День чужой жизни - Ирина Ваганова

День первый

Ненавистная мелодия будильника нарушила приятное течение сна. Григорий силился ухватить ускользающие важные события. Его ждало разочарование. Некоторое время лежал, зажмурившись, вспоминал, что снилось. Привычным жестом Григорий нащупывал мобильник, но рука ткнулась в стену. Какого лешего? Кто развернул огромную кровать вместе с ним самим? По звуку определил местонахождение врага – тот надрывался, лёжа на стуле. Стул рядом с диваном. Григорий мотнул головой и не сразу нажал кнопку. Некоторое время соображал, где находится.

Обычно подаренные тёщей тяжёлые плотные шторы не пускали утро в спальню, но сейчас вместо них висело полупрозрачное недоразумение и рассмотреть окружающую обстановку было нетрудно. А надо ли? Разумнее лечь, доспать и проснуться как обычно. Пытливый ум научного работника принудил продолжить исследования. Григорий руку дал бы на отсечение – вчера он совершенно трезвый лёг спасть у себя дома. Здесь изголовьем к стене стояло супружеское ложе итальянского производства – гордость жены. Но теперь вместо него ютился разложенный диван, именно такой, на каком безуспешно настаивал сам Григорий. Прикроватные тумбочки исчезли, их замещал стул. Ковёр со стены исчез. Он никому не нравился, просто висел, где-то ему надо висеть, раз Инкина тётя подарила. Тётю свою жена уважала, обидеть не могла.

Так. Обои не те. То есть те! Старые ещё, они изначально были в квартире. Ну, знаете, забыть, что с тех пор ремонт проводился четыре раза, Григорий не мог даже в страшном сне. «Хорошо, комната моя». Григорий, поднявшись с дивана, выглянул в окно и убедился, что вид за окном привычный. «Квартира тоже моя, а мебель чужая». «Чувствую себя Женей Новосельцевым», – подумал Григорий, смешав две роли артиста Мягкова. Пойти у Инки спросить, что она обо всём этом думает? С кухни доносилось пение. Супруга не имела такой привычки. «Ага, сейчас зайду, а там Барбара Брыльска!» Захотелось надеть халат. Обычно этого требовала Инка, не терпевшая на кухне раздетых мужиков, но сейчас её замечаний не понадобилось. Вернувшись в спальню, халата не нашёл. Ну да, здесь всё по-другому. Полез в шкаф, тот самый, купленный на отложенные деньги по записи. Вот и дверца перекошена, много он выслушал «ласковых» слов об этой дверце. Нашлись старые треники. Надевая их, Григорий выдвинул гипотезу, что попал в прошлое. «Надо в зеркало посмотреть, может я молодой?» Вторая попытка пройти на кухню оказалась успешной. Инки там не было. Вместо неё у плиты стояла незнакомая женщина. Обернувшись, она ласково сказала:

– Всё никак не проснёшься? Скорей, скорей, на работу опоздаешь.

Проснуться хотелось, но как это сделать? Григорий заскочил в ванную и стоял, разглядывая отражение. Оно вчерашнее. Гипотеза с прошлым отпала. Рассуждения пошли по новому кругу: женщина здесь живёт – бесспорно. Халатик накинут поверх ночнушки, небрежно схваченные резинкой волосы… Незнакомка приоткрыла дверь:

– Кофе варю.

Увидев лицо женщины в зеркале, он узнал её:

– Марина?

– Гриша, – озабоченно откликнулась она, – ты здоров?

Ответа на этот вопрос Григорий не знал, но кивнул – не хотелось беспокоить Марину. Та исчезла за дверью. Плеснул в лицо водой и стал внимательно изучать содержимое стаканчиков. «Три зубных щётки, которая моя? С кем Маринка живёт и как я здесь очутился?» Заглянул в шкафчик, там нашлась упакованная щётка, предпочёл взять эту. Инна приучила к гигиене – пользоваться чужими принадлежностями почти преступление.

– Милы-ый, кофе наливаю! – донёсся с кухни певучий голос.

Григорий закончил умываться, ладонями смёл с лица воду, потряс руками над раковиной – не знал, какое взять полотенце, и вышел. На кухне осмотрелся. Мебель другая, это уже не удивляет, нашлись и знакомые вещи. На отдельной полке красовался дедов самовар. Это была единственная победа над Инкиным высоким вкусом. Она самовар ненавидела и много раз порывалась отвезти на дачу. Ну и мешанина! Взял чашку и бутерброд. «Итак, я сплю, и снится мне Маринка, моя первая любовь»

– Не обожгись, – зазвучал уже родной Маринкин голосок.

Поздно, обжёгся. «Разве во сне обжигаются? – удивился Григорий, трогая языком губу. – Всё. Сейчас голова лопнет, доедаю, иду на работу, а вечером разберёмся, кто здесь где!»

Дорога успокоила – всё как обычно. Те же дома, деревья, машины. По привычке думал о задачах на день. Статью надо ещё разок просмотреть – и в печать, Семёныча пнуть, затянул с результатами исследований, отчёт давно пора сдавать. Молодому, наконец, тему диплома утвердить… Вот он, родной корпус, кивнул охраннику, поднялся на второй этаж, слева знакомая дверь, на ней табличка «Заведующий лабораторией». Ба! Ключа нет! Плащ-то чужой. И костюмчик затрапезный какой-то, но уж что нашлось в заветном шкафу. Костюм ладно, галстук, ботинки – ерунда, хорошо, что по размеру, а ключи жалко. От дома здесь, в кармане плаща, ими и закрывал, а как быть с кабинетом? Придётся идти к охране, у них должны быть запасные.

– Гриша, ты ко мне? – обычным своим неслышным шагом подкрался Костя Зотов. Оттёр Григория от двери, ловко достал из кармана связку ключей и, безошибочно отделив нужный, вставил в замочную скважину. – Заходи, как раз хотел тебя пригласить.

Дела… Григорий точно помнил, он сам собирался вызвать Костика и дать ему задание, не совсем по профилю, но уж очень просили, нельзя отказывать. Ещё думал вчера – придётся втолковывать задачу битый час, Константин не любит, когда не по профилю. Зашли в кабинет. С первых шагов Григорий понял: кабинет хоть и его, да не совсем. Мебель другая. Узнал кресла, которые выбивал полгода назад для переговорной. Вот, стоят тут, а в переговорной что? Пойти посмотреть для интереса?

– Не задержу, – сказал Костик, уютно расположившись в «переговорном» кресле.

Григорий хотел сесть в такое же, но был остановлен величественным жестом альтернативного завлаба. «Ладно, не гордые, можем и постоять». За окном всё было по-прежнему. В отдалении выросший на полигоне самосевом лес уже освобождался от выцветшего одеяния. У деревьев под окнами ветки оголились, скоро здесь будут рассаживаться яркогрудые снегири и элегантные сороки. Несчётное число раз всматривался в этот пейзаж Григорий. Теперь, выходит, всё?

– Возьми, – Костик бросил вдоль длинной столешницы лист бумаги, тот заскользил по гладкой поверхности.

Это было то самое задание, которое передал вчера директор института – не совсем по профилю.

– Я, честно говоря, не вникал, – Зотов вещал бодро и весело. – Разберёшься, я тебя знаю. Василь Василич убедительно просил. Иди-иди, надо работать.

Григорий покинул кабинет. Куда топать? Вздохнув, направился в ту группу, где работал до назначения завлабом восемь лет назад. Не сделав и двадцати