Рождественская Мэгги - Тиффани Райз

Тиффани Райз

Рождество для Мэгги

Серия: Грешники (новелла)

(невышедшие новеллы)

Перевод: Skalapendra

Сверка: helenaposad

Редактор: Amelie_Holman

Оформление: Eva_Ber

*обложка предоставлена http://vk.com/shayla_black

Когда утром Дэниел услышал по радио рождественская песенку из мультфильма «Как мистер Гринч украл Рождество», у него возникла чудесная, грязная идея. Аня так аппетитно выглядела в коротком шёлковом неглиже, что он приказал ей остаться в нём на весь день. Уже вечер, она всё ещё в нём, но начинает жаловаться.

- C’est l’hiver, - без необходимости напомнила ему Аня. Конечно, на дворе стояла зима. За окном фут снега укрыл все в его поместье, заточив их в счастливый плен. - Я должна носить фланель.

Дэниел закатил глаза на свою маленькую квебекскую злючку.

- Ты бы не стала носить фланель, даже если бы я попытался подкупить тебя за миллион долларов и угрожал выпороть.

Дэниел знал свою Аню. У нее не было ни цента за душой, но это не мешало ей шить одежду для себя - одежду, которая выглядела бы вполне уместно на подиумах Милана и Парижа. Даже неглиже, которое она надела и сняла прошлой ночью, было одним из ее творений.

Улыбнувшись, девушка обернула руки вокруг его шеи и легонько прижалась к губам. Боже, так хорошо было снова иметь женщину в своей жизни, в своей доме, в своей постели... особенно женщину со вкусами Ани.

- Возможно, если бы ты подкупил меня поркой... тогда я бы надела для тебя фланель.

- Мне нравится, как это звучит. - Дэниел обхватил ее бедра и провел ладонями вверх по ее обнаженной попке и спине. В такие моменты он наиболее остро чувствовал разницу в возрасте. Ей только исполнилось двадцать три, в то время как он без особых усилий мог достать до сорока. Его грубые руки никогда не восстановятся после года исследований и альпинизма в Южной Америке. Гладкость юной кожи Ани служила горьким напоминанием о том, сколько лет их разделяло. Он не хотел думать о том, что должно и могло их разделять.

- Я только сказала "возможно", Сэр. Никаких обещаний.

Дэниел опустил голову и поцеловал ее. Всегда, когда она звала его "сэр" таким неуважительным тоном, он не мог сдержаться и не поцеловать ее. Это слово как ни что иное придавало сил. Когда второе "сэр" сорвалось с ее губ, он должен был потащить ее к постели, повалить на пол или на диван...

Но сегодня он отстранился. Слишком много дел.

- Нет. Ничего подобного. - Дэниел окинул ее самым решительным взглядом. - Работать. Сейчас же.

Она притворно надулась.

- Да, Сэр.

Аня повернулась к нему спиной, и он быстро шлепнул ее, чтобы поторопить. В гостиной еще с первого декабря стояла елка, украшенная новогодними огнями, но без игрушек. Сейчас Сочельник, Аня зарылась в коробки, который Дэниел принес из кладовки, и начала распаковывать все стеклянные звездочки, леденцы, золотые и серебряные гирлянды.

- Расскажи мне, почему нам пришлось ждать до Сочельника, чтобы украсить ель…? - спросил Дэниел открывая коробку и убирая маленький носок с обезьянкой на нем - подарок от друга и бывшей любовницы - Элеанор.

Аня пожала плечами, жест, который заставил ее сорочку приподняться достаточно высоко, чтобы Дэниел увидел бледно-розовое родимое пятно на левом бедре. В паху стало тесно от вида кожи, освещенной рождественскими огоньками.

- Ma mère... она всегда ждала до Сочельника, чтобы украсить ель. Папе приходилось столько работать, у него не было выходных до праздников.

- Очень заботливо со стороны твоей мамы. - Дэниел повесил высоко по центру обезьянку из носков. Мэгги скорее всего хватил бы удар от такой глупой вещицы на традиционно украшенной ели. Мэгги... откуда она взялась? Дэниел выдохнул и попытался отстраниться от мыслей о покойной жене. Мэгги умерла так же давно, как и мать Ани. Время двигаться вперед... им обоим.

- Она относилась к отцу лучше, чем он того заслуживал. - Аня пододвинула скамеечку к дереву, чтобы поправить ленточку огоньков у верхушки. - Она пыталась сделать из него лучшего мужчину, заботясь о нем как о Короле. Это не сработало.

- Мне жаль. - Дэниел протянул руку и пощекотал ее за коленом, чем вызвал еще одну улыбку. Она ответила, повесив карамельную тросточку ему на ухо.

- Мило. Спасибо. - Он ткнул карамелькой ее в живот, и она вздрогнула сильнее, чем Дэниел ожидал. Но быстро рассмеялась, выхватил из его рук карамельку и повесив на дерево.

Они продолжили украшать. У Ани была привычка поправлять почти каждую игрушку, которую разместил он. Сначала он думал, что она снова показывает свой перфекционизм, но вскоре понял, что она делала это исключительно для того, чтобы позлить его. Так и было бы, если бы ее ехидная улыбка на лице не заставляла его обожать ее еще сильнее.

Она забралась на скамеечку, чтобы водрузить звезду на верхушку, а Дэниел полез в коробку и достал последнюю игрушку. Пока девушка была отвлечена, Дэниел спрятал последнюю игрушку на нижних ветках. Когда он посмотрел вверх, то мог заглянуть Ане под подол.

- Аня, если бы ты была одной из оленей Санты, ты была бы Виксеном (резвый), - сказал он, проводя кончиком пальца по ее ноге. Он скользнул рукой между ее бедер и дразнил, пока она тихо не застонала.

- Ты сам приказал мне это надеть, - ответила она, мягким с придыханием голосом. - Ты не сказал мне надеть трусики.

- И по очень весомой причине. - Дэниел стащил девушку со скамеечки и положил на пол.

- И по какой же причине, Сэр?

Дэниел повернул ее на живот и расположил на своем колене. Он задрал ее сорочку и обнажил восхитительную попку.

- Рождественские шлёпанья. - Он несколько раз жестко шлепнул ее, лишь для того, чтобы насладиться визгами ее возмущения.

- Шлёпанья для дней Рождения. - Она ерзала на его колене.

- Сегодня день Рождения Иисуса. - Он еще раз игриво шлепнул ее по бедру и перевернул на спину.

- Маман говорила, что на самом деле он родился весной, - возразила Аня, а Дэниел начал спускаться к ее животу, оставляя за собой поцелуи. Одной рукой он стянул бретельки сорочки, пока вторая задирала подол вверх. Он с легкостью мог разорвать чертову вещицу, но это заняло бы на секунду больше, чем он хотел ждать.

- Ты споришь со мной о теологии? - Дэниел широко развел ее бедра и нашел губами ее клитор.

Аня ахнула от удовольствия.

- Больше нет, Сэр.

Его рот был слишком занят, чтобы сказать ей заткнуться и наслаждаться. Но его язык внутри нее казалось работал лучше, чем приказ.

Как только она стала достаточно влажной и более чем возбужденной, Дэниел поцелуями поднялся к ее губам. Он позволил Ане попробовать себя, расстегнул штаны и проник в нее. Он глубоко в нее погрузился, она приподняла бедра и застонала в его рот.

Когда он начал двигаться, то не мог сдержать смех от того как его спина терлась о нижние ветки, заставляя все украшения звенеть и дрожать. Он прижимался к телу Ани, надеясь, что его энтузиазм не собьет дерево. Или ее. А ее энтузиазм часто затмевал его собственный. На прошлой неделе она так громко кончила, что у него еще пару часов звенело ушах.

Двигаясь в ней Дэниел изучал ее лицо и растворился в этом моменте, в этом удовольствии. В ее глазах застыл самое прекрасное затуманенное выражение. Прядь рыжих волос упала на ее щеку, и он легким дуновением сдул ее. Она усмехнулась, и он прошептал ей на ухо "я люблю тебя".

- Я вас тоже люблю, Сэр, - прошептала она в ответ, изгибаясь под ним. Он дал ей один точный приказ в начале их отношений - всегда обращаться к нему «сэр», когда он внутри нее. Этот приказ она всегда с радостью выполняла.

Он сдерживался и ждал столько, сколько мог, пока сам не кончил. Все исчезало, когда он был внутри Ани - его печаль, его воспоминания, его сны, которые все еще преследовали его в плохие ночи, которых к счастью стало меньше и реже, с тех пор как он привел ее в дом.

Аня сжалась вокруг него с похотливым криком. Он бы рассмеялся над ее вокальными упражнениями, но был слишком занят своим надвигающимся оргазмом.

Он осторожно вышел из нее и наблюдал поморщится ли она или вздрогнет. До него девушка была девственницей, и иногда после его толчков она чувствовала боль. Но Аня лишь дарила ему улыбку ангельского блаженства.

- Одновременный оргазм, - сказал он, и перекатившись на бок притянул ее спиной к своей груди. - Не частое явление.

- Это рождественское чудо. - Аня прижалась к нему и вздохнула.

- Не думаю, что Бог награждает рождественскими чудесами таких грешников, как мы. - Он нежно укусил ее за плечо.

- Мы не грешники, - возразила она, и Дэниел услышал нотку горечи в ее голосе. - Мы любим друг друга. Я твоя... - она замолчала, пытаясь найти подходящее слово.