Капитан «Единорога» - Иван Щукин

Томас Чезари, несмотря на свои шестнадцать лет, уже владелец и капитан космического корабля «Единорог». По завещанию отца, погибшего в космосе, он должен заработать миллион кредитов. Вроде бы ничего сложного, но… После несчастного случая тело Томаса занял совсем другой человек — русский парень, морпех по имени Лёха. И теперь уже его ждут межзвездные полеты, новые планеты и космические сражения. Он познает настоящую дружбу, любовь и… предательство. Борьба за жизнь, радость побед и горечь поражений. И главный вопрос — кто и для чего отправил его в этот мир. Он узнает ответ…

Пролог

Россия. Наше время.

— Алло! Машка, приветик! — радостно закричал я в трубку. — Какие делишки?

— Ой, Лешка. Привет, — раздался в трубке ее сонный голосок. — А ты чего так рано звонишь? Что-то случилось?

— Случилось, Машунька! Еще как случилось! — расхохотался я. — Ты, милая, ничего на сегодняшний вечер не планируй!

— Почему не… Ой! Это то, о чем я думаю?

— Не знаю, о чем ты думаешь, но я сегодня вечером буду дома! Привальная будет!

— Лешка, ну какой же ты вредный! — сердито сказала Маша. — Ну почему ты не сказал заранее?!

— Машенька, заранее не мог! Не ночью же тебе звонить?

— Мог бы и ночью! Нет, ну как так можно?! Мой парень приходит из армии, а я узнаю об этом последней!

— Кто это тебе сказал, что последней? — притворно удивился я. — Первой! То есть второй! Мама еще знает!

— Вот видишь! — недовольно сказала она и замолчала.

— Машунь, ну ты что обиделась? Я же только маме и звякнул. Сказал, чтобы отец на вокзале встретил.

— Ой, Лешка, — звонко рассмеялась девушка. — Ну какой ты дурачок! Конечно же я не обижаюсь! А ты, как всегда, ведешься! Ничему-то тебя армия не научила! Ладно, Лешенька, хватит болтать! Буду вставать и готовиться! Придется сегодня институт прогулять. В общем, давай, до вечера!

— Машунь, подожди… — растерянно сказал я, но в телефоне уже была тишина. Мда. Вот и поговорили. В этом вся Маша. И именно за это я ее и люблю! А еще — она меня из армии дождалась!

Улыбнувшись своим мыслям, нажал на ручку и, открыв дверь, вернулся в вагон. В этот момент где-то впереди послышался странный шум, а затем поезд тряхнуло. Меня подбросило и сильно приложило об потолок. Но на пол я не упал, потому что его не было. Точнее он был, но где-то сбоку. А противоположенный конец длинного коридора внезапно оказался внизу. И очень быстро приближался. Пытаясь оттянуть неизбежное падение, я умудрился зацепиться за ручку двери, но удержаться не смог.

А потом был удар. Странный хруст. И темнота.

Где-то в параллельной вселенной. Грузовой космический корабль Рех 43.

По полу коридора, озаряемого частыми красными вспышками, немолодой крепкий мужчина одной рукой волочил медицинские носилки. Вторую руку он прижимал к животу, пытаясь хоть как-то остановить кровотечение. Несмотря на рану, шел он довольно быстро, и лишь только по сжатым до скрипа зубам и испарине на лбу можно было понять, насколько ему тяжело. Носилки приходилось именно волочить из-за вышедшего из строя гравитационного модуля. Несколько минут назад, на один уровень выше, что-то рвануло и сбило мужчину с ног. Быстро поднявшись, он первым делом кинулся к перевернутым носилкам и поначалу не обратил внимания на боль в животе.

Проверил работоспособность носилок и облегченно вздохнул. Несмотря на разбитую гравитационку, системы жизнеобеспечения функционировали нормально и пациенту ничего не угрожало. И только после этого мужчина заметил небольшой, но острый металлический осколок в боку и сочившуюся из-под него кровь. Тихо выругавшись сквозь зубы, он махнул рукой, схватился за удобную ручку носилок и продолжил свой путь к спасению.

Спасал мужчина не себя, а сына. Тому досталось в самом начале аварии. Медблок диагностировал черепномозговую травму. Ничего сложного для современной медицины. Но врачей поблизости не было. Кроме того оказался поврежден спасательный челнок. А второй, несмотря на инструкции, был угнан паникующей командой. Теми, кто смог нормально передвигаться после первого сильного удара.

Оставалась последняя надежда — капитанский спасмод. Одноместный, рассчитанный на три недели автономного пребывания в открытом космосе. И мужчина, прилагая все оставшиеся силы, тащил носилки к нему.

Когда ему оставалось до цели всего лишь несколько десятков метров, подала голос система жизнеобеспечения на носилках. Вначале раздался громкий прерывающийся писк, а затем механический голос произнес:

— Отсутствует мозговая активность. Рекомендую срочно вызвать нейрохирурга. Отсутствует мозговая активность. Рекомендую срочно вызвать нейрохирурга.

Мужчина уронил свою ношу и упал на колени рядом с ней.

— Нет, нет, нет, — чуть слышно повторял он. — Ну что же ты, сынок? Ведь совсем немного осталось! Боже, молю тебя! Не дай ему умереть!

В этот момент носилки перестали пищать и все таким же механическим, без каких либо эмоций, голосом произнесли:

— Мозговая активность восстановлена.

Глава 1

Уже неделю лежу в больнице. Точнее — уже неделя, как очнулся в больнице. На Новой Аризоне. Ага, я тоже удивился. Новая Аризона — это планета, входящая в САП. Соединенные Американские Планеты. Еще и независимые, по-моему. Хотя кто их поймет, этих америкосов.

А я больше не бравый дембель-морпех Леха. От Лехи остались только воспоминания. В прямом смысле. Тело у меня теперь шестнадцатилетнего подростка. Американца с итальянскими корнями. Это если судить по фамилии. А так я еще не разобрался, есть ли здесь итальянцы. Русские точно есть. Только где — непонятно. Да и что мне это дает? Приду я такой к русским и скажу: «Здрасьте, я Леха! Я ваш, местный!». И они сразу воспылают ко мне любовью. Ага! Тут бы вообще разобраться, что к чему. Я так до сих пор и не понял куда попал. То ли это далекое будущее, то ли вовсе параллельный мир.

Искал в сети планету Земля. Кстати, про местную сеть надо сказать отдельно. Это что-то с чем-то. Одна реклама! Повсюду. Чтобы через нее продираться, надо, наверное, в этой сети с детства сидеть. Может быть, в этом случае получится ее не замечать. И то не факт. Эти чертовы америкосы умудряются рекламировать даже саму рекламу! Тьфу, Касперского на них нет!

В общем, искал я Землю. И единственное что мне удалось нарыть, так это короткое упоминание о том, что планета Земля (она же Терра) является прародиной человечества (информация из неподтвержденных источников). Была уничтожена во времена Второй Космической Войны (информация из неподтвержденных источников). И все! Где я только не искал, больше ничего нет. Всем плевать на Землю! Если честно, то я даже сам себе не могу ответить на вопрос о том, зачем я ее ищу? Возможно, что по той же причине, что и русских. Вроде как свои, родные. Только вот я теперь не свой.

Зовут меня теперь Томас Чезари. Мне шестнадцать и я толстый. Здравствуйте. Когда в первый раз увидел этого увальня в зеркале, то чуть не расплакался, честное слово! Довольно высокий для своего возраста (где-то метр семьдесят), темноволосый, с темно карими глазами, нос с горбинкой и, как я уже говорил, толстый. Ну, может, не толстый, но весь какой-то рыхлый. Парень явно никогда не занимался никаким спортом, хотя от природы крупный. И плечи имеются и, как уже говорил, рост более-менее. Но весь какой-то… Эх. И это теперь я. Вдвойне обидно оттого, что морпех Леха рост имел за метр девяносто, мог похвастать великолепной мускулатурой и еще до службы был КМСом по боксу.

От Томаса мне достались также воспоминания. Но были они… Даже не знаю, как лучше объяснить. Заархивированы вроде. А архиватор у меня глючил и достать эти воспоминания получалось с трудом. Еще и голова начинала болеть, если сильно стараться.

Все что мне удалось вспомнить, так это то, что Томас любил космос и отца. Но отец его, Бруно Чезари, погиб, спасая сына. В том самом космосе. У Бруно была своя фирма по космическим перевозкам грузов и несколько грузовых космических кораблей. И вот один из этих кораблей недавно и гробанулся. То ли астероид в него врезался, то ли он в астероид. В общем, неважно. Главное, что у Тома, а теперь и у меня, не осталось никого. Почти. У Бруно была жена — Марта. Женился он на ней три года назад, и я очень сомневаюсь, что по любви. Почему? Потому что он был богат, а она красива. Очень красива, как и ее дочь, девятнадцатилетняя девица, которая думала только о новых тряпках и ухажерах. И обе они не любили Томаса. Правда, чувство это было взаимно.