Охотники - Алексей Агапов

Охотники

Алексей Александрович Агапов

Федосеевой Ольге Романовне,

уроженке города Калуга

© Алексей Александрович Агапов, 2017

ISBN 978-5-4474-8671-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предуведомление

Сразу отметим, что данная работа ни в коей степени не является научным трудом. По крайней мере, в строгом понимании этих слов. Нашей целью не было охватить проблему во всём её великом объёме, провести всестороннее исследование, найти причины и сделать прогноз далёких последствий; пусть этим займутся люди более сведущие и компетентные. Да и сама проблема кажется здесь не вполне ясной и, в каком-то смысле, вовсе не обозначенной. Говорить о сделанных открытиях, в связи с этим, не приходится.

Нельзя также считать, что перед вами – сборник статей. Под сборником следует понимать издание, хоть и сцепленное единой тематикой, но всё же слишком разобщённое в отдельных своих частях, связанных, повторимся, лишь темой, но не внутренней логикой.

Данная работа мнится, скорее, неким скоплением текстов, которое, как и любое другое скопление, может казаться лишённым какой-либо связи между отдельными своими включениями, если взглянуть на него лишь мельком, со стороны, но которое всё же обнаруживает внутреннюю логическую структуру при более детальном рассмотрении. Как необходимость определённого поведения любого из объектов Солнечной системы обусловлена наличием других её объектов, а в конечном итоге – Солнца, как центра тяжести всей системы, так и здесь. Определив в качестве центра тяжести любую произвольную точку данного скопления текстов и проследив из этого центра поведение каждой из действующих в скоплении сил, окажется вовсе не трудным сделать те необходимые выводы, которые следует сделать.

Впрочем, заговорился.

Введение

Встреча с матёрым1

Будто заслон убрали – меня начало затягивать, словно дым в печную трубу. Мутные образы уходили на глубину, срывались и падали, растворялись почти мгновенно, уступая пространство лицу: немолодому уже, с тонкими бледными губами, узким длинным носом, глазами, будто уставшими от самой жизни, и поросшему несмелыми усами и бородой. Сон ушёл, и я снова был – я.

Егерь будит наверняка и отдельно каждого. Я первый на его пути, потому что лежу возле окна, ближе к двери. Увидев, что я вполне очнулся, егерь обращается теперь к Михаилу – будит его таким же способом: просто положив на плечо ладонь. Последним должен быть Иванов, но его нет теперь. Лежанка пустует вторую ночь.

Сегодня уже двенадцатый день, как мы здесь. Добирались сначала вдвоём с Михаилом: поездом до Калуги. На вокзале нас уже ждал Иванов: здоровый мужик с красным пористым лицом, в которое будто вдавил кто-то маленькие свиные глаза. Михаил коротко нас представил, и я, протянув ладонь, ощутил крепкое Ивановское рукопожатие; он сопроводил это действие улыбкой, открывшей верхний ряд свиных же, как мне показалось, зубов.

От Калуги Иванов, знавший дорогу, повёз нас на своей машине. Рядом с ним, на пассажирском кресле, сидел Михаил – им двоим было, о чём говорить; я ехал на заднем сидении, уставившись на пейзаж в окне. Небо во все стороны было окрашено одноцветно-серым; вдоль дороги тянулись кочки, по ним скакали мимо деревья. Снега не было почти – всего на два пальца, но крепкий мороз, видимо, с прошлого дня ещё выгнал из деревьев сок, отчего ветки покрылись инеем. Тонкий воздух делал картину ясной.

Занять себя было нечем, но стоило только закрыть газа, как меня позвали: «Подъём! Приехали».

Встретивший нас монах проводил к настоятелю, который оказался человеком проницательным – от такого не утаишься. После первого же знакомства настоятель понял о каждом из нас отдельно и в дальнейшем с каждым вёл себя соответственно. Несколько раз он встречал меня наедине. Чувство при этом было такое, будто во мне отмычкой ковыряют, пытаясь открыть. Когда говорил, лицо настоятеля сохраняло покой, – казалось, он просто жуёт усы.

Двое насельников, которых нам отдали в услугу, провели нас к гостевому бараку – тихое строение в скиту. Внутри всё было просто: несколько лежанок, стол, стулья, русская печь в углу. Нужник – во дворе.

Неделю до начала охоты нам предстояло жить среди братии, читать книги из местной библиотеки и совершать молитву. Такая жизнь, вкупе с отдалением – хоть и относительным – от цивилизации, должна была способствовать нашему очищению.

На второй день познакомились с егерем. Он подсел к нам за стол во время обеда в общей трапезной. Жизнь в лесу отразилась во внешнем виде и характере этого мужчины, походившего более на деревянную фигуру, нежели на человека из мяса и костей. Пробежав – когда уже были в бараке – глазами нашу лицензию [№1], егерь коротко изложил основные правила предстоявшей охоты, а пока она не началась, советовал сходить на рыбалку.

Близость реки и достаток свободного времени выбора не оставляли. Испросив согласие настоятеля, мы получили всё необходимое и следующим утром отправились на подлёдный лов – Иванов и я. Михаил отказался, сославшись на нелюбовь к рыбалке.

Мороз ничуть не ослаб с нашего приезда, но, кажется, стал ещё более крепок, так что воздух было остро вдыхать. Лёд простёрся от одного берега реки до другого, сдавив русло полуметровой толщей. Мы долго пробивали его, работая по очереди одной пешнёй, когда же добрались, наконец, до воды, она гейзером вырвалась из проруби, окатив нас брызгами. В монастырь, однако, вернулись не из-за мокрой одежды, а чтобы сделать мостки из имевшихся там досок. Подмостив прорубь и вычистив её, мы сели ловить.

Улов наш был не сказать, что слишком богатый, но его хватило на жидкую уху для всей братии. Мелкую речную рыбёшку завернули в марлю, чтобы не расползлась во время варки и в бульон не попали острые кости.

В день перед охотой снова видели егеря. Он велел готовить оружие и вообще собираться.

Мы, скорее для вида, ещё раз осмотрели ружейные механизмы. Егерь занёс каждое ружьё в протокол и, попутно объясняя словами, выдал на подпись листки с правилами2. После этого он развернул карту: «К загонам не пойдём, я осматривал вчера – следов нет почти, да и те старые уже. Сейчас морозы, так он ближе к деревне бродит: на полях пропитание легче найти. Мои привады [№1] не трогал, чует, что охота теперь пошла – хоронится. Я что думаю: мы как до деревни доберёмся, а оттуда – вот сюда, через поле. Как след найдём, так нужно его будет на запад жать. Собаку возьмём, так вернее будет». Далее пошёл разбор ситуаций, возможных к случаю.

Ужинали, как всегда, в общем зале; после получили благословение настоятеля и сразу отправились на покой. Утром егерь поднял нас раньше обычного.

…На месте каждый натянул поверх шапки красный колпак: от нечаянных друг по другу выстрелов. Пошли полем. Мороз отступил немного, но земля глубоко успела промёрзнуть. Вывороченные техникой глинистые комья были твёрдыми, словно камни, и мне казалось, блестели синим; по ним трудно было идти. За неделю монастырской жизни у меня на лице отросла приличная щетина, которая теперь облипла инеем. Я легко мог представить свой вид, обернувшись на остальных.

«Туточки!» – егерь что-то разглядывал, наклонившись к земле. Это оказалась мёрзлая, трудноотличимая от земли картофельная поедь [№1]. Егерь подпустил к ней собаку: рослого арлекина Гермеса, взятого за отдельную плату в деревне. Кобель сунулся мордой в землю, потоптался, обнюхивая, и – видно, и впрямь неплохой выжлец [№1] попался, – повёл.

Бежали до леса, подступившего к пашне медленными деревянными шагами. Порыскав между деревьев, Гермес остановился возле одного и коротко гавкнул, указывая на что-то. Подойдя, мы увидели помёт. Он был несвежий и, очевидно, лежал здесь уже какое-то время, потому что успел замёрзнуть. «Рядом где-то. Навряд ли далеко пойдёт,» – вслух задумался егерь и скомандовал собаке вести дальше.

Манера тропить [№1] у Гермеса была излишне предупредительна: он делал маленькие круги по лесу и – даже если забегал вперёд, скрываясь из виду, – дожидался нашего появления, только после этого возвращаясь к своим обязанностям. Такое поведение во многом облегчало нашу прогулку, не заставляя передвигаться слишком быстро, однако я всё же обильно вспотел с непривычки, так что пришлось расстегнуть ватник.

Прошло не менее часа, прежде чем Гермес обнаружил некое подобие шалаша: еловые лапы, крышей уложенные над углублением в земле. Мы встали шагах в семидесяти от него, каждый у своего дерева, и егерь, как распорядитель охоты, бросил Гермесу короткое «Ату!». Кобель бросился к шалашу, облаивая его, но никакого ответного действия не последовало.