Я люблю тебя, Радиплана - Анатолий Злобин

Злобин Анатолий

Я люблю тебя, Радиплана

Анатолий Павлович Злобин

Я люблю тебя, Радиплана

(новогодняя фантазия)

1

Море клокотало, круто вываливалось на гальку. Сильная волна косо набежала на берег и долго катилась вровень с Катей, заливая гальку пышной, тут же пропадающей пеной. Катя сидела у окна и гадала: если волна догонит ее, то сегодня будет необыкновенный вечер: она пойдет к Сережке-радисту и Сережка объяснится ей в любви.

Волна тут же поникла, отстала. Катя знала, что море вот-вот кончится и другой такой волны уже не будет. "А я все равно пойду к Сережке, - подумала она наперекор судьбе и вдруг вспомнила: - Сегодня ведь праздник!"

Катино сердце сжалось от необыкновенных предчувствий. Тут наскочила новая волна, и Катя увидела, как из пены вышел молодой бог в нейлоновых трусах. Плечи, грудь - ложись и умирай. Катя радостно вгляделась и узнала Валерия Борзова. Валерка тоже ее узнал, помахал рукой и тут же взял старт, чтобы догнать и обнять Катю. Ну и Валерка, ну и парень, недаром олимпийский чемпион. Он летел быстрее пули, быстрее мечты, быстрее поезда, обогнал один вагон, второй, хотел ухватиться за поручни и вдруг сошел с дистанции. Это хобби у него такое - ногу подворачивать.

Валерка захромал и что-то крикнул вслед. Катя вздрогнула.

- Девушка, где пиво? - зарычал на нее грузин с усиками. Он сидел через три столика от Кати и свирепо крутил белками. - Когда принесут, спрашиваю?

- Со временем или раньше, - пробормотала Катя, продолжая смотреть в окно, но Валерка уже растаял в волнах.

- Смерти моей хочешь? Где пиво? - хрипел грузин. - Тут работают или загорают?

Катя вздохнула, подошла к нему.

- У вас же приняли заказ, - сказала она грудным голосом. - А мои столики на той стороне. И пожалуйста, не переживайте из-за всякой чепухи. У вас высокое давление. Вам вредно переживать. А мы встали на вахту отличного обслуживания...

- Какой голос! - восторженно зарокотал грузин, пожирая Катю выпуклыми белками. - Как зовут, девушка?

Катя ничего не ответила и вильнула фартуком. Грузин с усиками, когда она разглядела его поближе, оказался вполне подходящим типом: не очень молодой, высокий и свирепый - как раз то, что надо. И денег у него полный карман. Он сел вчера вечером, оставил за ужином восемнадцать рублей - и даже не задумался. Видно, виноград везет в Москву под праздник.

Катя вихляво шла по проходу и чувствовала на себе взгляд грузина.

Вагон качнуло на стрелке, и море начало отваливаться влево. Мелькнула даль пустынного берега, сбоку выползла покатая гора - море ушло до нового рейса. Солнце плоско обливало голый склон, вагоны ритмично качались, взбираясь к перевалу.

Верка вышла с пивом и пошла к грузину, улыбаясь ему широким малиновым ртом. Катя села спиной к ним и слушала, как грузин часто дышит и чавкает пивом. В ресторане больше никого не было, поезд шел почти пустой. Верка вовсю шушукалась с грузином, видно, коньяк уговаривала взять: директор держал в буфете только дорогой коньяк - для плана.

Из кухни вышел Иван Петрович, и все шу-шу сразу кончились.

Иван Петрович присел за Катин столик.

- Возьми корзину, пройди по вагонам.

- А кто обслуживать будет? - ответила Катя. Верка была женой директора, ее он не гонял по вагонам с корзиной.

- Видишь, горим, - жарко шептал Иван Петрович, с надеждой и завистью косясь на грузина. - Четыреста рублей надо вытянуть до плана, а в поезде шаром покати. Ты пройди, у тебя голос зазывной, все-таки в чистом виде наскребешь десятку. Вся надежда на вечер.

- Плана нет, объявление дайте в "Вечерку": принимаются заказы на столики... Тоже мне "Континенталь".

- Идея! - Иван Петрович помчался вдоль столиков.

2

Железно лязгая, качались тамбуры. В вагонах обдавало теплым воздухом. Катя прокричала в пустой проход:

- Пиво с закусочкой. Кто желает пива с закусочкой? Кефирчик свежий, кофе горячий, конфеты сладкие. Кто желает?

Из купе высунулась стриженая голова.

- А кофе у вас горячий? - женщина с неодобрением глядела на Катю.

- У нас все горячее, - заученно ответила Катя, опуская корзину. Толстый дядька в пижаме сидел на диване у окна и раскладывал на столе замасленные свертки.

- Сколько стаканов? - спросила Катя, поднимая чайник.

Репродуктор под потолком захрипел от натуги. Сережка прокашлялся и заговорил бодрым тенорком:

- Внимание, говорит радиоузел поезда номер двадцать два. Товарищи пассажиры, сегодня вечером в вагоне-ресторане состоится торжественная встреча Нового года. Принимаются предварительные заказы на столики. Ресторан работает до четырех часов утра. Играет музыка. Спешите записаться на столики, число мест ограничено.

- Благодарю вас, - сказала стриженая женщина, принимая от Кати стакан и поворачиваясь к мужчине. Все это время она слушала радио, сначала удивленно, а потом с задумчивой улыбкой. - Как это интересно: встретить Новый год в поезде. Играет музыка, звенят бокалы, и поезд несется сквозь ночь. Романтика!

- Кушай, Лена, - сказал дядька в пижаме. - Кофе остынет.

- Конечно, - обиделась стриженая. - Будем сидеть у твоих Киселевых и не будет никакой романтики.

- У вас есть конфеты? - спросил дядька.

- Ирис, шоколад, конфеты с начинкой, - скороговоркой пропела Катя арию из оперы "Меню".

- Дайте плитку, - сказал он. - Там, кажется, дети есть.

- Разумеется, - продолжала ныть стриженая. - Своему сыну ты даже конфетки не купишь, а для чужих...

- Лена, мы же в гости едем, - покорно ответил дядька.

Катя взяла деньги и пошла по проходу. Везет же людям. Будут сидеть в гостях, пить хорошее вино, смотреть телевизор, а тут... Катя дошла до хвостового вагона и повернула обратно. Разве это поезд - горе одно. Какой же это поезд, если в нем нет пассажиров? Какой дурак сядет сейчас в поезд. Нормальные люди делом занимаются - ребята шныряют по магазинам, а девочки, сунув головы в сушуар, сидят в парикмахерских как принцессы. Катя вспомнила лаково-приторный запах дамского зала, и сердце ее зашлось от тоски.

Из купе неожиданно высунулась рука, крепко ухватила корзину.

- Что не заходишь? - Сережка пугливо глядел на Катю.

- Доброе утро, товарищи пассажиры, - затараторила Катя. - Наш поезд приближается к станции Ростов-на-Дону, стоянка десять минут. Ввиду опоздания поезда стоянка будет сокращена.

Сережка дернул корзину, и Катя очутилась в радиорубке.

- Кать, а Кать, - шептал он, норовя прижать Катю к панели и задвинуть ногой дверь. - Приходи под Новый год. Как столы накроешь, так и приходи. У меня бутылка шампанского есть, рыбы в Азове куплю...

- Пусти, пижон несчастный. - Катя уперлась корзиной в Сережкин живот и тот отлетел к приборам. - Как вы разговариваете с дамой, граф Телефункен? Где ваш культурный радиоязык? Захочу, сама приду, а ты не лезь. - Катя вырвала корзину и выскочила в коридор.

В мягком вагоне было пусто.

- Пива с закусочкой... - Катя нежно пропела и замерла.

По узкому проходу навстречу Кате двигался восточный принц-писаный красавец, смуглолицый, в чалме; в ушах золотые серьги, а зубы белые-белые. Принц подошел к Кате и сказал на чистейшем индо-китайском языке:

- Мамзель Катерина, разрешите пригласить вас на Новый год. Вечер состоится в моем персональном дворце Драма-пудра на берегах озера Сулико от шести до двенадцати ночи. В залах играет культурная музыка, исключительно твист. С нетерпением ждем вас вместе с вашим партнером.

- Вы путешествуете инкогнито, ваше благородие? - с замиранием спросила Катя.

- Я принц Тото Ионото, - ответил писаный красавец, ослепительно улыбаясь и покачивая серьгами. - Я жду вас в Драме-пудре.

Катя сделала реверанс, и восточный принц Тото Ионото растаял в воздухе. Катя открыла дверь в соседний вагон. Грузин с усиками стоял у окна и нагло смотрел на нее. Катя приближалась с царственным видом.

- Как зовут, красавица? Почему не говоришь? Жалко имя сказать?

- За чьим столиком сидите, у того и спрашивайте, - дипломатично ответила Катя. - Разрешите пройти мимо.

Грузин пошарил глазами по корзине.

- Почем шоколад?

- Рубль сорок.

Грузин протянул три рубля:

- Сдачи не надо. Скажи, как зовут?

- Мы чаевых не берем. - Катя гневно поставила корзину, всучила ему сдачу и пошла, не оглядываясь.

- Как зовут, повторяю, - хрипел грузин.

Катя запела арию:

Я заявляю вам официально,

Меня зовут официантка.

- Зачем такая гордая? - кричал грузин вслед. - Зато мы не гордые, - и хрипло засмеялся так, что у Кати мурашки по спине забегали.

Проходя через тамбур, она обнаружила в кармане телогрейки две плитки шоколада, которые только что продала грузину. Катя усмехнулась, спрятала три рубля в карман кофточки, а шоколад положила в корзину.

Верка, конечно, тут же испортила ей всю прогулку. В вагоне сидели четыре клиента, два из них необслуженные, как раз за Катиным столиком. Тучный седой майор уже выходил из себя и колотил ножом по тарелке. Катя мигом подскочила к майору, улыбнулась - старикан тут же растаял. Она принесла ему яичницу и кофе, другим тоже дала закусить и села у окна, строя планы страшной мести для Верки. Вот переманить бы грузина за свой столик, а Верка будет старых дев обслуживать, всю сдачу до копеечки сдавать. Ослепительная мысль озарила Катю. "Я заболела, - радостно решила она. - У меня вирусный грипп, и я не смею притрагиваться к пище. Буду лежать в купе, и ко мне придет восточный принц Тото Ионото. Верка лопнет, как его увидит..." Катя потрогала ладонью лоб, чтобы определить, какая у нее температура, и удивленно ахнула: поезд катился по плоской равнине, и все кругом было белым-бело. Катя приклеилась к окну: запряженная в сани лошадь бежала по дороге, быстро отставая от поезда, вдоль полотна шеренгой стояли тополя. Мелькнул переезд. Не сбавляя хода, поезд дробно застучал на стрелках - побежали назад станционные постройки, башня элеватора, баки с нефтью - все белое, чистое и кругом ровная степь без конца и без края.