Женщина из тьмы - Дэшил Хэммет

Дэшил Хэммет

Женщина из тьмы

Глава 1

Бегство

Правая нога у нее подвернулась, и она упала. Южный ветер, дувший с вершины холма и трепавший придорожные деревья, подхватил ее вскрик и унес во тьму вместе с шарфом. Она медленно села, опираясь ладонями о гравий, и подвинулась вбок, чтобы освободить подвернутую ногу.

Рядом с ногой на дороге лежала правая туфля. Надев ее, женщина обнаружила, что у лодочки отломан каблук. Она огляделась кругом и поползла на четвереньках против ветра вверх по склону, надеясь отыскать пропажу. Но вскоре сдалась и попыталась отломить каблук от левой лодочки. Это ей не удалось. Она вновь обулась и пошла, повернувшись к ветру спиной и сгибаясь под его порывами, вниз по крутой дороге. Вечернее платье липло к спине и хлопало складками, взлетая кверху спереди. Волосы хлестали ее по щекам. Ступая правой ногой на самые кончики пальцев, чтобы как-то восполнить отсутствие каблука, женщина добрела до подножия холма.

У подножия виднелся деревянный мост, а в сотне ярдах за ним, неразличимый во мраке, стоял у развилки дорожный указатель. Там женщина остановилась и посмотрела по сторонам, не глядя на указатель. Ее начало трясти, хотя ветер здесь был не такой пронзительный, как на холме. Слева в листве мелькнул и исчез желтый огонек. Женщина свернула налево.

Чуть погодя она вышла к тропинке, протоптанной прямо через придорожные кусты и уходящей от дороги в сторону. Тропинка вела к дому, и на нее сквозь тонкую гардину падал из окошка свет.

Женщина подошла к двери и постучала. Не дождавшись ответа, постучала опять.

– Входите, – раздался хрипловатый бесстрастный мужской голос.

Женщина нерешительно взялась за щеколду. Из дома не доносилось ни звука, зато ветер вокруг завывал как бешеный. Женщина тихонько стукнула в дверь еще раз.

– Входите, – повторил тот же голос.

Она открыла дверь. Порыв ветра толкнул ее внутрь, и женщина вцепилась в щеколду обеими руками, чтобы удержаться на ногах. Ветер со свистом ворвался в комнату, взвихрил занавески и разметал лежавшие на столе газеты. Женщина с усилием закрыла дверь и, прислонясь к ней, сказала:

– Извините, пожалуйста.

Она старательно выговаривала слова, чтобы они звучали понятно, несмотря на акцент.

– Все в порядке, – отозвался мужчина, чистивший возле камина трубку. Желтоватые глаза его были так же бесстрастны, как и голос. – Сейчас я закончу.

С кресла он не встал. Кончик ножа, зажатого в руке, вонзился в чашечку трубки из верескового корня.

Женщина, прихрамывая, отошла от двери, не спуская с хозяина удивленного взгляда и чуть нахмурив брови. Высокая и статная, она гордо несла свое тело, несмотря на хромоту, несмотря на то, что ветер растрепал ей прическу, а дорожный гравий запачкал и ободрал обнаженные руки и красное креповое платье.

– Мне нужно добраться до станции, – сказала она, по-прежнему старательно выговаривая слова. – Я подвернула на дороге ногу.

Хозяин наконец оторвался от своего занятия. Его бледное лицо с тяжелыми чертами, увенчанное копной волос под цвет глаз, не было ни дружелюбно, ни враждебно. Он посмотрел женщине в лицо, взглянул на ее порванное платье и, не повернув головы, позвал:

– Эй, Эвелин!

В дверях у него за спиной появилась девушка – стройная фигурка в желто-коричневом спортивном костюме, тонкое загорелое лицо, блестящие карие глаза и короткие черные волосы.

Мужчина даже не обернулся к ней. Кивнув в сторону женщины в красном, он сказал:

– Это...

– Меня зовут Луиза Фишер, – представилась женщина.

– Она подвернула ногу, – сказал мужчина.

Эвелин перевела пытливый взгляд с женщины на мужчину – точнее, на его затылок – и снова на женщину. Улыбнувшись, она торопливо проговорила:

– Я как раз собиралась уезжать. Могу подбросить вас до Майл-Вэлли по пути домой.

Женщина тоже попыталась улыбнуться. Под ее заинтересованным взглядом девушка вдруг залилась румянцем и с вызовом посмотрела на гостью. Девушка была прехорошенькая. Женщина стоявшая напротив нее, вдруг оказалась настоящей красавицей. Широко расставленные миндалевидные глаза, окаймленные тяжелыми ресницами, а над ними – гладкие брови вразлет, рот не маленький, но чувственно очерченный и подвижный; точеные черты лица, поражавшие в отсветах камина скульптурным совершенством.

Мужчина дунул в трубку, и над ней взметнулось маленькое облачко черной пыли.

– Вам некуда спешить, – небрежно бросил он. – До шести поезда все равно не будет. – Он взглянул на часы, стоявшие на каминной полке. Стрелки показывали десять тридцать три. – Почему бы тебе не заняться ее ногой?

– В этом нет необходимости, – сказала женщина. – Я... – Она перенесла вес на больную ногу и, оступившись, схватилась рукой за спинку кресла.

Девушка кинулась к ней, сокрушенно бормоча:

– Я... Я не подумала. Простите, ради Бога.

Она обхватила женщину за талию и усадила ее в кресло.

Мужчина встал и положил трубку на каминную полку рядом с часами. Среднего роста, он казался ниже из-за крепкого сложения. Шея над V-образным вырезом серого джемпера была короткой, мускулистой и мощной. Кроме джемпера, на нем были свободные серые брюки и тяжелые коричневые башмаки. Он закрыл складной нож, сунул его в карман и только тогда еще раз взглянул на Луизу Фишер.

Эвелин, стоя перед женщиной на коленях, снимала с ее правой ноги чулок и сочувственно щебетала:

– Вы и коленку поранили! Ах ты, Боже мой! Посмотрите, как вспухла щиколотка! И зачем вы ходите на таких-то каблучищах? – Девушка загородила своим телом голую ногу от взгляда мужчины. – Посидите минуточку, сейчас перевяжу, – сказала она и прикрыла ногу рваным красным подолом.

– Вы очень добры, – вежливо улыбнулась женщина. Девушка выбежала из комнаты.

Мужчина вынул пачку сигарет, потряс ее, пока три сигареты не вылезли на полдюйма, и протянул пачку женщине:

– Хотите закурить?

– Спасибо. – Она взяла сигарету и, когда мужчина поднес ей спичку, внимательно посмотрела на его руку. Широкая в кости, мускулистая, она тем не менее не была похожа на руку рабочего. Пока он прикуривал сам, женщина сквозь ресницы изучала его лицо. Хозяин был моложе, чем показался на первый взгляд: года тридцать два – тридцать три, не больше, и лицо его в свете спичечного огонька выглядело не столько бесстрастным, сколько сдержанным.

– Сильно ушиблись? – спросил он без особого любопытства.

– Надеюсь, что нет. – Она задрала подол и взглянула сначала на щиколотку, а потом на колено. Щиколотка распухла, хотя и не очень сильно; на колене была одна глубокая ссадина и две помельче. Женщина тронула краешек ссадины указательным пальцем и очень искренне добавила: – Не люблю боли.

Эвелин вернулась с тазиком, полным горячей воды, марлей, бинтами и мазью. При виде обнаженной ноги глаза ее широко раскрылись, но тут же спрятались под опущенными веками, как только мужчина и женщина повернулись к ней.

– Сейчас перевяжу. Через минуту все будет готово.

Она снова встала перед женщиной на колени, выплеснув дрогнувшей рукой немного воды, и заслонила ногу Луизы Фишер.

Мужчина подошел к двери и выглянул наружу, придерживая дверь от ветра.

Женщина задумчиво спросила у девушки, которая обмывала ей щиколотку:

– Так, значит, до утра поезда не будет?

– Нет.

Мужчина закрыл дверь и сказал:

– Похоже, через час начнется дождь.

Он подбросил в камин поленьев, выпрямился, расставил ноги и, сунув руки в карманы, стал наблюдать за тем, как Эвелин обрабатывает ногу женщины. В уголке его рта тлела сигарета. На лице не отражалось никаких эмоций.

Девушка вытерла щиколотку и принялась обматывать ее бинтом, все быстрее и быстрее. Дыхание у нее участилось. Женщина хотела было улыбнуться ей опять, но передумала и просто сказала:

– Вы очень добры.

– Пустяки, – пробормотала девушка.

В дверь трижды резко постучали.

Луиза Фишер вздрогнула, выронила сигарету и окинула комнату испуганным взглядом. Мужчина, не подавая виду, что заметил ее испуг, повернулся к двери и сказал хрипловатым бесстрастным голосом:

– Входите, не заперто.

Дверь отворилась, и в комнату вбежал пятнистый датский дог, сопровождаемый двумя высокими мужчинами в вечерних костюмах. Пес прямиком направился к Луизе и лизнул ей руку. Она не спускала глаз с вошедших мужчин. В глазах ее не было ни смущения, ни теплоты.

Один из гостей снял шляпу из серого твида – в тон распахнутого пальто – и с улыбкой подошел к Луизе Фишер:

– Так вот где ты прячешься? – Увидав ее забинтованную ногу, он перестал улыбаться. – Что стряслось?

Ему было около сорока. Холеный, вальяжный, с гладкими черными волосами и аккуратными черными усиками, он уставился темными глазами, в которых светился ум, а теперь еще и озабоченность, на больную ногу женщины. Потом, отогнав собаку, взял Луизу Фишер за руку.