Наш сосед Македон - Максуд Ибрагимбеков

Ибрагимбеков Максуд

Наш сосед Македон

Магсуд Ибрагимбеков

НАШ СОСЕД МАКЕДОН

Вот он стоит на углу. Второй час уже стоит. С прохожими здоровается, с соседями своими. Старательно здоровается, в гла-за заглядывает. Стоит...

Ничего хорошего из этого не выйдет. Вы спрашиваете: что же в этом плохого, если человек стоит на углу около своего дома? А это смотря какой человек! Если этот самый Македон стоит на углу, то добра от этого стояния не жди. Точно уста-новлено.

А может быть, он стоит на углу у клумбы с олеандрами и дожидается удобного момента, чтобы нарвать олеандров? Вряд ли. Не такой человек Македон, чтобы цветочки собирать. Цве-ты его не интересуют. Да и то сказать, кому в голову взбредет рвать олеандры? Самое последнее дело. Они хоть и яркие и пышные, но липкие все какие-то и пахнут новыми ботинками. Нет, на нашей улице никто из ребят олеандры рвать не станет, даже если над ними повесить табличку: "Цветов не рвать" или с каким-нибудь другим запрещением.

Правда, тетя Сури рассказывает, что один ее знакомый на-рвал олеандров. Нарвал и положил этот букет на ночь рядом со своей кроватью в закрытой комнате. Утром открывают двери - нате вам, знакомый тети Сури умер, отравился от запаха олеан-дров. Тетя Сури говорит, что это просто ужас. А, по-моему, раз уж нашелся такой чудак, который догадался и олеандров нар-вать, и в летнюю жару закрыть окна и двери в своей комнате наглухо, то такому знакомому тети Сури наступило самое время отравиться олеандрами. И еще удачно ведь получилось, что он в эту ночь один спал в этой комнате.

Ничего хорошего этот знакомый тети Сури в своей дальней-шей жизни не добился бы. Это всем вчера стало ясно во дворе, как только тетя Сури рассказала эту историю. Но все подумали про себя, что, может, тетя Сури все это придумала: она любит придумывать страшные истории. Она их, наверное, придумывает от скуки: работа у нее очень однообразная.

Если вы когда-нибудь пойдете к нам на базар и услышите что кто-то кричит громким голосом, самым громким на базаре: "Дрожжи! Перец! Чайная сода!" - так вы знайте, что это со-седка наша, тетя Сури. А вы сами понимаете, что если целый день громко кричать: "Дрожжи! Перец! Чайная сода!" - то в голову еще и не такое полезет.

А вчера тетю Сури было очень жалко...

Она была в гостях у завмага Абульфаза и гадала всей его семье на картах. Завмаг Абульфаз раньше работал на собачьей бойне, но оттуда его уволили за жестокое обращение с собаками. Одно время он был этим очень недоволен, всем жаловался и говорил, что его выжили завистливые сотрудники, но потом, когда устроился в магазин, успокоился и теперь ходит дома, а иногда и на улицу выходит в полосатой пижаме.

Они очень дружат: тетя Сури и семья завмага Абульфаза. Македон говорит, что не было бы этой дружбы, так тетя Сури не продавала бы на базаре дрожжи, перец и чайную соду - неоткуда было бы брать. Но это он, наверное, со зла говорит, за то, что тетя Сури не берет его в помощники.

Так вот, тетю Сури вчера было очень жалко...

Она гадала, а семья завмага Абульфаза сидела и думала, что это означает: "в скором времени казенный дом". Сам Абульфаз побледнел и сказал, что в наше трудное время казенный дом ничего хорошего означать не может.

Тетя Сури начала их успокаивать и говорить, что, может быть, это будет даже новый магазин, ну, в крайнем случае, больница. Еще она сказала, что у Абульфаза за последнее время очень расшатались нервы, и поэтому ему во всем мерещится тюрьма. Она посоветовала Абульфазу пить бром - тетя Сури здорово разбирается в медицине.

Потом тетя Сури попрощалась и ушла.

Абульфаз только запер за нею на все засовы и замки две-ри - время было позднее, - как вдруг слышит страшные кри-ки тети Сури, до того страшные, что прямо кровь в жилах у Абульфаза чуть не застыла: "Спасите! На помощь! Погибаю!.."

Завмаг Абульфаз на эти крики вылезать не стал. Очень ему нужно, чтобы грабители, которые раздевают тетю Сури или, судя по ее крикам, даже убивают, врывались в его дом. Кому это нужно, спрашивается? Недаром же Македон говорит про него, что Абульфаз на нашей улице самый умный человек. И вообще Македон его очень уважает. А Македон в людях раз-бирается.

А тетя Сури так кричала, так кричала!.. Даже громче, чем каждый день на базаре. На ее крики собрались соседи не только одного двора, а даже со всех других дворов этой улицы. Зажгли свет...

Оказывается, тетя Сури в потемках, а потемки были из-за всеобщего затемнения, угодила в колодец с водяным счетчиком. Тетю Сури вытащили. Она ничего, только колено ободрала, но все говорила, что у нее внутренние повреждения.

Вот только тогда открылась дверь, высунулся Абульфаз, не весь высунулся, наполовину, и спросил очень сонным голосом:

-Отчего народ собрался? Что случилось?

Это он притворялся сонным, потому что ему все-таки стало стыдно, но соседи давно уже знали, что этот Абульфаз страшный трус и на него ни в чем положиться нельзя.

Так вот, я у вас спрашиваю, как это случилось, что тетя Сури упала в колодец с водяным счетчиком? С чего это крышка люка оказалась открытой как раз тогда, когда тетя Сури вышла от Абульфаза? А ведь за час до этого Македон торчал на углу, вот как сегодня. За час да того, как тетя Сури упала в колодец... не догадались?.. Хм... Ну я теперь, конечно, не удивлюсь, если вы скажете, что в свободное время собираете олеандры. Ни ка-пельки не удивлюсь. Самое подходящее для вас занятие!

А все-таки чего он стоит на углу? Интересно даже. А-а, по-нятно. Он Намика, оказывается, дожидался. Видите, вот идет, портфелем размахивает, вот тот, с оттопыренными ушами. И гла-за у него широко раскрыты и блестят. Это Намик. Да нет, грыжи у Намика нет - у него эта походка недавно появилась, после того как он увидел матросов с какого-то корабля. Из школы идет. И никто понять не может, отчего это, когда Македон гово-рит, Намик даже рот раскрывает, до того ему интересно. И во всем ему верит. Во всем!

Вот недавно, например, приходит Сашка Расулов, тот самый, со второго этажа, которому тетка на день рождения подарила книжку с надписью: "Дорогому Саше от дурной тетушки". При-ходит Сашка и говорит, что он прочитал какую-то книжку о гипнозе и может любого загипнотизировать. Все вначале не очень поверили, а потом решили проверить.

Вообще от этого Сашки все что хочешь, можно ожидать - странный какой-то. В футбол не играет, и в купальню его силой не затащишь. Целый день читает. Он уже у себя дома все книги перечитал - а у них два огромных шкафа - и еще в библиоте-ку ходит. Все время читает, даже когда ест. И ничего не сооб-ражает в это время. Один раз у него ножницы в руках были, когда он читал, так он этими ножницами себе полголовы вы-стриг, пока не прибежала та самая "дурная тетушка" и не отняла их. Пришлось повести Сашку в парикмахерскую и постричь его под нулевку.

Решили проверить, как это Сашка всех загипнотизирует. Пошли к Намику. У него днем дома никого не бывает: 'и отец на работе, и мать.

Сашка выстроил всех ребят в круг, достал из кармана какой-то блестящий шарик и начал подносить его к глазам каждого из ребят, протяжно приговаривая при этом жутким голосом:

-Спа-ать! Ты хочешь спа-ать! Спа-ать!..

Долго приговаривал. Никто не загипнотизировался, хоть и очень всем хотелось. Только Македон вдруг закрыл глаза и сел на пол...

Сашка очень заволновался, даже вспотел и сказал, что теперь Македону можно внушить все, что хочешь. И начал Сашка при-казывать Македону разные вещи.

Сперва сказал ему, что Македон - дерево. Македон сра-зу вытянулся и застыл, как столб, а Сашка приказал ребятам уложить Македона на стулья. Один стул ему подставил под ма-кушку, другой - под пятки. И этот загипнотизированный Ма-кедон лежал, как турник, между двумя стульями, опираясь го-ловой и ногами о самые-самые их краешки. И не согнулся, когда ему положили на живот три тома энциклопедии. Он согнулся, когда положили четвертый том, но Сашка объяснил, что челове-ческое тело "имеет свои пределы".

Потом Сашка внушил ему, что Македон - собака, и Македон начал бегать на четвереньках и лаять. Он даже задом вилял по-собачьи.

Мы чуть не поумирали от смеха и стали придумывать, что бы ему еще внушить.

Сашка предупредил, что он ему сейчас будет внушать более сложные вещи, и сказал Македону, что будто бы Македон - танкист и сейчас находится на фронте. Тут Македон стал с воем метаться по комнате и бросаться на людей. Хоть Сашка сразу же и приказал Македону остановиться, было уже поздно: Македон разбил стекло па письменном столе и опрокинул на паркет чер-нильницу. Он, если бы Сашка его не остановил, и оконные стек-ла побил бы, уже совсем было нацелился на них, но хорошо, Сашка его остановил.

Всем Намика стало жалко. Это не шутка, когда у человека в доме, в отсутствие родителей, случается такое. Если бы еще по очереди: сегодня стекло разбили, а через несколько дней залили чернилами паркет, - еще ничего, а если все сразу, в один день, то хоть из дому уходи. Намик расстроился, конечно, но ничего не сказал: известное дело, человек в гипнозе за свои действия не отвечает. Он только взял половую тряпку, намочил ее и стал вытирать пол. Долго вытирал. И мы потерли все по очереди. Но все равно пятна остались. А Македон в это время стоял загипнотизированный. Намик кончил вытирать пол. И все снова занялись Македоном.