Сглаз и порча – методы защиты - Александр Севостьянов

А.В.Севостьянов

Сглаз и порча – их профилактика и методы защиты

Предисловие

Сглаз и порча: современный взгляд

В жизни человека порою происходят странные, резкие изменения, на первый взгляд совершенно без всяких причин. На вполне здорового и благополучного человека вдруг сваливается череда болезней и неприятностей. Вспоминаете? Случается так, что у исполнительного, хорошего работника начинаются совершенно непонятные болезни, размолвки с начальством, глупые ошибки. Вдруг рушится поток воды с потолка, человек поскальзывается на ровном месте и, падая, ломает конечность. Профессиональный шофер неожиданно попадает в нелепые дорожные аварии, а еще недавно бывший примерным муж вдруг начинает беспросветно пить или колобродить. Недаром в народе сложилась пословица^ «Беда идет, беду ведет и беденка за ручонку тащит». Люди в таких случаях разводят руками и, ссылаясь на «полосатость» жизни, винят во всем очередную «полосу невезения». Однако понятно, когда такая полоса наступает в профессиональной деятельности, когда напуганные общей ситуацией в стране банки перестают выдавать кредиты, а партнеры вдруг все сразу начинают взыскивать долги. Или же, когда очередная инфекция в стране, переболеть умудряется вся семья, весь дом. Но порой полоса невезения наступает буквально во всем. Тогда вдруг вспоминается полузабытое и полуобветшавшее слово: «сглаз». И еще говорят «порча». Профессиональные экстрасенсы винят в таких бедах бионергетических вампиров или же отрицательную карму, однако? как бы это ни назвали, налицо враждебное влияние извне на человеческое благополучие, здоровье, саму жизнь.

О том, как противостоять отрицательному биоэнергетическому воздействию, оказать ему активное сопротивление и победить? расскажет наша книга.

Глава 1. «Проклятье века…»

"…Околдование столь глубоко, что против него не существует никакого человеческого средства. Если же таковое и существует, то оно людям неизвестно или же его употребление не дозволено".

«Проклятье века это спешка» писал в свое время поэт. Действительно, торопясь жить, зарабатывать деньги, вкусить свою долю много лет утаиваемых от них наслаждений и впечатлений люди не успевают оглянуться на самих себя, на своих детей, на свое бытие в этом мире. Поход в церковь редкостное событие на праздник, свой духовник удовольствие для избранных, беседа с детьми о Боге, о спасении души… ну это уже из области фантастики. Бездуховность наилучшая пища врагов рода человеческого.

Кто же эти враги? Голливудские фильмы рисуют нам рогатых монстров, с которыми способен расправиться только герой-одиночка вроде Шварценеггера, либо падших ангелов в кроссовках, не говоря уж о традиционных вампирессах с окровавленными клыками. С киношной нечистью дело обстоит просто она шарахается от вида крестика, горит на солнце и вянет от запаха чеснока. А уж кольты 45-го калибра просто разносят их в клочья… Действительность намного страшнее и прозаичнее. Ни мечей, ни алых плащей, ни полетов под куполом полуразрушенной церкви…

В начале 1692 года несколько девушек в деревне Салем (в настоящее время Данверс), штат Массачусетс, заболели, и симптомы у них были тревожными, что перепугали всю округу. Наиболее беспокоящим и волнующим были конвульсивные припадки: настолько нелепые и настолько сильные, что видевшие их соглашались: девушки не могли притворяться. «Их движения во время припадков, – писал преподобный Деодат Лоусон, являлись сверхъестественными, как по форме, которую не может произвести нормальный человек, так и по силе они были сверхъестественны, намного превосходя обычную силу того же человека, когда он находится в здравом уме». Преподобный Джон Хейл из Беверли подтвердил описание Лоусона. «Их руки, шеи и спины, писал он, выворачивались и так, и этак, потом возвращались на место. Они отнюдь не могли воспроизвести эти движения по своей воле, они были сильнее всякого эпилептического припадка или любой естественной болезни».

Были и другие симптомы, почти такие же тревожные: временная потеря слуха, речи и зрения, потеря памяти, так что девушки не могли вспомнить, что происходило с ними во время припадка; чувство удушения в горле, потеря аппетита. Позже последовали ужасающие галлюцинации; они видели призраков, которые пытали их различными изобретательными и жестокими способами. Они чувствовали, как их щипали и кусали, а часто на коже проступали действительные следы пыток.

Эти симптомы легко распознаваемы. Самое поверхностное исследование классических случаев истерии Шарко, Дженета, Брейра и Фрейда продемонстрируют, что «пораженные» в Салеме девушки были истеричными в научном смысле этого термина. Разумеется, их так и называли, но в более пространном, общепринятом смысле. Таким образом, историк, называвшие девушек истеричными, также называли их лгуньями, хотя это два термина взаимоисключаемы настолько, насколько касается сознательной мотивации. За редким исключением, поведение девушек принадлежит истории патологий, а не истории мошенничества. В любом случае, их поведение было из ряда вон выходящим и огорчительным. Две из них, Элизабет Паррис и Эбигейл Уильямс, были дочерью и племянницей преподобного Самуэля Парриса, из деревни Салем, и он лечил их универсальными средствами, обычными для Массачусетса XVII века: молитвами и постом. Но он сделал и то, что сделали бы мы с вами, если бы наши дети заболели – отвел их к врачу. В действительности, он отвел их к нескольким врачам и убедил родителей и опекунов других девушек последовать его примеру. Врачи были озадачены. Наконец, один их них традиционная история говорит, что это был Уильям Григгс из Салема дал диагноз. «На них порча», объявил он, и девушки, якобы, были жертвами черного колдовства.

Диагноз ни в коем случае не представлял собой ничего неожиданного. Подавляющее большинство терапевтов XVII века, как и другие образованные люди того времени, верили в колдовство и считали его причиной некоторых болезней. Поучительной параллелью мнению доктора Греггса был диагноз сэра Томаса Брауна, знаменитого автора «Religio Medici», который вызывался в качестве эксперта в английский суд над ведьмами, собравшийся в 1662 году в Бери Сент-Эдмундс. Он считал, что «эти экстатические припадки были естественного происхождения, то, что мы называем «матерью», но только доведенные до крайности коварством дьявола, входящего в сотрудничество со злобой тех, кого мы называем ведьмами и совершающего свои злодейства с их помощью».

«Мать» общепринятое сокращения для английского термина XVII века «удушение матери», обозначающего истерию. Таким образом, диагноз сэра Томаса Брауна был абсолютно точен, и, вполне возможно, что доктор Григгс также правильно распознал симптомы. Что еще более удивительно, он, вероятно, правильно идентифицировал причину припадков девушек, которой, судя по всему, было колдовство. Он был не одинок в своем мнении.

Страх перед дурным глазом живет в сотнях поколений людей буквально с самого начала нашей цивилизации. Скажем так, больше 57 тысяч лет (глубже историкам проникнуть пока не удается, это уже область антропологов). Страх перед магически опасным взглядом был некогда всеобщим и вполне обычным, как в наши дни люди боятся внезапно вспыхнувшей тряпки. В древнеегипетской мифологии у бога-созидателя, Амона, был съемный глаз. Он воспринимался как его созидательная сила (ибо из его слез было создано человечество) и как его гнев. Сила этого глаза перешла на бога Гора. Вот заклинание одного из загробных текстов: «Я всевидящее око Гора, внешность которого вселяет ужас».

Позднее этот глаз ассоциировался с Сатаной, вождем ангелов и звезд, это глаза ночного неба. Из за «глаз» на хвосте с Сатаной связывали и безобидную птицу павлина, тогда как в современном оккультном символизме Дьявол ассоциируется с еврейской буквой ayin, традиционно связанной с глазом.

Сила сглаза, которой можно было влиять на людей на расстоянии, рассматривалась в народе обычно скорее не как инструмент намеренного колдовства, а как результат чистой злобы, остервенения, которую злобные колдуны испытывали ко всему красивому, хорошему, доброму.

В мифологии греков взгляд Медузы (чудовища со змеиными волосами) обращал людей в камень. Вера в дурной глаз была общей среди кельтов, считавших, что он возникает от зависти или злобы его владельца, который может и не знать о своей способности. В ирландской мифологии у короля фоморов Балора один глаз был навсегда закрыт потому, что он заставлял людей падать на месте.

Дурной глаз обычно приписывался старухам, которых считали колдуньями и часто обвиняли в ведьмовстве, особенно, если у них глаза были разного цвета. Если внезапно заболевал ребенок (обычно самый прелестный) или животное (самое хорошее), в этом часто винили дурной глаз. Подвергшиеся воздействию сглаза лошади потели, тряслись и с каждым днем становились слабее. От дурного взгляда мгновенно скисали пиво и молоко. Чары против сглаза в европейской традиции включали в себя рябину, можжевельник, сожженную ткань, железо и конскую подкову. Однако, если бы с этой напастью было так легко справиться, не о чем было бы и тревожиться.