Преодоление невозможного - Аким Сергеевич Лачинов

Аким Лачинов

Преодоление невозможного

Предисловие автора

Когда меня освободили американцы, я думал написать воспоминания о пережитом. Но меня встретили на родине недоброжелательно. Подозрение, недоверие, голод не давали возможность осуществить мечту. Потом учёба, долгие годы трудной, изнурительной учительской работы заставили меня забыть об этом.

Иногда, бывало, посмотришь какой-нибудь фильм из жизни Великой Отечественной войны в кинотеатре или по телевизору – чувствуешь, что нервы напрягаются, наплывают какие-то мысли, воспоминания о пережитом. Так и хочется взяться за перо и написать об этом. Но будничная жизнь постепенно засасывает, отвлекает и опять забываешь о прошлом, живёшь настоящей жизнью.

Так прошло почти 34 года. Как-то я рассказал о некоторых фактах пережитого бывшему фронтовику, учителю истории Русскову Дмитрию Трофимовичу. Он заинтересовался рассказанным. Попросил меня написать о себе, о годах, проведённых на фронте и в плену. Я дал согласие. Но приступить к делу долго не мог: прошло очень много времени, многое позабыто, нет настроения и нет условий, чтобы серьёзно заняться повествованием исторических событий.

Однажды в литературной газете я прочёл о том, что все участники Отечественной войны должны оставить после себя потомкам мемуары, воспоминания о войне. Кроме того, я был ещё в плену, бывший узник фашистских концентрационных лагерей.

И вот опять я в Гудермесе встречаюсь с историком Руссковым. Он опять попросил меня хотя бы коротко написать для газеты о некоторых событиях прошлого. Я всё-таки написал и отдал ему.

Хотя я по специальности словесник, много писал докладов, лекций, официальных документов, отчётов, но писать повествование об исторических событиях не так просто, тем более что в этом отношении никакой практики не было.

Но самая главная проблема в том, что я не могу в подробностях воспроизвести события, так как многие факты и фамилии участников событий позабыты. Кроме того, через несколько дней мне исполнится 62 года (5 июля 1979 г.), а в этом возрасте начинать писать – это почти немыслимо. Но всё-таки я взялся писать.

Может быть этот сырой материал, какой я оставлю потомкам, для некоторых, кто заинтересуется, послужит фундаментом для создания рассказов, повестей и даже романа. Для этого, конечно, нужен опыт, умение, дарование и упорный труд.

Заранее прошу прощения, если читатель почувствует корявый язык, некоторые неточности или искажение фактов, потому что это было очень давно.

Фрагмент рукописи А.С. Лачинова

22 июня, воскресенье

В мае 1941 года наш 103-й полк 85-й стрелковой дивизии перебазировался из города Борисов в Гродно. На огромной площади за городом разбили летний лагерь. Жили мы в палатках.

Ещё в Борисове меня и моего товарища по роте Михаила Герасименко перевели в штаб полка для выполнения особого задания.

Дисциплина в армии была очень жёсткая. Редко кому удавалось получить увольнительную и выбраться в город. Но перед этим, бойцам приходилось в течение 1-2 часов проходить инструктаж и маршировать строевым шагом. Культурных развлечений, кроме читки газет и журналов да бесед командиров, у нас почти не было.

Поэтому, когда 19 июня в часть прибыл Ансамбль песни и пляски Западного военного округа, все мы очень обрадовались. В летнем кинотеатре при части собрались красноармейцы. Все места были заняты, очень многие стояли за скамейками и по бокам. На эстраду вышли улыбающиеся жизнерадостные артисты с отличной военной выправкой.

Начался концерт. Участники ансамбля исполняли песни на военно-патриотические темы. Потом на сцену вышла хореографическая группа, которая так задорно сплясала матросский танец, что мы все восхитились постановкой и получили истинное наслаждение. Красноармейцы, сидевшие впереди меня, начали выкрикивать: «Молодцы! Танцуете-то хорошо, посмотрим, как будете воевать!» Дело в том, что в последнее время ходили слухи о военной угрозе Советскому Союзу со стороны фашистской Германии.

Несмотря на договор о ненападении, заключённый между Германией и СССР, народы мира были встревожены фашистской милитаризацией Германии, Италии и Японии.

Концерт прошёл успешно. Все зрители были очень довольны. Пришли мы с Мишей в палатку в хорошем настроении. Но через некоторое время грусть охватила нас обоих. Какое-то чувство подсказывало нам, что в ближайшее время что-то должно случиться. Долго говорили мы о предстоящих делах и легли спать с тяжкими раздумьями о будущем.

Прошло ещё два дня. На душе было очень тяжело. Казалось, причин для тревоги нет, а всё-таки было почему-то тревожно.

21 июня, в субботу, привезли нам фильм. Названия я не помню, но показывали освобождение Западной Белоруссии и Северной Буковины. Решили мы с Михаилом посмотреть этот фильм. Просидели всего минут 20-25 и вернулись в палатку: настроение у обоих хуже некуда. Зажгли свечу. Мы долго сидели, говорили о настоящем и будущем. Уже за полночь легли спать. Под впечатлением беседы, затронувшей многие жизненные вопросы, я долго не мог заснуть. Первым захрапел Герасименко. Наконец, и меня одолел сон.

И снится мне, что я нахожусь в русской церкви. Внутренность поразила меня: всё блестит, везде иконы с изображением Иисуса Христа, Божьей матери и святых; в алтаре священник размахивал кадилом, перед ним группа людей, которая тянула церковную песню, вокруг многочисленные верующие молились.

Не успел я осознать происходящее, как услышал зычный голос командира полка майора Каравашкина. Он обходил палатки и кричал: «Подъём! Какого чёрта вы спите? Война началась!» Было четыре часа утра.

Тревога, поданная полковой сиреной, на нас не подействовала: мы привыкли к ней, так как до этого в течение недели такую тревогу включали ежедневно (шли манёвры), и она всех не касалась.

Майор Каравашкин забежал к нам в палатку. Мы с товарищем вскочили с постели в нижнем белье и стали по команде «смирно». Суровый взгляд командира полка и слово «война» ошеломили нас. Постояли с минуту, приходя в себя. А через пять минут мы с Михаилом были уже в полной боевой готовности.

Над нашим летним военным лагерем «Соло» летели десятки фашистских тяжёлых бомбардировщиков и сбрасывали бомбы на лагерь и город Гродно. Город горел.

Мы получили задание эвакуировать штаб полка. На это ушло примерно минут тридцать. Только погрузили документы на подводы и отъехали метров 600, как на штаб сбросили бомбу. От здания осталось одно название. Вокруг лежало множество убитых бойцов. Одна бомба, по рассказам очевидцев, упала прямо на голову Беленсону, бойцу нашей роты, участнику художественной самодеятельности, обладавшему очень хорошим голосом. Он выступал в Минске и в Кремле на смотре художественной самодеятельности.

Стояла ясная солнечная погода. С самого утра