Рождение Кровавой легенды - Николай Грошев

От этих слов сердце молодого воина раскололось на тысячи кусков, конечно в переносном смысле. Ужас, боль и дикая неуправляемая ярость охватили парня. Отец навсегда покинул сердце сына. Впрочем, не особенно крепко он в нём и держался.

Вскинув горящий охватившей его ненавистью взор, Логан бросился вон из храма туда, где оставил девушку. Сам того, не ведая, молодой воин влюбился, влюбился свойственно своему возрасту: горячо, страстно, с первого взгляда. Девушка, которую он знал не более получаса, да к тому же вырванная из нежных лапок воинов Тара в разгар веселья, волей богов и провидения стала для него центром мира. Она стала дороже для него, чем весь мир, вместе взятый… Возможно, лишь она могла спасти душу молодого Логана. Но силы, более великие, чем всё живое распорядились иначе.

Выбежав из храма с мечом в руках, изрыгая звериный рык, воин на секунду опешил не в силах поверить увиденному. Этого хватило четырём телохранителям. Разом, бросившись на повелителя, они заломили ему руки и с трудом удерживая, в соответствии с приказом короля, заставили смотреть на то, что ещё долго мучило парня в кошмарных снах…

Первую любовь Логана трахали, как хотели с десяток воинов из отряда Кемера, предварительно выбив ей все зубы. Полуживая девчонка мало, чем отличалась от трупа и уже не пыталась сопротивляться.., да и что это могло бы изменить?

Глухо зарычав Логан вдруг.., заплакал. Грозный воин, с усмешкой смотрящий в лицо смерти плакал как ребёнок, коим он и был в глубинах своей души. Взгляд воина стал безумен, в одну секунду длинные чёрные волосы обзавелись белой прядью, а красивое лицо перекосила гримаса глубокой душевной боли и не с чем не сравнимой печали. Безумие поселилось в душе Логана, открыв дорогу злу.

Телохранители с опаской покосились на своего сюзерена, всерьёз опасаясь за его психическое здоровье. Они не раз видели Логана в ярости, не раз им приходилось лицезреть то, что осталось от людей приведших парня в бешенство, но видеть как он плачет… Никогда.

На секунду они ослабили захват – этого было достаточно. Лицо парня стало злым как морды всех демонов ада, в глазах мелькнула ни с чем, не сравнимая ненависть и ярость дикого зверя попавшего в клетку. Взревев, словно раненый бык, Логан раскидал телохранителей в разные стороны как слепых котят. Ни когда ещё воины не чувствовали такой мощи в одном единственном человеке. В благоговейном страхе они смотрели на него с земли.

Лицо Логана вновь обрело печать безумия, его взгляд упал на уже мёртвую любовь, которую продолжали насиловать, ни чуть не смущаясь такой незначительной мелочи. На секунду взгляд парня прояснился, но всего на секунду. И вновь взор воина окунулся в пустыню безумия, и душа Великого Логана провалилась в бездну…

Встав на четвереньки и подняв лицо к небу, сын Кемера огласил разорённый город горестным полным боли воем… Позже он поднялся на ноги и, волоча по земле меч, ссутулившись, утратив всякий интерес к жизни, направился к выходу из злополучного города.

Воины, услышав вой, прекратили заниматься своим мерзким делом и с ужасом воззрились на сына Кемера. Кое – кто даже начал молиться…

А Логан брёл, не зная, куда и за чем. Ему было всё равно. В душе воина царила пустота…

Логан лежал на спине, чуть поодаль от костра. Он смотрел на звёзды. Надо было спать, но заснуть не получалось. А ведь сегодня последняя ночь, когда он сможет спать вот так спокойно. Сегодня всю ночь на страже стоит Радон. Завтра его не будет. Воин покинет его утром, оставив одного в этом лесу на целых два года. Совсем одного. Даже без кинжала. Только с коротким луком, который Логан соорудил сам. Дрянной лук получился. Ненадолго его хватит. А ведь ему нужен нож, чтобы сделать новый лук. Но теперь ножа не будет. Если он не сделает его сам, конечно. Радон показал, как и из чего. За эти два месяца он много чего показал. Он показал, как выжить в лесу. Срок малый, слишком малый, что бы научиться выжить в лесу. Но Радон научил. Он ничего не повторял дважды и конечно сказал не всё, что знал сам. Логан вспомнит, то чему его научил Радон, остальному научится сам…, если проживёт достаточно долго, для этого. Говорят треть, уже не покидала этих лесов. Лесов последнего учения. Радон утверждает, что погибает каждый десятый. Врёт, наверное. Хотя кто его знает? Здесь много чёрных пантер. От них и на дереве не укроешься, а человечину они любят. За много лет привыкли, распробовали…

Ну, так говорят его сверстники и учителя. Радон просто промолчал по этому поводу. Наверное, не всё так плохо как рисуют Арагон и другие. Нагнал он дрожи повествованием о том, как в лесах учения завёлся призрак погибшего младого воина. Призрак-оборотень. Ночью обращался пантерой и сжирал зазевавшихся учеников. 333 человека сожрал и исчез. Логан усмехнулся: видно от переедания загнулся. Вот такая милая сказка. Судя по лицам остальных учителей-воинов, в первый миг начала истории: они её слышали впервые. Арагон похоже придумал её прямо на месте. По ходу рассказа. Хорошая история…

Надо всё-таки поспать. Когда ещё получится? Сон не шёл. Опять ему приснится она. Каждую ночь, почти каждую, он видит её в своих снах. А ведь он даже не знал имени той девушки! Да и видел её не так уж долго…

И почему она приходит в его сны? Что нужно бедняжке? Может, не может дух её успокоиться? А может богиня на ступенях чьего храма, так жестоко покончили с девушкой, решила отомстить? Хочет свести его с ума? Ну, это вряд ли! Плевать он хотел на всех богов, вместе взятых! У него, как и у Тара один бог: его собственный меч. И других не надо! Да и разве могут они мстить боги? Вообще существуют? Они разграбили и предали огню сотни храмов. Чегой-то ни один бог не ринулся на грешну землю воспылав местью…

Он всё-таки уснул. И конечно, вновь увидел её… Не последний раз он видел её во сне, но ТАК впервые и единожды…

Он стоял с мечом в руках. Наземь с клинка капала кровь. Много крови. Под ногами была кровь. Море крови! В ней лежали мёртвые. Воины. Только, что здесь прошёл бой. Теперь сражение шло где-то дальше: варвары теснили врага, на время о телах павших своих забыли. Потом они вернутся, чтобы собрать павших и раненных. Что бы предать огню павших. Да, бой просто ушёл вперёд… Но что за бой? Куда вперёд? И почему так тихо? Воин осмотрелся вокруг. Дым. Пахнет гарью. Дым везде. Ничего не видно. Проклятье! Что за город? И как его сюда занесло одного? Почему он не в бою, на острие атаки? Шлёп, шлёп, шлёп: слышал он. Кто-то приближался к нему. Да, вот он: едва видим в дыму, ползёт из последних сил. Раненый сын Славного города или защитник этого города? Он шагнул к человеку. Он не смог шагнуть снова. Ужас сковал его тело, оно не повиновалось ему более. Женщина. Женщина ползла в крови. На её спутанных волосах была кровь. На её голом теле была кровь… На спине зияла страшная рана. Да, всё правильно: её добили топором…, когда она уже была мертва. Женщина подползла ближе. Она подняла голову, и белесые глаза мертвеца посмотрели на него. Некогда прелестное личико, перекосилось от боли и ярости. Губы, синие губы, полусгнившие растянулись в оскале. Скалить было не чего. Зубов там почти не осталось, а те, что ещё были – осколки, сгнившие пеньки. Крик, нечеловеческий крик! Мёртвая девушка поползла быстрее: ей нужен был он. Она хотела убить его. Его! Того, кто обрёк её на такую ужасную смерть. Лучше бы он пронзил её мечом, там, где убил двух насильников. Лучше бы так, чем мучительная смерть на ступеньках храма! Она была совсем близко, а он, впервые он не мог поднять меч и ударить… Он не мог…