Последний занавес - Найо Марш

Найо Марш

«Последний занавес»

Действующие лица

Агата Трой Аллейн

Кэти Босток

Найджел Батгейт

Сэр Генри Анкред, баронет

Клод Анкред — его старший сын

Томас Анкред — его младший сын

Полин Кентиш — его старшая дочь

Пол Кентиш — его внук

Патриция (Пэнти) Кентиш — его внучка

Дездемона Анкред — его младшая дочь

Миллимент Анкред — его сноха (жена покойного Генри Ирвинга Анкреда)

Седрик Анкред — его прямой наследник (сын Миллимент)

Достопочтенная миссис Клод Анкред (Дженетта) — его сноха (жена Клода Анкреда)

Фенелла Анкред — его дочь

Мисс Соня Орринкурт

Мисс Кэролайн Эйбл

Баркер — дворецкий в поместье Анкреда

Доктор Уизерс — семейный врач там же

Мистер Джунипер — аптекарь

Мистер Рэттисбон — адвокат

Мистер Мортимер — похоронное бюро «Мортимер и Лоум»

Родерик Аллейн — главный детектив-инспектор Фокс — инспектор, отдел сыска Нового Скотленд-Ярда

Бейли — детектив-сержант, отдел сыска Нового Скотленд-Ярда

Доктор Кертис — судмедэксперт, отдел сыска Нового Скотленд-Ярда

Томпсон — детектив-сержант

Сельский констебль

Глава 1

ОСАДА ТРОЙ

1

— Карбункул, месячный отпуск и муж, возвращающийся от антиподов, — раздраженно заговорила Трой, входя в студию, — сами по себе это вполне нормальные вещи. Но все вместе — страшная неразбериха получается.

Кэти Босток с тяжелым вздохом отступила от мольберта, прищурилась и, равнодушно посмотрев на свое творение, осведомилась:

— А в чем, собственно, дело?

— Звонили из Джи-1. Рори возвращается. Наверное, будет здесь недели через три. К тому времени я уже избавлюсь от карбункула и вернусь к девочкам в свою берлогу.

— По крайней мере ему не придется любоваться на твой карбункул. — Мисс Босток с отвращением вгляделась в дело рук своих. — И то хорошо.

— Он у меня на бедре.

— Знаю, бедолага ты моя.

— Однако, Кэти, — продолжала Трой, становясь рядом с подругой, — согласись, ты должна признать, что это очень гадко… А у тебя получается, — добавила она, вглядываясь в изображение на холсте.

— Придется тебе переехать в лондонскую квартиру немного раньше, вот и все.

— Но если бы все так не сошлось, карбункул, Рори, отпуск — ну да, конечно, карбункул немного раньше, — мы бы провели здесь вместе пару недель. Адъютант генерала обещал, и Рори писал в каждом письме… Признай, Кэти, что это весьма неприятно. Только не говори, что в Европе происходят вещи и похуже, то…

— Ладно, ладно, — умиротворяюще проговорила мисс Босток. — Я всего лишь хотела сказать, что, по удачному совпадению, твоя берлога и работа Родерика оказались в одном и том же месте, в Лондоне. Умей во всем находить хорошую сторону, дорогая, — нравоучительно добавила она. — Что это за письмо ты там теребишь все время?

Трой разжала узкую ладонь, в которой обнаружился смятый лист почтовой бумаги.

— Ты об этом? — смущенно спросила она. — А, ну да, ну да, конечно. Никогда такого бреда не читала. Взгляни.

— Он весь в кадмии.

— Знаю. Я уронила его на шпатель. К счастью, только обратная сторона запачкалась.

Мисс Босток расправила письмо на столе с красками — рядом с кадмием появились отпечатки кобальта. Это был лист почтовой бумаги, плотный, белого цвета, еще довоенного производства, с вензелем в верхней части, увенчанным гребнем в виде креста с зубчатыми краями.

— Ничего себе, — сказала мисс Босток. — Поместье Анкретон. Это… Ничего себе!

Мисс Босток была из тех, кто всегда читает письма вслух.

«Мисс Агата Трой (миссис Родерик Аллейн)

Тэтлерз-Эн-Хаус

Боссикот, Бакингэмпшир

Уважаемая мадам!

Обращаюсь к Вам от имени своего тестя, сэра Генри Анкреда, который хотел, чтобы Вы написали его портрет в костюме Макбета. Портрет, размером шесть на четыре фута, будет висеть в центральном холле особняка Анкретон. Будучи нездоров, мой тесть желал бы позировать здесь и приглашает вас приехать в субботу, 17 ноября, и пробыть здесь столько, сколько понадобится для завершения работы. По его мнению, это займет примерно неделю. Он будет признателен, если Вы телеграфно известите, интересует ли Вас его предложение, а также укажете размер гонорара.

Искренне Ваша,

— Вот нахал! — не удержалась мисс Босток.

Трой усмехнулась.

— Ты наверняка обратила внимание, что мне предлагают сварганить картину шесть на четыре за семь дней. Интересно, а дорисовать трех ведьм и окровавленного ребенка тоже придется?

— Ты уже ответила?

— Пока нет, — пробормотала Трой.

— А ведь отправлено оно шесть дней назад, — строго сказала мисс Босток.

— Знаю. Моя вина. Как сформулировать в телеграмме: «Глубоко сожалею чужих домах картин не пишу»?

Кэти Босток помолчала, поглаживая своими короткими сильными пальцами вензель с крестом.

— А я думала, что такие штуковины бывают только у пэров, — заметила она.

— Видишь, тут крест с окончанием в виде якоря. Отсюда, наверное, и Анкред.[1]

— А, все понятно! — воскликнула Кэти, потирая нос пальцем в голубой краске. — Забавно.

— Что забавно?

— Ты ведь вроде делала декорации для одной постановки «Макбета»?

— Ну да. Точно, поэтому обо мне и вспомнили.

— Боже милосердный! Помнишь, — продолжала мисс Босток, — мы видели его в этом спектакле? Ты, Родерик и я? Нас Батгейты пригласили. Еще до войны дело было.

— Конечно, — кивнула Трой. — Он играл бесподобно, верно?

— Верно, и больше того, он выглядел бесподобно. Что за череп! Трой, помнишь, мы говорили…

— Говорили. Слушай, Кэти, ты, часом, не хочешь сказать…

— Нет, нет, конечно, нет. Во имя всего святого, нет! Но чудно все-таки, ведь мы тогда сразу согласились, что здорово было бы написать его в эдакой величественной манере. На фоне задника, который выкроили из твоей декорации, — плывущие облака и грубая черная стена замка. Сама фигура расплывчатая, в плаще.

— Вряд ли бы это его обрадовало. Старый господин, он, наверное, предпочел бы появиться в лучах света, и выражение чтобы подобающее было. Ладно, надо послать телеграмму. Ах, будь оно неладно! — вздохнула Трой. — Хорошо бы все же чем-нибудь заняться.

Мисс Босток хмуро посмотрела на Трой. Четыре года напряженной работы над плакатами для армии, а затем такой же и, пожалуй, требующей еще большей дисциплины работы в комитете ООН по оказанию помощи и реабилитации оказались, похоже, большим испытанием для ее подруги. Она исхудала, сделалась немного раздражительна. Наверное, было бы лучше, если б она могла побольше писать, подумалось Кэти. Мисс Босток не считала цветные карты, пусть самые необычные, компенсацией за отказ от чистого искусства. Четыре года без живописи и без мужа. «Слава Богу, — подумала Кэти, — я не такая. Меня все устраивает».

— Если он будет здесь через три недели, — говорила Трой, — как думаешь, где он сейчас? Может, в Нью-Йорке? Но тогда он бы телеграфировал оттуда. Последнее письмо, разумеется, пришло еще из Новой Зеландии. И телеграмма тоже.

— Почему бы тебе не заняться работой?

— Работой? — рассеянно переспросила Трой. — А, ну да, конечно. Пойду все же пошлю телеграмму. — Она двинулась было к двери, но тут же вернулась за письмом. — Шесть на четыре, подумать только.

2

— Мистер Томас Анкред? — спросила Трой, разглядывая визитку. — Слушай, Кэти, милая, да ведь это он, собственной персоной.

Кэти, почти закончившая свое мощное полотно, отложила кисти и сказала:

— Это ответ на твою телеграмму. По твою душу приехал. А кто это?

— Насколько я понимаю, один из сыновей сэра Генри Анкреда. Театральный продюсер, что ли? Помнится, я видела это имя под перечнем исполнителей ролей — «Продюсер Томас Анкред». Ну да, точно. Это он занимался постановкой «Макбета» в «Единороге», о которой мы с тобой говорили. Видишь, и на визитке — театр «Единорог». Придется пригласить его поужинать, Кэти. Ближайший поезд только в девять. Снова консервы придется открывать. Боже, какая тоска.

— Не понимаю, почему он должен ждать именно здесь. В деревне есть забегаловка. Если уж он приезжает с поручением какого-то идиота…

— Посмотрю хоть, как он выглядит…

— Что, прямо так, даже рабочую блузу не снимешь?

— Да нет, пожалуй, — рассеянно сказала Трой и двинулась по дорожке, соединяющей студию с домом, где она жила. День выдался холодный. Обнаженные ветви деревьев покачивались со скрипом на северном ветру, по небу бежали свинцовые тучи.