Кроссовки. История культовой обуви шаг за шагом - Николас Сансбери Смит

Николас Смит

Кроссовки: история культовой обуви шаг за шагом

Посвящается моей жене Гадир,

у которой все еще больше кроссовок,

чем у меня

«В туфлях на высоких каблуках вам не может быть так же удобно, как в кроссовках. Но, знаете ли, не все хотят носить кроссовки. Они предназначены для других целей».

Кристиан Лабутен

«Мы в Лос-Анджелесе носим Chucks, а не Ballys».

Тупак Шакур

Nicholas Smith

KICKS: The Great American Story of Sneakers

© 2018 by Nicholas Smith

All rights reserved.

This translation published by arrangement with Crown, an imprint of the Crown Publishing Group, a division of Penguin Random House LLC and with Synopsis Literary Agency.

Редакция выражает благодарность

Косте Качанову

и сообществу Sneakershot

за помощь в подготовке издания.

Рисунок на обложке – Любовь Дрюма

© Крупичева И.Ю., перевод на русский язык, 2019

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019

Пролог

«Должно быть, это его обувь». Большинство людей слышали это, пусть даже они и не могут вспомнить источник: рекламу кроссовок Air Jordan III от Nike 1989 года. В рекламе Спайк Ли в образе Марса Блэкмона из фильма «Ей это нужно позарез» перечисляет возможные причины того, почему Майкл Джордан – это «лучший игрок во вселенной».

«Данки?»[1] – спрашивает Ли.

«Нет, Марс», – говорит Джордан.

«Спортивные шорты?» – спрашивает Ли.

«Нет, Марс», – говорит Джордан.

«Лысая голова?» – спрашивает Ли.

«Нет, Марс», – говорит Джордан.

«Обувь?» – спрашивает Ли.

Джордан это отрицает, но Ли продолжает кружить вокруг догадки насчет обуви. В тридцатисекундной рекламе слово «обувь» произносится десять раз.

Прежде чем на экране появится знакомый свуш[2], оговорка о случайном характере совпадений сообщает, что «мнение мистера Джордана не обязательно отражает мнение Nike, Inc., но все уже понимают посыл: «Должно быть, это его обувь».

С помощью этой рекламы Nike продала миллионы Air Jordan, и самая знаменитая реплика Ли была обречена на бессмертие в поп-культуре. Но эта реклама сработала не только потому, что в ней принимали участие звезды. Это был новый взгляд на идею, с которой большинство из нас жили с юности, идею о том, что обувь творит чудеса.

Хрустальные туфельки Золушки сделали ее принцессой. Рубиновые туфельки Дороти не только перенесли ее обратно в Канзас, но и держали в узде Злую колдунью Запада. Кот в сапогах попросил у хозяина обувь и помог ему получить богатство и титул. Гермес летал с помощью своих крылатых сандалий. Фольклорные сапоги-скороходы позволяли тому, кто их надевал, преодолевать за один шаг большое расстояние. Башмачки маленькой сиротки заставили ее танцевать в сказке Ханса Кристиана Андерсена «Красные башмачки». А в оригинальной версии сказки «Белоснежка» братьев Гримм злобную мачеху затанцевали до смерти заколдованные раскаленные железные туфли.

Перенесемся на несколько веков вперед. Лил Бау Вау, исполнитель главной роли, находит пару волшебных кроссовок, которые позволяют ему профессионально играть в баскетбол в фильме 2002 года «Как Майк». А в серии фильмов о Гарри Поттере ключ для телепортации выглядит как старый башмак. В конце первого сезона «Секса в Большом городе» первое, чем воспользовалась Кэрри Брэдшоу в своем новом стенном шкафу размером с квартиру – сказка для тех, кто знаком с недвижимостью на Манхэттене[3], – это полка для обуви.

Когда Якоб и Вильгельм Гримм собирали фольклор в начале восемнадцатого века, обувь иногда означала разницу между жизнью и смертью, а также между ступенями социальной лестницы. Если у вас не было надежной пары башмаков, трудно было найти работу. Крепкие башмаки давали представителям низшего сословия не волшебную, но полезную возможность не умереть с голоду.

До середины 1800-х годов обувь делали только вручную, процесс был долгим и дорогим. Обуви всегда было мало, и она достаточно высоко ценилась, чтобы вдохновлять поколения рассказчиков историй.

Пусть обувь сегодня не показывает разницу между голодом и сытостью, но она до сих пор сохранила важное символическое значение. Это отразилось в нашем языке. Чтобы понять другого человека, мы должны «пройти милю в его туфлях». Догадка о чьем-то характере окажется верной, «если обувь подойдет». О незаменимом человеке скажут, что «его башмаки трудно наполнить». Кое-кто предлагает съесть «свой башмак», если он окажется не прав. О неудобных изменениях говорят, что «башмак не на ту ногу». Пока не произошло нечто неизбежное, мы ждем, чтобы «другой башмак упал».

Наш контакт с обувью как с предметом необычно интимный. Она меняется и приспосабливается под нас так, как ни один другой предмет одежды. Изношенная винтажная рок-футболка, найденная в «Goodwill», может стать сокровищем для хипстера. О поношенной паре кроссовок такого никогда не скажешь. Их подошвы соединяют нас с окружающей средой и защищают от нее. Они могут быть утилитарными, или экспрессивными, или теми и другими одновременно, выбор за нами. Возможно, эти качества и есть источник их привлекательности для нас, они делают кроссовки чем-то бóльшим, чем просто обувь.

И это возвращает нас к Джордану и его кроссовкам Nike. С того момента, как появились спортивные звезды, на которых можно было равняться, дети играли в своих героев в полях, во дворах и в песочницах. «Я ДиМаджио. Я Элвей. Я ЛеБрон». Соединив сверхчеловека Джордана с самым обычным Ли, реклама Nike намекала на то, что есть способ преодолеть пропасть между ними. Стодолларовый, но все-таки способ. Это была современная версия старой истории: обычный парнишка мог надеть кроссовки и подпрыгнуть, как Джордан, а дочка фермера могла надеть красные башмачки и вернуться домой из Страны Оз.

Долгое время я о кроссовках не думал. Когда я рос, они были просто повседневной обувью.

Первые кроссовки, к которым, по моим воспоминаниям, я отнесся с почтением, были Air Flight Turbulence от Nike, которые я носил, играя в баскетбол в первом классе старшей школы. Я купил их частично из-за рекламы с участием Дэймона Стадемайра, разыгрывающего защитника экстра-класса из «Торонто Рэпторс». Я знал его по тем временам, когда он играл за «Аризона Уайлдкэтс», самую популярную команду колледжа в моем родном городе. Я купил эти кроссовки еще и потому, что это была прошлогодняя модель. Ее продавали за 40 долларов в аутлете Nike. Это почти даром, если учесть, что самые последние Air Jordan стоили 150 долларов.

Я любил эти кроссовки с их