что давало выход из абстрактных рассуждений и отвлеченности, поскольку первопричиной и источником всех дальнейших перевоплощений оказывалась именно сфера реальной жизни, подлинных отношений и чувств.

Интерес представляет сравнение творчества Блока и Белого. Идеал Вечной Женственности, воспринятый ими через Вл. Соловьева, у Белого предстает, прежде всего (в поэме «Христос воскрес») в образе апокалипсической Жены, облеченной в солнце: «Россия, // Страна моя — // Ты — та самая, //Облеченная солнцем Жена…». Вслед за Блоком в стихотворении «Родина» (1909) и в поэме «Первое свидание» (1921) Белый увидит в России и в земной женщине отблеск, причем очень слабый, красоты Вечной Женственности. Но, в отличие от Блока, плотская, чувственная красота раздражала поэта, вызывала неприязнь, принималась за бесовский соблазн. Лишь в состоянии любовного опьянения, («Луг зеленый», 1905.), природная, плотская красота вызывала у него вспышку вдохновенного экстаза. Блока, который постоянно восхищался этой красотой, Белый обвинял в кощунстве, в измене соловьевству, хотя Вл. Соловьев, при всей своей устремленности к идеалу духовной красоты, не чуждался и красоты чувственной. Считая себя правоверным соловьевцем, а Блока отступником, Белый в отношениях с Блоком взял роль его идейного руководителя, духовного наставника и даже судьи. Это было не трудно, ведь уловляя голоса из будущего, Блок порой не мог объяснить глубинную правду своих творений. Вот что пишет Блок — Белому (15–17 августа 1907, Шахматово): «Мои „хроники“ в „Руне“ суть рассуждения на известные темы. Никаких синтетических задач не имел, ничего окончательного не высказывал; раздумывал и развивал клубок своих мыслей, м[ожет] б[ыть], никому не нужных».