Элкинсы не сдаются ! - Роберт Говард

Говард Роберт

Элкинсы не сдаются !

Роберт Говард

"Джентльмен с Медвежьей Речки"

Элкинсы не сдаются!

Перевод М. Петрунькина

Папашка ругался на чем свет стоит. Причем так громко, что, возвращаясь домой из Жеваного Уха, я отчетливо слышал его брань, почитай, от самого Песчаного Брода. Он валялся посреди комнаты на медвежьей шкуре, под рукой у него была всегдашняя здоровенная бутыль с белым кукурузным виски, а в самой руке он держал письмо, которое моя сестра Оачитта должна была читать ему вслух. Когда я вошел в дом, отец как раз бросил очередной взгляд на письмо, хорошенько приложился к бутыли, после чего изрыгнул некое совершенно ужасное выражение, так что у меня уши едва не поотсыхали.

- Тоже мне, нашли время для вендетты! - немного успокоившись, свирепо проворчал он. - Будто не могли подождать малость, пока я окончательно совладаю со своим ревматизмом! Нет уж, куда там, эти люди просто не умеют ждать! Кромешная глупость моих родственничков не поддается никакому описанию, и она есть кровоточащая язва на моей шкуре! Брекенридж, ты должен немедля лететь вихрем на ранчо дядюшки Джоэля! Прямо счас!

- Ты что, толкуешь о дядюшке Джоэле Гарфильде из Аризоны? - переспросил я.

- О ком же еще, ты, здоровенный идиёт! - снова взревел отец. - У Гарфильдов давно неприятности, но, пока они прямо не попросили о помощи, я не хотел навязываться им и впутывать в такое дело свою ближайшую родню! Твой дядюшка Джоэль всегда был уж слишком чертовски покладист и миролюбив, вот и допрыгался! Езжай туда, в Аризону, Брек, принимай там командование, но не вздумай прислушиваться ко всей этой болтовне насчет перемирий и компромиссов! Ежели кто-то попрет против Элкинса, - уже немного спокойнее сказал отец, встряхнув свою бутылочку, - чудак должен сразу же заказывать себе катафалк! Проваливай!

Я оставил Капитана Кидда в каменном корале, выстроенном мною специально для него, - никакой другой просто не смог бы его удержать, и отправился через перевал в поселок под названием Вечная Кара, чтобы там погрузиться в дилижанс. Стоянка дилижанса там отделана шикарно, скажу я вам! Прямо что твой салун! И кое-кто из околачивавшихся там парней принялся подначивать меня и биться со мной об заклад, что мне ни в какую не вылакать за раз кварту тамошнего красного пойла. Конечно, не отрываясь от горлышка бутылки и не переводя дух. Так что всякий раз, опорожнив очередную кварту, я выигрывал ровно один доллар, а проигравший к тому же платил за виски.

У меня уже был почти полный карман серебра, когда кто-то вдруг завопил:

- Эй вы! Игроки хреновы! Дилижанс отчаливает!

И я, сопровождаемый бурей оваций и грохотом выстрелов, доблестно погрузился на борт этой посудины, а кучер щелкнул кнутом, и вот таким образом я отбыл в Аризону, чтобы грудью встать на защиту поруганной семейной чести.

По какой-то непонятной причине мне всю дорогу страшно хотелось спать, вот почему о самом путешествии у меня осталось самое смутное представление. Помню только, что пару раз мы останавливались поменять лошадей, а еще один раз я услышал, как кто-то спросил кучера:

- Мой Бог, неужели у тебя там, в углу, дрыхнет человек?! Если только он и взаправду человек, то он - самый здоровенный мордоворот, каких мне когда-либо доводилось встречать!

Когда я проснулся окончательно, был уже вечер, темнело, и дилижанс катил по совершенно незнакомой для меня местности. Ведь раньше-то я никогда не бывал в Аризоне! Кучер почесал в затылке и спросил меня:

- Слушай, а куда ты, собственно говоря, едешь, парень?

- В Аризону, - честно ответил я.

- Но мы тащимся по Аризоне с тех самых пор, как встало солнце, - сказал кучер. - Куда именно в Аризоне ты хочешь попасть!

Ну я задумался, и думал, и думал, и никак не мог вспомнить, и тогда я спросил:

- А какие тут вообще есть города?

- Ну, совсем недавно мы проехали через Винтовочное Дуло, - почесав за ухом, ответил кучер.

- Отлично, - сказал я. - Мне желательно сойти в том самом городе, где живут Гарфильды. Ты должен был про них что-нибудь слышать. У них очень большая семья.

- А! - сказал кучер. - Тогда тебе нужен Зуб Пилы. Это следующий поселок. А Гарфильды живут на ранчо примерно в миле от города.

- Слушай-ка, а кто те люди, с которыми у Гарфильдов вышла какая-то размолвка? - спросил я.

- Ну-у, - протянул кучер. - В общем, это Клинтоны. Старик Клинтон подал на старика Гарфильда в суд по земельному делу и выиграл процесс, да еще отхватил неплохой куш звонкой монетой!

- Значит, судья был подкуплен! - быстро заявил я.

- Ну-у, я не знаю... - снова протянул кучер. Тут я понял, что раз уж кучер так себя ведет, значит, здесь вся округа настроена против Гарфильдов, и при одной мысли о такой неслыханной несправедливости меня буквально затрясло от праведного гнева.

- Я же тебе говорю, что судья был подкуплен! - взревел я, слегка наклонившись вперед, а кучер почему-то побледнел и тоже затрясся и пролепетал:

- Д-да, да! Конечно! Теперь-то я вижу, что ты совершенно прав! Я просто плохо подумал, прежде чем сказать!

Довольно скоро мы втащились на улочки Зуба Пилы, тут кучер показал кнутовищем на один из домов и с гордостью заявил:

- Вон там стоит новое здание суда! Недавно построили!

- А что это за большая железная труба на колесах торчит с ним рядом7 поинтересовался я.

- А это пушка, - ответил кучер. - Ее приволокли сюда из Форт-Полка на тот случай, если апачам вздумается еще разок напасть на город.

Вскоре мы подъехали к почтовой станции, и кучер указал мне на старого джентльмена с длинными, слегка обвисшими и малость поседелыми бакенбардами, которые на концах загибались вверх, словно оглобли.

- Вон стоит старик Гарфильд, - сообщил мне кучер, - он всегда встречает здесь дилижанс.

Старик Гарфильд оказался совсем не таким уж старым, как я ожидал, к тому же он был куда меньше размерами, чем мой отец. Но, хотя мы с ним никогда не виделись раньше, я решительно подошел к нему, взял за руку и вежливо ее потряс. Он казался слегка удивленным и даже издавал какие-то странные звуки внутри своих бакенбард.

- Я - ваш внучатый племянник, Брекенридж Элкинс, - по всей форме представился я. - И я прибьет сюда для того, чтобы раз и навсегда обеспечить полное торжество справедливости!

- Р-рад познакомиться, Брекенридж, - пробормотал дядюшка слегка растерянно.

Тут я окончательно понял, что отец совершенно прав: дядюшка Джоэль абсолютно ни в чем не походил на нас, на людей, выросших на Медвежьей Речке!

- Все ваши страхи теперь позади, дядюшка Джоэль! - успокоил я старика, похлопав его по спине. - Я принимаю на себя руководство делом прямо сейчас!

- Р-руководство делом? - переспросил он, слегка закашлявшись и трудолюбиво распрямляясь после моих похлопываний. - К-каким таким делом?

- Ну как же? - удивился я. - Давайте побыстрей к нему и перейдем, ведь мы, Элкинсы, терпеть того не можем откладывать что-либо на потом! Скажите-ка мне, дядюшка Джоэль, нету ли сейчас, прямо тут, поблизости, кого-нибудь из тех проклятущих Клинтонов?

- Отчего же, - сказал дядюшка Джоэль, указывая на парня, сидевшего на краю корыта с водой для лошадей. - Вон как раз один из них!

Должен сказать, по натуре я человек мирный, кроткий, даже застенчивый, каких поискать, и требуется нечто совсем уж из ряда вон выходящее, чтобы вывести меня из себя. Но ведь тут, как-никак, все же была затронута честь нашей семьи! А это, как справедливо заметил мой папаша, есть веская причина для самой кровавой, беспощадной войны! Тем не менее, переходя улицу и приближаясь к лошадиной поилке, я старался сдерживаться из последних сил.

Парень увидел, как я подхожу, и мигом вскочил на ноги.

- Не ты ли здесь будешь Клинтон? - спросил я.

- Ну я, - воинственно ответил он. - А в чем дело?

- Отлично! Меня зовут Брекенридж Элкинс, и я явился сюда, дабы устранить все несправедливости, причиненные моей родне! - начал было я издалека, причем самым вежливым и деликатным образом.

- Отлично! А меня зовут Джон Клинтон, и я отродясь о тебе ничего не слышал! - раздраженно ответил парень и, прервав всякие дальнейшие переговоры, заехал мне кулаком в ухо, да еще вдобавок успел пару раз лягнуть меня по ногам. Но я даже тут сумел сдержаться и всего лишь один разок дал малому в челюсть, отчего он перемахнул через лошадиное корыто, пролетел ровно семнадцать с половиной футов и воткнулся головой в старую сточную канаву возле лошадиного стойла.

Тут дядюшка Джоэль как-то слабо вскрикнул, и я обернулся как раз вовремя, чтобы лицом к лицу встретить подбегавшего ко мне сзади парня.

- Я шериф! - закричал он, тыча пальцем в свою начищенную до блеска звезду. - Я должен арестовать тебя и немедля посадить в каталажку, поскольку ты только что очень возмутил общественное спокойствие!

Со всей свойственной мне кротостью я совсем уж было собрался подчиниться, поскольку папаша всегда требовал от меня должного уважения к закону, но вдруг вспомнил, что речь идет о нашей семейной чести, а здешний шериф наверняка давно принял сторону Клинтонов. Поэтому я очень осторожно отобрал у него оба револьвера, чтобы он не успел причинить ими себе какой-нибудь вред, а его вздрагивающее тело - так же очень осторожно положил в лошадиную поилку.