Без права на развод (СИ) - Шагаева Наталья

— Возьми морковку, прокорми Снежинку, — Артур указывает на белую лошадь. — Она ее любит. — Беру морковь, но мне страшно. — Положи ее на ладонь и протяни. Делаю так, как он говорит, но боюсь. Артур качает головой, берет меня за запястья и подносит мою руку к морде лошади. Это невероятно, но она аккуратно берет морковь и съедает. Я счастливо улыбаюсь, уже смелее кормя животное.

— То есть спрашивать, умеешь ли ты ездить, бесполезно?

— Ты что?! Я вообще впервые так близко к лошадям. Но очень хотела бы научиться ездить верхом, — признаюсь я.

— Научим. Тогда давай просто погуляем с ними, — предлагает Артур, и я счастливо киваю. День ещё не закончен, но он уже самый лучший в моей жизни.

Дальше мы гуляем вдоль озера, кормим лошадей, общаясь с ними. Я смелею, гладя Снежинку и обнимая ее за морду, а она смешно фыркает. В основном мы разговариваем о лошадях и их повадках. Артур много об этом знает и смотрит на них с гордостью. Визжу как ребенок, когда он в шутку пытается затащить меня на лошадь. Потом сам ловко запрыгивает и скачет вокруг озера.

После, намного позже, мне будет казаться, что именно в этот день и в этот момент я влюбилась в Артура. Отчаянно, глубоко и навсегда пропала. Невозможно было остаться равнодушной к этому, как мне тогда казалось, идеальному мужчине…

Когда мы вернулись с прогулки, Артур показывал мне дом. Такой огромный, но уютный. Несколько спален на втором этаже. Мансарда с игровой комнатой. Крытый бассейн на цокольном этаже. И камин в огромной гостиной. Никогда не думала, что когда-либо окажусь в таком доме. Здесь было страшно прикасаться к вещам, потому что они казались неприлично дорогими.

С наступлением темноты нам накрыли стол на террасе. Рыба на гриле, салат из морепродуктов, запечённые овощи, вино и сервировка — как в элитном ресторане. Никогда не ела такой вкусной еды. А в какой-то момент мне становится стыдно за то, что я уплетаю еду, словно дикая, но Артур говорит, что ему нравится смотреть, как я ем. Сам он съедает только рыбу, немного овощей и пьет вино.

— Выпей немного, расслабься. Думаю, тебе понравится фруктовое послевкусие вина, — Артур пересаживается ко мне на диван и протягивает бокал.

— Я вообще никогда не пью, — принимаю бокал и просто кручу его в руках.

— А я не предлагаю тебе пить, я предлагаю попробовать напиток. Это не алкоголь Валерия, это купаж разных сортов винограда, которые при сочетании оставляют необычное послевкусие. Ты должна попробовать, — понижая голос, говорит он, ловит мой взгляд, забирает бокал и сам подносит его к моим губам. — Открой ротик, Лера, — вкрадчиво просит он, и я повинуюсь.

Он наклоняет бокал, и я пью из его рук вино. Глоток, ещё один, вкус, и правда, прекрасный, сладкий и терпкий. Артур наклоняет бокал сильнее, и струйка вина скатывается, пачкая платье. Он отнимает бокал, берет меня за подбородок, притягивает к себе и целует. Наш поцелуй имеет вкус вина, и моментально пьянит. Голова кружится, и я даже не пытаюсь сопротивляться, а плыву по течению в эйфории. Из нежного и аккуратного его поцелуй превращается в жадный и немного грубый, лишающий дыхания. Вскидываю руки, хватаюсь за сильные плечи, сжимаю, чувствуя, как он напряжён. Артур исследует мой рот, ласкает губы, сильно всасывает, кусает, а потом отрывается, позволяя, наконец, вдохнуть. Он зарывается в волосы, сжимая их, тянет назад, управляя мной и вынуждая откинуть голову.

— Ты сводишь меня с ума, малышка, — голос хриплый, напряжённый, почти рычащий. — Твой запах, — его горячие губы прикасаются к моему подбородку, ведут по скулам, ниже к шее, целуют, всасывая кожу. — Твои глаза, губы, волосы, тело, — шепчет мне в шею, одновременно целуя. — Я хочу, чтобы это было моим…

Нечего не соображаю, только чувствую, как горит тело и по нему бегут волны мурашек. Бабочки внутри взбунтовались и порхают как сумасшедшие, управляемые его ласками. Немного пугаюсь, когда сильная рука накрывает мою талию, ведёт выше, гладит, пока горячие губы целуют плечи. А потом его ладонь накрывает мою грудь. Замираю, закусывая губу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Расслабься, — шепчет Артур, опять целует мое плечо и поднимается выше, глядя в глаза. Гладит грудь через тонкую ткань платья и перебирает на затылке волосы. Его дыхание сбивчивое, словно Артур задыхается, а со мной происходит что-то новое — низ живота ноет, но очень приятно. Тело горит, дыхание учащается, и хочется прогнуться, поддаваясь его ласкам. — Не бойся, доверься. Покажи мне себя, — Артур дёргает за резинку сарафана на моих плечах и спускает его вниз, оголяя грудь. Всхлипываю, задерживая дыхание, пытаясь прикрыться рукой.

— Не смей! — откидывает мою руку и смотрит на грудь. Соски мгновенно твердеют от прохладного воздуха и ноют от непонятного ощущения, зарождающегося внутри.

— Будешь моей, Лера, — говорит он, протягивая руку и обхватывая грудь.

— Я… Ммм, — кусаю губы, когда он обводит соски.

— Это не вопрос, котенок, — снисходительно усмехается Артур и слегка сжимает сосок, а я не выдерживаю и начинаю бесстыдно стонать, потому что испытываю ошеломляющие ощущения. Становится горячо и хочется, чтобы он не прекращал, а касался меня бесконечно. — Ты уже моя девочка, — наклоняется к уху, не переставая играть с сосками, то лаская, то сжимая. — Скажи мне «да», Лера, — шепчет на ухо.



— Да-а-а, — тяну я, все-таки выгибаясь навстречу его умелым рукам. И он хрипло стонет мне в ухо. — Дай Бог мне сдержаться и не разорвать тебя, малышка, — рычит, но мне не страшно, этот голос возбуждает.

В его кармане настойчиво вибрирует телефон, Артур какое-то время не реагирует, и мне все равно. Потом все же нервно вынимает его, хочет отключить, но отвечает на звонок.

— Да! — смотрит горящими дьявольскими глазами, обещая мучительную пытку. — Что?! — кричит и отпускает меня. — Что ты сказала, повтори… — у него пропадает голос, становясь «мертвым». Артур долго слушает и постепенно меняется в лице, бледнея. Он встаёт с места и отворачивается от меня, облокачиваясь на перила. — Когда это случилось? — спрашивает и прикуривает сигарету. А я прихожу в себя, быстро натягиваю сарафан и обнимаю руками плечи. — Да, я понял, — Артур заканчивает разговор, но продолжает курить, глядя куда-то во двор усадьбы.

— Что-то случилось? — спрашиваю я, но он молчит. — Артур? — встаю с места, подхожу к нему, поднимаю руку, чтобы погладить широкую спину, но не решаюсь. Так и застываю.

— Отец умер, десять минут назад, — сообщает он тем же «мертвым» голосом, и у меня внутри все холодеет. Всё-таки дотрагиваюсь до его спины и аккуратно глажу. Я совсем не знала его отца, но чувствую боль Артура и, хочется плакать.

— Я… мне…

— Не нужно, котенок. Я давно знал, что это произойдет, и мне казалось, что был готов… Но, оказывается, к такому нельзя подготовиться…

— Чем я могу тебе помочь? — прижимаюсь щекой к его спине, чувствуя, насколько он скован — мышцы каменные.

— Мне нужно ехать, мать в истерике, — он разворачивается ко мне, и я вижу в красивых глазах только боль, которую он держит в себе.

— Да, конечно, подвезешь меня до города, а дальше я сама, — отрываюсь от Артура, собираясь взять свою сумку. Но он хватает меня за руки и дёргает на себя.

— Нет, я не хочу, чтобы ты уезжала. Останься здесь, дождись меня. Никого не хочу больше видеть.

ГЛАВА 8

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Валерия

Конечно, я осталась. Я вообще не могла отказать этому мужчине ни в чем, а в такой момент — тем более. Он уехал, оставив меня в огромном доме. Почти сразу в гостиную вышла немолодая полноватая женщина, представилась Светланой Михайловной, поинтересовалась, понравился ли мне ужин, и проводила наверх.

— Артур Робертович просил расположить вас в этой комнате. Свежее белье я постелила, полотенца, тапочки и халат — в ванной. Если что-то будет нужно — обращайтесь, — доброжелательно говорит женщина и покидает комнату.