Дом сновидений - Светлана Гольшанская

Светлана Гольшанская

Дом сновидений

«То не мёртво, что вечность охраняет,Смерть вместе с вечностью порою умирает».

Покрытый черной копотью дом пустыми глазницами оконных рам взирал на застывшую в нерешительности девочку. Она приложила руку к груди, чтобы унять бешеный стук сердца. «Не ходи, не отпирай дверь», — кричало ее подсознание. Но неведомая сила тянула ее вперед, звала переступить порог зловещего дома и увидеть сокрытую в нем тайну.

Она распахнула дверь и сделала первый нерешительный шаг. Куда же дальше? В тусклом лунном свете она разглядела лестницу, ведущую на чердак. Она поднялась наверх. Внутри было пусто: ни сваленного в углах хлама, ни осиных гнезд, ни тонких паутинок. На улице завыла собака. Она вздрогнула и сделала несколько шагов к разбитому окну. Обгоревшие доски громко хрустнули под босыми ногами и разлетелись в щепки. Она потеряла опору и полетела вниз.

Лерка резко села на кровати. Мокрая от пота сорочка липла к телу. Грудь тяжело вздымалась в такт неровному дыханию. Приходя в себя после ночного кошмара, девочка убрала закрывавшие глаза пряди волос с лица. Через узкую щель между полом и дверью сочился свет. Лерка поднялась и вышла на веранду.

Мишка, Леркин старший брат, сидел за столом и готовился к завтрашнему экзамену по английской литературе.

— Мелкая, ты почему не спишь? — спросил он, не отрываясь от учебника.

— Не хочется, — ответила Лерка, наливая себе стакан воды из ведра.

Она открыла дверь на улицу, впуская в дом ночную прохладу, и уселась на пороге, вглядываясь в звездное небо. В траве громко стрекотали цикады.

— Бр-р-р, что за ужасный звук, — Миша поежился. Он терпеть не мог насекомых, в особенности шум, который они издавали.

— А мне нравится, — возразила девочка. — Как будто кто-то перешептывается на неведомом нам языке. Тихо-тихо.

Брат махнул на нее рукой и принялся повторять стихотворение, которое завтра по закону подлости обязательно спросит экзаменатор.

— Till all the seas go dry, my Dear,And the rocks melt with the sun!O I will love you still, my Dear,While the sands of life shall run.

Тут его голос задрожал. На лбу появилась вертикальная морщинка.

— While the sands of life shall run… — повторил он последнюю строчку, силясь вспомнить, что же было дальше.

— And fare you well, my only Love,And fare you well a while!And I will come again, my Love,Although it were ten thousand mile! —

закончила за него Лерка.

— Не мешай! — раздраженно прикрикнул на нее Мишка.

Он всегда завидовал этой ее способности к языкам. В свои тринадцать лет его сестра знала английский лучше, чем он сам, учась на втором курсе Лингвистического Университета. А стихи… у нее была просто феноменальная память. Стоило всего один раз прочесть, и она тут же могла воспроизвести любое стихотворение без единой ошибки. Сейчас он бы отдал все, чтобы заполучить хотя бы десятую часть ее способностей.

— Пойдем спать, — нетерпеливый Леркин голос вывел Мишку из задумчивости.

— Мне бы еще хоть пару билетов выучить, — грустно вздохнул брат. — Иди без меня.

— Я боюсь, — призналась девочка.

— Малая, сколько тебе лет? Пять? До каких пор ты будешь темноты бояться? — вспылил Мишка, неумело пряча за резкими словами беспокойство.

Лерка потупилась и пробормотала:

— Я не темноты боюсь, а того, что в ней живет.

Мишка тяжело вздохнул, понимая, что разговоры бесполезны, и захлопнул учебник.

— Ладно, — сказал он сквозь накатившую вдруг зевоту. — Все равно в голову уже ничего не лезет.

Лерка проснулась около шести, когда Мишка собирался на автобус до города.

— Ни пуха, — крикнула ему сестра на прощание.

— К черту, — ответил тот, не оборачиваясь, и вышел на улицу.

Лерка закрыла глаза. При свете ей всегда спалось лучше, чем в темноте. Монстры из снов бояться рассвета и бегут прочь, лишь первый луч солнца коснется земли. Лерка провалялась в кровати еще часа два, пока с веранды не начало доноситься мелодичное бряканье железных кастрюль. Бабушка готовила завтрак, а значит пришло время вставать.

Лерка надела старенький ситцевый сарафан, взяла с тумбочки книгу и вышла на веранду.

— Доброе утро, принцесса, — ласково сказала бабушка, накладывая полную тарелку картошки с котлетами.

— Зачем так много? — недовольно спросила девочка.

— Завтрак — самый главный прием пищи за день. Если ты будешь плохо кушать, никогда не вырастешь, — все таким же сюсюкающим тоном ответила она, ставя тарелку на стол.

— Ба, мне не три года. Я уже и так достаточно выросла. Больше уже некуда, — угрюмо ответила Лерка, незаметно стряхивая половину еды в целлофановый пакет.

— Ну, вот и умница, — умилилась старушка, наблюдая, как внучка доедает последний кусок котлеты.

— Я в огород, скоро вернусь, — ответила девочка, пряча за спиной пакет с недоеденным завтраком.

Лерка выскользнула на улицу и подошла к кустам смородины, которые служили межой между их участком и соседним.

— Найда! — тихо позвала Лерка, настороженно озираясь по сторонам.

Из-под ветки выглянула лохматая черная морда. Девочка вывалила на землю еду. Собака жадно накинулась на котлеты с картошкой. Хозяева часто забывали ее покормить, слишком занятые своими делами.

Скрипнула калитка. Лерка быстро спряталась за кустами, встала на карачки и поползла в сторону дома.

— Эй, Найда, ты где? Что здесь происходит? — послышался громкий мальчишеский голос. — Лерка! Ты опять подкармливала мою собаку?!

Девочка медленно поднялась с колен и повернулась.

— Она от голода выла всю ночь.

В промежутке между кустами показался соседский сын Олег, долговязый мальчишка с бритой головой. Лерка тут же уловила исходивший от него горький запах дешевых сигарет и едва заметно наморщила нос.

— Собаки часто воют по ночам. Посмотри, разве она похожа на голодную? — глядя на девочку исподлобья ответил он.

Лерка перевела взгляд на мохнатую черную собаку, под густой кудрявой шерстью которой сложно было разглядеть худобу или упитанность, но по тому, как бедное животное накинулось на картошку, можно было с уверенностью сказать, что оно было голодным. Девочка закусила нижнюю губу, пытаясь заставить себя промолчать.

— Еще раз повторяю, не корми мою собаку. Она принадлежит мне и только я решаю, когда и сколько ей положено есть, — угрожающе сказал он, взял Найду за ошейник и потащил за собой в дом.