Главный герой. Сборник рассказов - Леонид Алексеев

Экшен

Первый день на настоящей работе. В напарниках у Тиныча. Он — легенда. Сидим в прокуренной комнате на промятом диване. Оба в одинаковых жёлтых куртках. Вид, по правде, дурацкий. В карманах — Беретты. Рядом журнальный столик. На нём металлический чемоданчик с наркотиками.

— Ты, главное, меня слушай и не бзди. Всё будет в рамках, — хрипловатым басом шепчет Тиныч.

Раздаётся хлопок. Тиныч вскакивает, выхватывает ствол и оказывается у двери. Я с чемоданом за ним, прижимаюсь к стене. Он встаёт на одно колено, приоткрывает дверь и дважды стреляет в коридор. Слышно, как падает тело.

— Давай бегом! — Тиныч бросается в коридор.

Бегу за ним. Сзади топочут преследователи. Мелькают деревянные грязные двери. Налево. Останавливаюсь и стреляю вдоль стены. Один падает. Ещё коридор. В торце — окно.

— Не стой! Надо делать все с первого раза, тогда работа будет и деньги! — Тиныч сходу наваливается на раму и вылетает вместе с ней. Прыгаю следом. Летим. Сзади слышны выстрелы и крики. Ров с водой всё ближе. Зажмуриваюсь. Вылезаю. Тиныча уже атаковали три парня. На секунду засмотрелся на него — двойка корпус — голова, нырок, хук — и тут же получаю удар. Падаю. Надо мной огромный детина:

— Ты чего?

— Бей его! — орёт Тиныч.

Рядом оказался кусок трубы. Хватаю и бью здоровяка наотмашь по голове.

— Сука! — взвизгивает громила.

Тиныч уже отделал своих и бежит к машине. Заводит, разворачивается. Запрыгиваю на ходу и мы скрываемся за углом здания, из которого выпрыгнули.

Возвращаемся в комнату. Режиссёр с оператором просматривают отснятый материал.

— В рамках? — спрашивает Тиныч.

— Так себе, — морщится оператор. — Напарник твой растерялся.

Вдруг слышу из коридора: «Где этот идиот?» Выглядываю. Тот, которого я трубой стукнул, бежит ко мне. Проход перекрыл. Ну, нет, дудуки! Я теперь знаю путь! Бегу по коридору. Направо. Ещё коридор. Окно. Надо же, уже вставили. Влетаю в раму. Впустую. Как это у Тиныча получается? Разбиваю стекло и кое-как выпрыгиваю. Порезался. Ну и глаза у чувака. Что он кричит? Смотрю через плечо: «Твою мать! Где ров с водой? А-а-а!»

Стоппи

В тот год я за весь чемпионат не забил ни одного мяча. Центрфорвардом меня ещё держали, помня прежние заслуги, но уже пошли разговоры и слухи о моей замене. Выходить на поле просто «для мебели», с каждым матчем становилось всё мучительнее. Неуверенность, как удав, сковывала движения. Но ребята и без меня довели дело до «золотого матча». «Кардан» отставал от нас на одно очко, и в последнем туре нам хватало ничьей, чтобы досрочно стать чемпионами.

За день до игры «шофера» приехали на наш стадион провести тренировку. Не помню уже, чего я там ошивался, но в вестибюле мы столкнулись с их основным вратарём Витей Шестых. Он пару лет играл за нас, но переметнулся, узнав, что к «Кардану» менеджеры профессионалов присматриваются особенно внимательно. Поговаривали, что по итогам чемпионата его могут пригласить в «Спарту». Шестых шёл уверенной походкой, держа под мышкой мотоциклетный шлем. Я поздоровался. В ответ Витя кивнул мне с надменной ухмылкой: «Тебе к сессии разве не надо готовиться?» Занимайся мы фехтованием, это называлось бы «туше». Сколько экзаменов я сдал самостоятельно за четыре года учёбы? Да нисколько. И теперь, вылети я из команды, с универом придётся распрощаться.

Я купил стаканчик кофе и отправился на улицу, завидев через стеклянную стену фойе двух девчонок с нашего потока. Не успел я выйти, как с ними поравнялся мотоцикл Вити. Притормозил, поднял заднее колесо в воздух и пару секунд балансировал на переднем. Как назывался этот трюк, я не знал, но успел пдумать, что вот и я так же: вперёд не двигаюсь, и сойти не могу, а ошибись на градус… Тут мотоцикл, вместо того, чтобы опуститься обратно, завалился вперёд и припечатал Витю к асфальту. Он было вскочил, но тут же согнулся, держась за правую руку. Девочки, хихикая и нашёптывая друг другу на ушко, прошли мимо, покачивая короткими подолами юбок-плиссе. Не помню, улыбался ли я открыто, но радовался и надеялся, что у Вити перелом. Хорошего запасного вратаря они ведь так и не нашли. Помогая Вите поднять мотоцикл, я разглядел, что его правое запястье начинает синеть, и он еле-еле шевелит пальцами. С такой рукой он уже не игрок.

— Ну что, встретимся в следующем сезоне? — не удержался я. — А уж по пустым воротам мы как-нибудь не промахнёмся.

Но Шестых, видно, о моих бедах тоже знал:

— Да ты в пустые хоть попади! — осклабился он и тут же сморщился от боли, прижимая к животу ушибленную руку.

«Опять мне полкорпуса не хватило!» — сожалел я, что не удалось «размазать» Витю. Плевать! Главное, на игре его не будет.

Но я ошибся. Назавтра Витя значился основным вратарём в заявочном списке. Первым порывом хотелось пойти к их тренеру и прояснить ситуацию. Но я сдержался, поняв, что так даже лучше. Теперь я знаю, что бить надо в правую сторону ворот. Шестых инстинктивно будет щадить руку, и у меня есть все шансы. А тут ещё, весьма кстати, меня заявили не центральным, а крайним левым нападающим.

Всю игру я как заведённый пробивался через защиту «шоферов». Но то ли они знали о травме своего вратаря, то ли я от усердия много ошибался. Словом, никак не мог прорваться к воротам. А уж когда они открыли счёт, я почувствовал, как уныние навалилось мне на плечи.

Матч шёл к концу. В глазах соперников поблёскивали три победных очка. Шестых, наверное, мысленно уже примерял форму «Спарты». На последней минуте, получив мяч из глубины нашей обороны, я начал атаку. Обменялся пасами с центральным и неожиданно легко оказался у чужой штрафной. Защитники замешкались и я, проскочив между двумя из них, добежал уже почти до линии вратарской. Но удар сзади по ногам меня подкосил. Кувырок и я лежу на газоне. Свисток. Приподнял голову и посмотрел на судью. На него посмотрели все. Весь стадион молча ждал.

Пенальти! Я вскочил и бросился к нашему капитану.

— Даже не думай! — отрезал он. — Ты представляешь, что стоит на кону!

— Представляю! — Терять мне было нечего. — Но я уверен и знаю, что делать!

Капитан прищурился и осмотрел меня с явным сомнением. Но мы начинали вместе, и в лучшие времена он всегда мне доверял. Секунд пять он помолчал и мотнул головой в сторону мяча, застывшего