Нам есть чем удивить друг друга - Александр Звягинцев

Александр Звягинцев

Нам есть чем удивить друг друга

Глава I. «Кому-то хотелось приключений…»

Ледников свернул в темную арку, ведущую во двор, и буквально уперся в двух парней с банками пива в руках. Это пиво его и сбило с толка. Не будь у них в руках банок, он бы, естественно, насторожился, потому, как причины для опасений у него на днях появились. А тут просто двое хлебают пивко вечерком…

Ничего не подозревая, Ледников шагнул в сторону, но один из парней тоже качнулся ему навстречу, и они опять уперлись друг в друга. Обычное дело – двое пытаются разойтись, шарахаясь в одну сторону. Ледников, вздохнув, посмотрел в глаза парню, маячившему перед ним, и они ему очень не понравились. Наглый, злой взгляд…

«Пожалуй, дело не в пиве», – подумал он. И тут же затылок пронзила тяжелая ослепляющая боль, ноги подкосились и он тяжело рухнул на грязный асфальт.

Когда сознание вернулось к нему, он понял, что его обыскивают. А потом услышал:

– Что – только мобильник?

– Да, больше ничего не трогать.

– Может, бабки возьмем?

– Сказано – ничего. Все, уходим.

Потом была минута тишины, а уж затем он услышал яростный, захлебывающийся лай злющей собачонки пожилой соседки со второго этажа. И ее, соседки, голос:

– Прекрати, чудовище! Ты что, своих не узнаешь!

Ледников попытался приподняться, но земля ушла из-под ног, он сумел только сесть, прислонившись спиной к стене.

Соседка с трудом удерживала на поводке бесстрашную от злобы собачонку и смотрела на него перепуганными глазами.

– Что с вами? Вам плохо? Вызвать скорую?

– Не надо.

Ледников осторожно ощупал раскалывающийся затылок. Шишка надувалась порядочная, но череп, судя по всему, был цел. И крови тоже не было. Видимо, нападавшие были гуманистами – били не арматурой и не обрезком водопроводной трубы, а слеппером – короткой дубинкой из толстой обувной кожи, внутри которой стальная пружина, а на «ударном» конце плоский или шарообразный утяжелитель. Орудие, скорее, для профессионалов, чем для уличной шпаны…

Набрав побольше воздуха в грудь, Ледников решительно встал. Пожалуй, добраться до квартиры он был вполне в состоянии. Криво улыбнувшись соседке, которая молча смотрела на него растерянными глазами, он побрел к подъезду. Свирепая собачонка тоже вдруг затихла, опустила морду и завиляла, словно извиняясь, хвостом.

Поднявшись в квартиру, он, морщась от сверлившей голову боли, скинул с себя грязную одежду, умылся, достал из холодильника лед, завернул его в полотенце и приложил к затылку. Потом подошел к зеркалу, внимательно посмотрел самому себе в глаза – кстати, совершенно осмысленные – и с издевкой сказал:

– Ну вот, кому-то хотелось приключений… Получите и распишитесь.

В последнее время Ледников не раз ловил себя на мысли, что прошедший год стоит явно особняком в его жизни. И стоило бы разобраться, как-то уразуметь, что с ним происходит. И что есть такое его нынешние томления и неудовольствия собой – каприз, никаких последствий не суливший, либо знак судьбы, призывавший к неким капитальным переменам впереди?

Ледников уже год вел рассеянную и малоподвижную жизнь. Один из приятелей по университету, владевший издательством, специализировавшимся на исторической литературе, как научной, так и художественной, предложил ему поработать с книгами на юридические темы, и он согласился. Во-первых, интересно, а во-вторых, чрезвычайно, даже чрезмерно удобно – свободный график, можно при желании целыми днями работать дома. А можно, соответственно, и не работать. Как говаривал знакомый журналист, прикладываясь с утра к бутылке пива, это в газете все нужно было сделать вчера, а в журнале все можно сделать завтра. Ну, а в издательстве все можно сделать послезавтра или на следующей неделе.

В то время он вдруг ощутил полное одиночество. У него уже небыло Разумовской, единственной женщины, которая имела полное право сказать ему: «Я женщина твоей жизни, мальчуган». Ее убили, он нашел и наказал виновных, но образовавшуюся пустоту заполнить оказалось нечем. Родители неожиданно поменяли московскую квартиру на дом в деревне аж на границе Владимирской области и перебрались туда, поближе к природе. Случайные связи со случайными женщинами не в счет. Неторопливость и предсказуемость происходящего вдруг стали ощущаться как некоторая отъединенность от бурно бившей по соседству жизни. Все-таки он привык к иным темпам и напряжениям. Да черт с ней с отъединенностью! Хуже было другое – ощущение какой-то ущербности текущей жизни, ее неполноценности. «В кого ты превратился, мальчуган!» Он иногда буквально слышал разочарованный и злой голос Разумовской. Уж она-то ему спуска не давала.

Чтобы окончательно не превратиться в книжного червя, он даже стал ходить на частные курсы самообороны, которые вел его старый знакомый. Курс был вполне брутальный – никаких тебе японских условностей, китайских церемоний и белых штанишек. Знакомый учил выходить с наименьшими потерями из случайных спонтанных драк. Ударить так, чтобы вызвать болевой шок, сломать пальцы, выдавить, если совсем уж плохо приходится, глаз… Ну и прочие милые вещи. Например, если противник упал, можно обеими ногами прыгнуть ему на грудную клетку, чтобы сломать ребра, и тогда он уже точно не встанет. Главное, надо было наработать автоматизм действий, потому что в драке думать некогда. А Ледников в последнее время как-то подзабыл былые навыки в этой области. Занятия, надо признать, освежали и бодрили. Да и от меланхолий отвлекали, особенно во время контактных спаррингов, когда соперники входили в раж и приходилось отбиваться от них уже всерьез.

Несколько дней назад Ледников возвращался домой с юбилея своего приятеля художника. Сбежал, потому что тупо напиваться не хотелось, а женщины, которая могла бы хоть немного увлечь, в огромной мастерской, забитой подвыпившими людьми, не нашлось.

Время приближалось к полуночи. По совершенно пустынному переулку в метрах двадцати впереди него шла женщина с тяжелыми сумкам в обеих руках. Судя по походке и расплывшейся фигуре, она была совсем уже немолода.

Сеял мелкий дождик, мокрые листья деревьев в свете редких фонарей казались покрытыми лаком.

А потом сзади возник мчащийся на сумасшедшей скорости джип. Пролетев в метре от Ледникова, автомобиль вильнул и отшвырнул женщину вместе с сумками на несколько метров вперед. Затем он резко взял вбок и, протаранив дорожный щит, закрывавший вырытую во время каких-то ремонтных работ яму, ухнул обеими передними колесами прямо в нее. И затих.

Ледников бросился к женщине, которая не выпуская сумок из рук, лежала лицом к земле. Из сумок выпали какие-то пакеты, банки, покатились яблоки. Ледников осторожно пощупал шею женщины и понял, что она мертва.

Выпрямившись, он посмотрел на безжизненный джип, из которого не доносилось ни звука, потом достал айфон и включил видеокамеру. Прямо от тела женщины к джипу тянулись следы колес.

Двери машины распахнулись и из нее вывалились две темные фигуры и побежали прямо на Ледникова. Это были типичные охранники, каких теперь тьма вокруг. Бездельники мало на что годящиеся, но уже не способные к нормальной жизни и работе. Значит, в джипе есть кто-то, кого они охраняют…

В этот момент из джипа появился этот самый третий. Рассмотреть его Ледников не успел, потому что двое первых были уже рядом.

– Слышь, ты, хорек! Ты чего тут снимаешь? – проорал на ходу один, довольно здоровенный амбал. – А ну, сучонок, давай сюда камеру!

Амбал протянул к Ледникову руку, но он легко отшатнулся в сторону и сунул телефон в карман куртки. Второй охранник, пониже и худощавее, ничего не говорил, но явно хотел зайти Ледникову за спину. А вот этого допускать не надо! Ледников сделал еще один шаг и, чтобы продемонстрировать свою неопасность, мирно сказал:

– Милицию надо вызывать. Доездились вы, мужики…

– Это ты доходился, обмылок!

Первый амбал, сопя, бросился на Ледникова, но тот нырнул под его руку и оказавшись у него за спиной, резко рубанул ладонью чуть ниже уха. Икнув, амбал закачался, а Ледников не медля ударил ногой ему сзади под колено. Именно так, как делал на брутальных курсах самозащиты. Амбал завалился. Второй трезво оценил ситуацию и сунул руку в карман. А если у него ствол? Ледников уже готовился прыгнуть вперед, когда из-за поворота медленно вырулила патрульная машина полиции, обдав их ослепительным светом фар.

Худощавый посмотрел, прищурившись, в сторону полиции и благоразумно вынул руку из кармана. Из машины вышли полицейские, один из них был с автоматом, и не торопясь, направились в их сторону.

Глава 2. «Устойчивая предрасположенность»

Вот так все и началось. Очень скоро выяснилось, что следствие по делу о наезде никуда не спешит, а скорее, наоборот затягивает дело. Следователем оказался довольно молодой человек, уже начавший отращивать порядочный животик. Его безбровое лицо было скучным, как у работника какой-нибудь жилконторы, которому надоели своими бесконечными просьбами жильцы, у которых течет кран или засорился унитаз. Такой себе следачок из молодых, но, судя по всему, из ранних.