Железный город - Елена Романова

Елена Романова

Железный город

1

Юг пробиралась сквозь липкую ледяную метель к дому Но́ры.

Снег, снег, снег…

Он жег щеки и веки. Клеил ресницы. Юг куталась в полы тонюсенького пальто, задрав воротник к ушам и сжав в кулаки онемевшие пальцы. С губ срывались белесые лоскутки пара и тут же сметались ветром. Ее трясло. Она протянула руку в поисках опоры и вцепилась в ограду моста — пальцы звякнули о железо, как стеклянные. Из-под ног повторялось трубное: «Поезд триста тринадцать отправляется с девятой платформы. Покинуть зону отправления». Юг оглушил протяжный свист — поезд хлынул под мост, словно поток.

На окраине Города, в глубокой сумрачной дали, великие Стражи разомкнули веки и, подцепив железную стену крюками, потянули наверх — наросты снега повалились с ворот на землю, обнажая уродливые потеки ржавчины.

Поезд ушел во Тьму.

Грохот и скрежет стихли: без них словно бы опустел сам воздух, тишина вернулась в Город, как распрямившаяся пружина. Стражи опустили врата на землю и вновь погрузились в зыбкую дрему.

Юг оторвалась от перил и оглянулась, пряча озябшие пальцы в рукава: позади нее на мост поднимались два ве́рха.

Юг поспешила сойти с моста.

2

Никто в Городе не знал, куда уходят составы. Поезда прибывали и отбывали: из ниоткуда и в никуда. Нельзя было купить билет — касс не существовало. Стать пассажиром — читай: нарушить закон. С рожденья всем внушалось, что за Городом — Тьма, и уйти в нее — все равно, что впустить. Жители не смели покинуть Город, они страшились Тьмы, боялись провожать уходящие составы даже взглядом. Тех, кто осмеливался, отслеживали во́роны. Имена любопытствующих заносились в черные книги. Их вызывали на допросы, но, как правило, все, кто решался приглядываться к вратам, вовсе не желали покинуть город, но цепенели, сами не зная от чего. Когда же преступников отпускали, давая время исправиться, они уже никогда более — до самого конца — не смели взглянуть на состав, пусть и недвижимый. Даже коптящие и пути́вцы, долгом прикованные к Дороге — самые бесстрашные жители Города — покидали пути и вагоны за девять минут до отправления, и ничто не могло удержать их даже на миг сверх безопасного времени.

3

Когда Юг подошла к дому, все ее внутренности, вымытые ветром, уже покинули тело: остался лишь снег. Тяжелая дверь подъезда, криво висящая на одной петле, раскатисто заскрипела после того, как Юг потянула ее одной, а потом и двумя руками. Дрожа каждой косточкой, на непослушных онемевших ногах она кое-как поднялась на этаж, беспамятно, будто во сне. Череда нескончаемых лестниц и одинаковых дверей закончилась перед Нориной, которую Юг едва не пропустила. Она постучала, чуть не разбив ледяную руку, и прижала к губам закровившую трещинку на костяшке. Жуткий скрип прорезал тишину — дверь отворилась. Юг застыла на пороге, испугавшись пустоты покинутых комнат.

«Нора…» — позвала она.

Нора…

Юг вошла в дом, и ее лизнуло родное тепло — привычный запах душистых трав. Она дважды повернула замок и позвала еще раз: «Нора! Где же ты?»

Тихо. Пусто. Чисто. Кованая кровать аккуратно застелена, тугое покрывало — как железный лист.

Юг прошла на кухню. На исцарапанном блестящем столе с проржавевшими плачущими болтами светлели тарелка, обернутая полотенцем, хранящим тепло незатейливой Нориной стряпни, и записка. Юг подняла со скатерти сложенный лист, развернула его и прочла на сгибе:

«Я вернусь».

4

Смеющееся лицо Норы парило над Юг все то время, пока она уходила в сон. Смеющееся лицо Норы, смеющиеся волосы Норы, смеющиеся глаза Норы… заслоняли от колкого страха. Но, когда грезы рассеялись, точно туман над Лугами, в сердце Юг пришел злой кошмар.

Ей снился поезд, пришедший из Тьмы. Черная склизкая жижа лезла из окон вагонов, ползла по стенам. Коптящие в ужасе закрывали рты руками и отступали прочь. Сначала медленно пятились, не в силах отвезти глаз от страха, но вот первый из них побежал, и за ним ринулись другие. Они давили друг друга, стеная: «Она вернулась! Она вернулась! Она вернулась…» Путивцы пытались остановить коптящих, пока Тьма давила на окна, что сдерживали ее. Зловещий треск стекол заставил застыть всех.

Крикам отчаяния не было конца.

Юг шла сквозь промасленную толпу к вагонам, полным сияющего угля, темная кровь текла по путям и поднималась к платформе. «Нора? — прошептала Юг. — Нора…» Вязкая жижа ринулась в Город. Тьма подступила к ногам Юг и замерла, словно обнюхивая.

Юг неловко попятилась — Тьма нежно коснулась носков тяжелых башмаков. Юг попросила: «Нора, постой! — но не смогла расслышать собственных слов. — Пожалуйста». Слезы теснили уголки глаз, размывая границы мрака. Темное лицо Норы плыло перед глазами, покачиваясь в мутной соленой влаге. По щекам Юг лились густые, вязкие капли.

Она распахнула глаза, усилием воли приказав им оставаться открытыми. Кошмар висел над ней, как непроницаемая крышка железного гроба.

«Нора…» — чуть слышно прошептала Юг и расплакалась.

5

Нора была не́мотом и не могла говорить с рождения, но знала столько слов, что Юг не каждое понимала. Они общались жестами и записками. Нора рассказывала о книгах, которые читала, разыгрывая беззвучные спектакли — ее красивые и гибкие руки превращались в ветви деревьев, в паруса кораблей, в легкие платья, в голоса.

Книг в доме Норы было великое множество, они скапливались даже в ванной. Нора звала их «утопленниками», потому что роняла в воду, и книги раздувались, словно многослойные пироги.

Нора, Нора…

Она сидела в воде часами, почитая ее за кровь, что течет с этой стороны кожи. Отними у нее влагу — и Нора высохла бы. Как любой немот. Но была ли Нора любым немотом?

Она часто ходила к реке: слушать воду из-подо льда. И, если та ей не отвечала, могла часами бросаться снежками или кататься с гор. Ее веселье было безудержно и беззвучно — смеющиеся глаза Норы — но когда она падала на замерзшую реку раскрытыми ладонями, всегда исчезала. Юг порой не могла сдержать усмешки, так это было внезапно, почти комично. Но иногда ей становилось страшно: уходящая Нора пугала ее. Хоть Юг привыкла ждать. Она озиралась по сторонам, невольно выискивая глазами воронов. Ее тревожило, что нельзя делать то, что делает Нора…

Однажды, увидев кружившую вдалеке масляно-черную птицу, Юг испугалась и окрикнула Нору, но та не очнулась.