94 Избранные труды по языкознанию - Вильгельм Гумбольдт

Вильгельм фон Гумбольдт Избранные труды по языкознанию

Перевод с немецкого языка под редакцией и с предисловием доктора филологических наук проф. Г.В. РАМИШВИЛИ

2-е издание

Москва

Издательская группа «Прогресс» 2000

УДК 80 ББК 81 Г 94

Послесловия доктора философских наук проф. А. В. Гулыги и доктора филологических наук проф. В.А. Звегинцева

Рецензенты: академик Г.В. Степанов, член-корреспондент АН Грузинской ССР доктор философских наук Н.З. Чавчавадзе, доктор филологических наук проф. С Д. Кацнельсон Редактор М.А. Оборина

ГУмбольдт В. фон

Г 94 Избранные труды по языкознанию: Пер. с нем. / Общ. ред. Г.В. Ра- мишвили; Послесл. А.В. Гулыги и В.А. Звегинцева. — М.: ОАО ИГ «Прогресс», 2000. - 400 с.

ISBN 5-01-004661-Х

Вильгельм фон Гумбольдт (1767–1835) — выдающийся немецкий мыслитель-гуманист — является создателем теоретических основ науки о языке. В представленных в настоящем сборнике работах затрагиваются важнейшие проблемы общеязыковедческого и философского характера, которые являются предметом оживленных дискуссий почти во всех странах мира. Многие поставленные В. фон Гумбольдтом задачи и высказанные им идеи еще не получили разработки в современном языкознании; они потребуют новых усилий грядущих поколений ученых-мыслителей, и не одних только лингвистов. Книга предназначена для лингвистов, литературоведов, философов, этнопсихологов и лиц, занимающихся проблемами теории и философии культуры.

УДК 80 ББК 81

© Составление, перевод на русский язык, вступительная статья, послесловия, примечания — «Прогресс», 1984 © Издательская группа «Прогресс», 2000

Вильгельм фон Гумбольдт — основоположник теоретического языкознания

Круг интересов Вильгельма фон Гумбольдта (1767–1835), выдающегося немецкого мыслителя и гуманиста, помимо языка и языкознания, охватывал философию, литературоведение, классическую филологию, теорию искусства, государственное право… Ему принадлежат переводы эсхиловского «Агамемнона» и од Пиндара. Он был дипломатом, принимавшим участие в европейских конгрессах, крупным государственным деятелем.

Происхождение, блестящее образование и материальная обеспеченность дали ему возможность общаться не только с монархами и видными политическими деятелями, но и с учеными, писателями и поэтами, возглавлявшими духовную жизнь того времени, в том числе с Гёте и Шиллером, с которыми он находился в тесной дружбе.

Всестороннее и гармоничное развитие как личности, так и всего человеческого рода — таков был гуманистический идеал Гумбольдта, которому он оставался верен и в своей практической деятельности. Основанный им Берлинский университет [1] (носящий ныне имя братьев Гумбольдтов) и принципы, на которых он его создавал, являются лучшим тому доказательством. Он выступал против утилитарного направления и поощрения узкой специализации в университетском образовании. Согласно требованию Гумбольдта, департамент народного просвещения должен был заботиться о том, чтобы «научное образование не раскалывалось сообразно внешним Целями условиям на отдельные ветви, а, напротив, собиралось в одном фокусе для достижения высшей человеческой цели». [2]

Он же выработал принципы, легшие в основу образования в гимназиях, сохранившие свою актуальность и по сей день. И здесь он, в противоположность одностороннему интеллектуальному образованию, перед воспитанием ставил задачу пробуждения всех основных сил человеческой природы. «О каком бы предмете ни шла речь, — писал Гумбольдт, — всегда можно привести его в связь с человеком, а именно со всей его интеллектуальной и нравственной организацией в совокупности» [3]. Он считал, что такие принципы, поощряющие воспитание человека как целостного существа, были открыты греками, а затем унаследованы европейской системой образования.

Оценка его как ученого и гражданина дана в обобщающей характеристике известного лингвиста XIX в. Б. Дельбрюка: «Его высокая и бескорыстная любовь к истине, — пишет оно Гумбольдте, — его взгляд, направленный всегда к высшим идеальным целям, его стремление не упускать из-за подробностей целое и из-за целого отдельные факты (.), осторожно взвешивающая справедливость его суждений, его всесторонне образованный ум и благородная гуманность — все эти свойства действуют укрепляюще и просветляюще на каждую другую научную личность, приходящую в соприкосновение с Вильгельмом фон Гумбольдтом, и такое влияние Гумбольдт, по моему мнению, сохранит еще надолго и будет продолжать производить даже на тех, кто останавливается беспомощно перед его теориями» [4].

I.

Идея В. фон Гумбольдта о построении «сравнительной антропологии» (1795 г.) [5] позднее приобретает более определенное направление и конкретное содержание в его теории языка. В 1804 г. Гумбольдт сообщает Ф. Вольфу: «Мне удалось открыть — и этой мыслью я все больше проникаюсь, — что посредством языка можно обозреть самые высшие и глубокие сферы и все многообразие мира».

В нем постепенно созревало убеждение, что ничто иное столь не способно приблизить к разгадке тайны человека и характера народов, как их языки. Интерес В. фон Гумбольдта к самым различным по строю языкам (к баскскому, туземным языкам Америки, ма- лайско-полинезийским языкам…) сопровождался историческими, антропологическими и этнопсихологическими исследованиями народов [6] с целью выявления в них «чистейшего и высочайшего гуманизма». Он размышлял о совершенно новой форме сравнения языков.

Задачу, стоящую перед сравнительным языковедением, Гумбольдт сформулировал следующим образом: «Главное здесь… верный и достойный взгляд на язык, на глубину его истоков и обширность сферы его действия»; это означает: исследовать функционирование «языка в с а м о м широком его объеме — не просто в его отношении к речи…, но и в его отношении к деятельности мышления и чувственного восприятия.» (VII, 53; с. 75 наст, изд.) (Разрядка наша, —Г. Р.) *

Что он имеет в виду, когда говорит об «истоках» языка? Подразумевается ли под этим исследование «происхождения» в обычном понимании, то есть выявление эмпирических условий и причин возникновения языка? Отмежевываясь от традиционного подхода и философски осмыслив (вслед за Гердером) проблему генезиса языка, Вильгельм фон Гумбольдт переносит ее на такую плоскость, где фактор времени как бы иррелевантен. Его рассмотрение ориентировано не на внешние факторы происхождения, а на внутренний генезис, усматривающий в языковой способности не только уникальный дар человека, но и его сущностную характеристику. Разграничение этих двух видов генезисного рассмотрения — эмпирического и внутреннего — поднимает исследование языка на философско-антропологический уровень; их смешение привело бы не только к элиминации общей теории, необходимой для рассмотрения данной проблематики, но значительно снизило бы эффективность конкретно-эмпирических изысканий.

Общепринятое мнение, согласно которому мышление занимает доминирующее положение, а язык как его «внешнее» выражение лишь сопутствует ему, не принимая притом никакого участия в формировании мысли, подвергли сомнению еще Гаман и Гердер. Однако в ту эпоху лишь Гумбольдту удалось восстановить нужное равновесие между языком и мышлением. Способ его рассмотрения самых различных аспектов языка и связанной с ним проблематики, глубина и сила его аргументации, направление его мыслей приводят нас к убеждению, что Гумбольдт постепенно вырабатывает метод, посредством которого можно подойти к изначальному единству языка и мышления, а также к единству феноменов культуры, заложив тем самым лингвистический фундамент для объединения наук о культуре.

Касаясь генезиса языка, В. Гумбольдт разбирает два возможных допущения. Факт сложности строения языка может навести на мысль, будто эта сложность — явление вторичного характера, то есть результат постепенного усложнения простых структур в ходе времени, либо она продукт «колоссальных мыслительных усилий» его создателей. Гумбольдт опровергает как первое, так и второе допущение. Факт «сложности» языковой структуры не представляется ему (вопреки здравому смыслу) достаточной логической основой для правомерности вышеуказанных допущений. «Каким бы естественным, — пишет Гумбольдт, — ни казалось предположение о постепенном образовании языков, они могли возникнуть лишь сразу» * (IV, 16; с. 314). «Для того чтобы человек мог постичь хотя бы одно-единственное слово… весь язык полностью и во всех своих взаимосвязях уже должен быть заложен в нем». (См. IV, 15; с. 313 наст, изд.)

Следует отметить, что такое понимание генезиса продиктовано его же концепцией целостности языка, нашедшей свое завершение в понятии „внутренней формы языка", введенном Гумбольдтом в своей подытоживающей теоретической работе. Согласно этой его концепции, каждый, даже мельчайший языковой элемент не может возникнуть без наличия пронизывающего все части языка единого принципа формы («…частности должны входить в понятие формы языков не как изолированные факты, а всегда — лишь постольку, поскольку в них вскрывается единый способ образования языка» (VII, 51; с. 73 наст. изд.).