Дворецкий (СИ) - Феликс Отаку

Дворецкий

Пролог.

Пролог.

Погода была отвратительной. Низкое, серое небо, закрывающее все от горизонта до горизонта, как будто решило доказать смертным, насколько они ничтожны в сравнении с бесконечным небом. Темные облака хоть и выглядели дождевыми, но дождя, который послужил бы причиной спрятаться где-нибудь под крышей, не давал. Вместо этого, сверху спускалась мелкая, водная пыль. Едва заметная в обычных условиях, но с сочетании с сильным, ледяным ветром, делала далеко не поздний день совсем отвратным. С другой стороны, в этой глуши просто некому было жаловаться на подобные выходки матушки-природы. Густой, лиственный лес простирался насколько хватало глаз во все стороны, и лишь тонкая, вихляющая ниточка проселочной дороги разбавляла этот однотипный пейзаж. И дорога была не пуста.

Впереди, плюхая копытами по лужам, ехали два всадника. Крепкие невысокие мужчины были облачены в качественные, дорогие доспехи, поверх которых были наброшены плотные, теплые плащи с капюшонами. Оружие было пристегнуто к седлам, откуда свисали и вещмешки всадников. За ними ехала небольшая карета, запряженная парой лошадей. Довольно простенькая с виду, карета все же имела герб знатного дома на дверце, а целая куча чемоданов и коробок разных размеров, наваленных на крышу и кое-как привязанных к карете кожаными ремнями говорило о том, что едущий внутри собирается далеко. Возница доспехов не имел, да и плащ его выглядел старым и потрепанным, так что ему приходилось плотнее кутаться в свою одежду, спасаясь от ненастья. Замыкали процессию еще два всадника - точные копии тех, что ехали спереди, за исключением лиц. Но вот, едущий впереди мужчина осмотрелся по сторонам, задумчиво себе кивнул, и поднял руку, останавливая процессию. Четыре всадника и карета остановились. Всадники спешились, отстегнули свои мечи от седел и пристегнули их себе на пояс, после чего направились к карете.

- Госпожа Иона, выходите, мы приехали. - Глубоким, и немного грустным голосом пробасил предводитель охранников.

- Да неужели? - Дверь кареты открылась и на землю спрыгнула девочка лет семи-восьми. Хоть она и была одета по-походному, в теплую, кожаную куртку с меховым воротником, и такие же теплые штаны и сапожки, но то, как она себя держала, и с каким презрением и высокомерием стала осматриваться, выдавало в ней чистокровную дворянку. - Что-то не похоже. Но шутка мне понравилась, Эрик. - Девочка повернулась было обратно к теплым и комфортным внутренностям кареты, но предводитель охранников, названый Эриком, быстрым движением руки захлопнул дверцу кареты прямо перед носом молодой дворянки.

- Это не была шутка, госпожа, мы действительно приехали.

- Что это значит? - Недовольно сморщила девочка носик.

- Мне не нравится, что мне предстоит сделать, но приказ есть приказ. - Говорит мужчина, медленно доставая меч из ножен.

- Хм? На нас напали? - Непонимающе следит за его действиями девочка.

- Нет, но ваша жизнь прервется в этом лесу, госпожа. - Резкий, едва различимый глазом взмах мечом, девочка отшатывается назад от неожиданности, а на ее одежде появляется аккуратный разрез, выдающий остроту лезвия. А то, что в разрезе показалась гладкая, невредимая кожа ребенка, выдавало мастерство мечника.

- Вы - ведьма, госпожа. - Обличающе показывает он мечом на разрез. Там, под левой ключицей, напротив сердца, можно было разглядеть что-то вроде татуировки. Разрез был слишком мал, чтобы понять что именно это за метка, но никому из присутствующих это и не было нужно: все и так знали, что метка была просто сложным узором переплетающихся линий, в котором человек с хорошим воображением мог бы рассмотреть скалящегося льва.

- Откуда ты знаешь? - Тут же переменилась в лице юная дворянка: теперь оно выражало не высокомерие, а один лишь страх.

- От вашего отца. - Пожал плечами Эрик. - Вы действительно ничего не понимаете?

- От отца?! Но это невозможно! - Возмутилась Иона. - Он послал меня в это захолустье как раз, чтобы спрятать! - Девочка стала пятиться от командира своих телохранителей, но один из бойцов оказался как раз у нее за спиной, и крепки схватил за плечи, удерживая от побега.

- Спрятать ведьму невозможно: подобная тайна, рано, или поздно вскроется. А когда станет известно, что у де Леонов в роду появилась ведьма, мой господин потеряет все, над чем работал всю свою жизнь.

- Ты хочешь сказать, что мой отец приказал тебе меня убить?! - В яростном крике смешалось все: страх, недоверие, обида, ярость. Девочка дернулась в сторону, и даже топнула по ноге держащего ее телохранителя, но результата это не принесло: ребенку не вырваться из хватки тренированного воина, а латным ботинкам плевать на каблук детского размера.

- Ваше проклятие ставит под угрозу само существование герцогства. - С грустью произнес Эрик. - Так даже лучше будет: если о вашей метке узнают, то инквизиция вас на костре сожжет, а все, кто хоть как-то с вами связан, потеряют абсолютно все, и возможно, даже свою жизнь. А так вы погибли при нападении бандитов и будете похоронены со всеми почестями, соответствующими вашему высокому статусу.

- Как будто мне легче от этих почестей! - Сквозь зубы прошипела Иона, изо всех сил пытаясь вырваться из хватки своего телохранителя. Ничего, кроме боли в стиснутых плечах эти попытки не принесли, и все же она продолжала дергаться и пинаться: принимать свою смерть опустив руки эта юная дворянка явно не собиралась. Вот только все было напрасно, и на глазах девочки проступили слезы. Да, она боялась и тряслась всем телом, но она была единственной дочерью Герцога де Леон, и воспитывалась как наследница. Плакать от боли, трудностей, или страха ее давно отучили, но сейчас она испытывала новое чувство: бессилие. Она ничего не могла сделать, сколько бы ни старалась, и именно от этого ей нестерпимо хотелось плакать.

- Вы хотите что-нибудь сказать своему отцу? Я передам. - Спросил Эрик, явно намекая, что с разговорами покончено. Он и так слишком разговорился, но тут он не мог по-другому: он оберегал эту девочку с пеленок, и уже несколько лет обучал ее фехтованию, и считал что как минимум, она имеет право знать, почему ее приговорили.

- Скажи, что я буду приходить к нему в кошмарах до конца его дней! - Разъяренной змеей прошипела Иона, плача от бессилия.

- Хорошо, я именно так и передам. - Кивнул Эрик. Он не стал издеваться над своей госпожой, прося ее не двигаться или обещая быструю и безболезненную кончину. Просто сделал шаг вперед, замахнулся...

Следящая за его движениями Иона не зажмурилась: сам Эрик ее научил не жмуриться во время боя. И тем не менее сердце девочки пропустило удар, в ожидании своей смерти, а в разуме молодой дворянки появилась картина ее скорого будущего: вот меч Эрика без особого труда проходит сквозь ее шею, вот ее голова отлетает в сторону, вот из обрубка ее шеи, в низкое, серое небо, устремляется фонтан крови, вот ее голова крутится в воздухе,м падает в грязь, и откатывается к ногам Эрика, вот он победно ставит свою ногу на ее отрубленную голову, и победно улыбается. И напуганной девочке не было никакого дела до того, что в теле ребенка попросту нет достаточного количества крови для фонтана, а голова, будучи отрубленной, не подлетает в воздух, а просто падает вниз. Да и Эрик выглядел так, как будто его голыми руками заставили выгребную яму чистить, и никаких победных улыбок на его лице и в помине не было... Но у страха глаза велики, и сейчас Иона во всех деталях видела картину своей собственной смерти! Более того, она наполнялась подробностями и деталями: запах мокрой травы, вкус крови во рту, звук рассекаемого мечом воздуха. Картина уже не была простым, мимолетным образом за миг перед настоящей смертью, она наливалась красками, запахами, звуками, ощущениями, она оживала! Эта картина вжигала себя в сознание ребенка, в ее душу, в ее сердце! Иона вдруг поняла, что теперь сможет вспомнить эту картину во всех кровавых подробностях когда угодно. Этот образ не померкнет в сознании, не потеряет красок со временем, не отправится на дно памяти! Эта картина ее собственной смерти навсегда останется с ней!