Смерть как перемена жизни - Рудольф Штейнер

Смерть как перемена жизни

Лекция 1. Три царства умерших. Жизнь между смертью и новым рождением.

Мистерия Голгофы. Значение естествознания в наше время. Теология как препятствие для понимания Христа. Воздействие умерших и Христа на человеческую судьбу. Второе Пришествие Христа в эфирном (мире) Берн, 29 ноября 1917 г Перевод А. Демидов

Присоединяясь к рассмотрению вопросов, поставленных мною в одной из прежних лекций, я, тем самым, продолжаю эти рассмотрения; убежден, что именно теперь нам следует обсуждать данную тематику. По моему мнению, сейчас в открытых антропософских лекциях должны быть сказаны совершенно определенные вещи, вызванные знамениями нашего времени; люди должны их услышать. Точно также я считаю необходимым, чтобы среди нас самих были поставлены на обсуждение вполне определенные духовнонаучные истины.

В одной из прежних лекций речь шла о врастании, вживании в земную жизнь тех душ, которые прошли через порог смерти. Темой наших рассмотрений было: формы и способы воздействия импульсов, так называемых умерших на то, что здесь, на Земле совершается посредством людей; как создаются связи между силами так называемых умерших и живущих. Сегодня мы хотели бы добавить сюда кое–что из того, что внутренне принадлежит этой теме.

Прежде всего, необходимо уяснить себе, что эту жизнь между смертью и новым рождением мы можем обрисовать себе лишь в образной форме, с помощью картин, взятых из чувственно–воспринимаемого мира, из физической жизни, с помощью представлений, построенных нами в пределах этой физической жизни. Однако жизнь в области умерших представляет собой нечто такое, что лишь с большим трудом может быть понято посредством понятий и представлений, построенных нами в процессе земного бытия. Вот почему следует попытаться приблизиться к этой жизни с разных сторон.

Некоторая попытка такого рода была предпринята в Венском цикле лекций, — можно сказать, как раз перед тем, как разразилась эта мировая катастрофа, — где я говорил о жизни между смертью и новым рождением в связи с внутренними силами души. Сегодня мне, прежде всего, хотелось бы обратить внимание на то, что некая область, которая является и должна являться для человека в земной жизни в некотором роде главной, — эта известная область исключается из опыта и из переживаний душ, прошедших через врата смерти.

Вы только представьте себе, сколь много мы, как земные люди получаем, благодаря представлениям, приобретенным нами из минерального и из растительного мира. К этим представлениям из минерального и растительного мира мы должны причислить все то, что мы получаем как представления, впечатления и восприятия из небесного пространства. Звездное небо над нами, Солнце и Луна, — насколько они во время нашего земного бытия в качестве восприятий дают физическую картину, — всё это целиком и полностью принадлежит к тому, что я сейчас причисляю к минеральной природе. Эта минеральная природа и, в существенной степени, — я подчеркиваю: в существенной степени, — растительная природа, оказывается, — в качестве природы, — исключенной из того, что воспринимают между смертью и новым рождением. То, что в этом направлении следовало бы подчеркнуть как особо характерное по отношению к переживаниям так называемых умерших, это следующее: если перед нами оказывается минеральная или растительная природа, мы, люди, здесь на Земле, имеем об этом вполне определенное сознание. При других обстоятельствах мы уже говорили о том, что было бы иллюзией, говорить об отсутствии в минеральном и растительном царствах боли или радости. Но, вследствие того, что мы, люди, совершаем какие–то действия, мы производим на минеральное, а также и на растительное царства такие впечатления, о которых мы с известным правом могли бы сказать, что они не оставляют таких последствий, которые могли бы вызывать боль или удовольствие, страдание или радость. Мы знаем, что если мы, люди, раскалываем камень, некоторые элементарные существа испытывают кое–какое удовольствие, или страдание, но до нашего обычного сознания это не доходит. Так что в пределах переживаний обычного человека можно говорить о том, что у него есть следующее чувство: если он дробит камни, если он предпринимает какие–либо действия в пределах минеральной, и, — в существенной степени, — растительной природы, он не причиняет своему окружению ни радости, ни боли.

Но дело обстоит совсем не так в том царстве, куда вступает человек, если он прошел через врата смерти. Прежде всего, надо уяснить себе то, что даже самое незначительное из того, что совершает там человек, — нам приходится пользоваться только словами нашей земной речи, — даже если он там всего лишь коснулся чего–то, такое действие связывается в этом духовном царстве или с удовольствием, или со страданием, и вызывает какую–либо симпатию или антипатию.

Итак, вы должны представить себе это царство умерших так, что если вы чего–либо касаетесь, вы не можете осуществить это прикосновение без того, чтобы то, к чему вы прикоснулись, не ощутило бы удовольствия или страдания, не развило бы какой–либо симпатии или антипатии. Указания на это есть в моей книге «Теософия» («Духоведение»), где говорится о душевом царстве, и о том, что важнейшие силы этого душевного царства проявляются именно как сила симпатии и антипатии. Однако следует создать себе живое представление об этих вещах. При осознании взаимодействия между царством умерших и царством, так называемых живых, надо довести до сознания, каким образом следует представлять себе действия и волеизъявления умершего в своем царстве. Действуя, умерший все больше и больше вынужден осознавать следующее: он вызывает симпатию или антипатию, страдание или радость; все, что он делает, вызывает резонанс, — если можно так выразиться, — живого ощущения. Бесчувственности, — если это можно так назвать, — нашего минерального или растительного царства по ту сторону врат смерти просто нет.

Это, в известном смысле, характеристика самого низшего царства, в которое вступает человек, когда он проходит через врата смерти. Как здесь, когда человек через врата рождения вступает в физическое царство, в самую низшую область, в минеральное, так и там, соприкасаясь с духовным царством, он вступает в царство всеобщей способности ощущения, в царство правящей симпатии и антипатии. Внутри этого царства он (умерший) раскрывает свои силы, внутри этого царства он действует. Если мы представим себе, что он действует там, то мы должны будем одновременно представлять: от этих действий исходят силы, постоянно несущие ощущения, силы, несущие симпатию и антипатию.

Что же в общих вселенских взаимосвязях означают эти силы, несущие симпатию и антипатию? Видите ли, тут мы переходим к главе, которая лишь посредством духовной науки может быть раскрыта для физической земной жизни, к главе, важность которой раскроется перед вами сразу, как только вы осмыслите все вытекающие последствия. Именно в наше время выступает многое, вынуждающее человека, который желал бы для объяснения мира придавать значение лишь тому, что находится в пределах физического мира, отказаться от объяснения, смириться на том, что объяснения он не видит.

Примером того, где в наше время отказываются от объяснения, служит принцип эволюции животных, населяющих вместе с нами Землю. Я должен обратить ваше внимание только на то, как всё, что выступает в новое время, оказывает поддержку этому так называемому эволюционному учению. Так сегодня с известным правом говорят об эволюции животного мира, принимая при этом, что этот животный мир развивается поступательно: от несовершенных существ к более совершенным. Было бы лучше сказать: он эволюционирует от недифференцированных существ ко всё более и более дифференцированным, и так вплоть до человеческой природы, насколько человек является физическим существом. Эта эволюционная теория по большей части уже вступила в общественное сознание человечества, оно в некотором смысле стало даже составной частью мировой религии человечества. При этом сами по себе религии, конфессии, прилагают усилия к тому, чтобы считаться с этим эволюционным учением. Они, — по крайней мере, в лице своих важнейших представителей, — уже не отваживаются на то, что имело место совсем недавно: на выступления против этой эволюционной теории. Они в некотором роде акцептировали её, примирились с ней.

И, тем не менее, если спросить: так что же действует в эволюции живых существ, когда такие живые существа эволюционируют от несовершенного к более совершенному, что вообще действует во всем, что можно наблюдать в животном мире, не только в его эволюции, но вообще в бытии животного мира? Как странно еще звучит для современного человека следующее; то, что выступает навстречу человеку, который, благодаря ясновидящему сознанию вступает в царство, населенное умершими, а также то, что действует в животном мире, управляя большей частью этого животного мира — суть силы, исходящие от умерших. Человек призван к тому, чтобы быть соправителем импульсов в Космосе. — В минеральном царстве человек должен делать только то, что он делает благодаря своей технике, используя машины и тому подобное, делает по законам минерального царства; в растительном мире человек работает как садовник, как растениевод. В период, который человек проводит между рождением и смертью, дела с растительным царством носят для него, скорее второстепенный характер. Но с тем царством, которое здесь на Земле выявляется в бытии животных (то есть с животным царством — прим. перев.) человеку приходится иметь дело сразу же после смерти, как только у него пробудятся силы, сразу же, как только он вступает в область сил, управляющих этим животным царством. Тут, внутри, он и работает. Это становится для него (умершего) основой, базисом его действий, подобно тому, как для нас основой является минеральный мир; такова теперь основа, почва, на которой он выступает там.