Новое время - Дмитрий Селин

Глава 1

Сосед Артёма по бизнес-классу проспал явление нового мира. Не удивительно, при том объёме весьма дорого коньяка, немедленно после взлёта принятого «на грудь» дородным начальником из Управления железной дороги. Максим Сергеевич, как представился уже седеющий мужчина, после первого глотка из незамедлительно купленной в «магазине на борту» бутылочки «Хеннеси», работал в «управе», как он называл здание на Челюскинцев, кем-то очень важным по насыпям, рельсам и шпалам.

Артём, привыкший к подобным пассажирам за многие рейсы в Москву и обратно, слушал вполуха, периодически вставляя нейтральные реплики для поддержания видимости разговора. Это было нетрудно, ведь тема сегодня, как и вчера, была только одна – так и не наступивший конец света по календарю древних майя.

– Лопухнулись, индейцы-то – разглагольствовал железнодорожник, не забывая прихлёбывать и причмокивать, смакуя вкус напитка – считали до умопомрачения, кучу народу под это дело порезали, а так облажались в итоге, гы-гы-гы. Верно, я говорю?

– Ага – расслабленно кивнул Артем, удобно расположившись в кресле. Вытянув ноги, он с любопытством разглядывал молоденьких стюардесс в своей униформе напоминавших снегирей-альбиносов. Красный то ли нагрудник, то ли подвёргшийся секвестру жилет на снежно белой-блузке. Сегодня он не встретил ни одного знакомого лица, хотя за год почти еженедельных полётов выучил личный состав «Уральских Авиалиний» на этом маршруте практически наизусть – а представьте, если б не облажались?

– Неее – Максим Сергеевич аж нагнулся вперёд от возмущения такой постановкой вопроса – не надо так шутить, молодой человек!

Он поднял вверх указательный палец левой руки и с чувством произнёс

– Пей! И в огонь весенней кутерьмы

Бросай дырявый, темный плащ Зимы.

Недлинен путь земной. А время – птица.

У птицы – крылья… Ты у края Тьмы.

«И немедленно выпил», как любил говорить Венедикт Ерофеев в пропитанном алкогольным туманом романе «Москва-Петушки».

– Хайям? – больше из вежливости спросил Артём после доброго глотка соседа. К чему был этот стих, он совершенно не понял.

– Он самый! – железнодорожник снова глотнул. Видимо, опыт употребления у него был огромный, как печень, а насчёт закусить Максим Сергеевич даже не заморачивался. – талантище! Вот он зрел, тьфу, зрил сквозь века! Не то, что эти индейцы, от которых одни развалины и календарь с концом света остались. Правильно их Кортес вырезал!

«Широко образование у товарища – подумал Артём – надо б сузить. Да и бухать поменьше не помешало. Как он ещё на «железке» держится?». Тем временем стюардессы начали разносить напитки и журналы. От минералки Артём отказался, взял апельсинового сока с мякотью. Под закат года начальство нежданно расщедрилось, вдруг купив билет на класс выше, чем обычно, и столь пристальное внимание «персональной» стюардессы бизнес-класса было ему непривычно. От подушки и плёда он то же отказался.

Прихлёбывая, он смотрел в тёмный иллюминатор, где ничего не было видно. Одиннадцатый час вечера по Москве, всё затянуто облаками, за бортом семьдесят с чем-то градусов, высота десять тысяч шестьсот. Справа молча, медленно и со вкусом допивал коньяк железнодорожный чин. После завершившегося, наконец, бульканья, Максим Сергеевич закемарил, посапывая и похрапывая. Черноволосая стюардесса аккуратно забрала пустую бутылку из слабеющих рук, опустила спинку кресла, придав пассажиру более горизонтальное положение, укрыла железнодорожника пледом. Артём тем временем допил сок, отдал пустой стакан стюардессе со слегка раскосыми чертами лица. Обручального кольца у неё не было.

К обеду железнодорожник проснулся самостоятельно, с удовольствием потянулся, сообщил Артёму, что «жизнь удалась, а майя пускай удавятся на своей радуге» и отправился в туалет. Где, судя по посвежевшей после прогулки физиономии, успел ещё и умыться.

После явно не гурманского «домодедовского» обеда, Артёма потянуло в сон. Лететь осталось чуть меньше часа, а там, если сам не проснёшься, тебя обязательно разбудит прикосновение рук вот той милой девушки в небесно-голубой униформе, с тёмными вьющимися волосами, непослушно выбивающимся из-под фирменного головного убора. Жаль, что по правилам коленок не видно, а там….

Проснулся Артём от суеты в салоне. Стюардессы бегали по салону туда и обратно, пассажиры громко о чём-то шушукались, Максим Сергеевич спал беспробудно. Взглянув на часы, Артём увидел, что до начала снижения оставались считанные минуты. Можно было полюбоваться с высоты огнями ночного Екатеринбурга, видным даже сквозь снег и метель с большой высоты. Артём повернулся к иллюминатору и обомлел. Огней внизу было слишком много. Всё пространство под крыльями аэробуса было залито мерцающим перламутровым светом, сотканным в подобие гигантского ковра от горизонта до горизонта. Города, и вообще что-либо сквозь это световую пелену видно не было.

Минуты шли, а самолёт всё кружил и кружил над огромным светящимся полем.

– Девушка – Артём решил обратится к пробегавшей мимо стюардессе, той самой, чернявенькой и незамужней – что случилось, почему мы не садимся?

– Северное сияние внизу – выпалила на ходу девушка – ждём, пока закончится.

– А если не закончится? – спросил Артём, но стюардесса уже убежала в эконом-класс.

Разговоры среди пассажиров стали всё громче, но всех перебил уверенный голос командира авиалайнера, донёсшийся из скрытых динамиков.

– Уважаемые пассажиры! Как вы наблюдаете, земля скрыта от нас редким природным явлением – приповерхностным северным сиянием на высоте пять тысяч шестьсот сорок два метра, по данным бортового радара. Какой-либо опасности оно не представляет, но лучше дождаться его прекращения. Если сияние будет продолжаться, через десять минут мы пойдём на посадку. Просьба пристегнуть ремни.

О том, что пропала всякая связь со службами аэропорта «Кольцово» и вообще с землёй, командир воздушного судна сообщать пассажирам не стал. Спутниковая навигация функционировала исправно, как и связь с другими находящимися в воздухе бортами. Именно от них КВС узнал, что перламутровым маревом затянута вся земля на десятки, а возможно и сотни километров вокруг. Если что случится, лететь было просто некуда. Ни один запасной аэродром, в пределах остатка топлива в баках, не отвечал на сигналы с небес. Молчали даже военные. «Шагол» под Челябинском, авиабазы в Арамиле и Каменск-Уральском как корова языком слизнула. Ничего, кроме треска помех.

– Что делать будем? – спросил командира второй пилот-стажёр, лишь недавно севший за сайдстик А320.

– Снижаемся до шести тысяч, а там посмотрим. Другого выхода у нас всё равно нет

Пилоты переглянулись, младший размашисто перекрестился. Авиалайнер наконец ушёл с эшелона.

Артём включил камеру на смартфоне и снимал через стекло иллюминатора, как приближается светящаяся поверхность. Привычно давило на уши, выданный стюардессой леденец не помогал. Неожиданно самолёт принял горизонтальное положение, прекратив опускаться к земле. Пассажиры недоумённо переглядывались, табло в салоне, извещающее о необходимости пристегнуть ремни, так и не гасло. Гул двигателей изменился, из недр самолёта донёсся еле слышный утробный звук выпускаемых шасси. «На такой высоте?» ошалело подумал Андрей и в этом момент самолёт снова нырнул вниз. «Они что, хотят приземлится на ЭТО?» в иллюминаторе вместо светового марева уже была видна плотная даже на взгляд поверхность, напоминавшая сотканную из множества световых нитей грубую ткань. Она приближалась неукротимо, двигатели взвыли как-то особенно громко и наконец шасси лайнера коснулись непонятного чуда. Артём во все глаза смотрел, что при этом произойдёт и… ничего не случилось. Ни удара, ни каких-либо звуков. Как будто ничего и не было в нескольких метрах внизу. Марево, мираж, оптический обман. По салону разнёсся общий счастливый выдох.

В кабине пилотов радость быстро сменилась отчаянием. Потянув ручку управления на себя, командир понял, что самолёт подниматься не хочет. Светящееся нечто ухватило аэробус за стойки шасси и не смотря на рёв выведенных на взлётный режим двигателей, крепко удерживало аэробус на одной высоте.

Надо было сообщить другим бортам о ловушке, но командир не успел это сделать. Сильный рывок и самолёт рухнул вниз, в световое болото, По глазам ударила яркая вспышка, холодом сжало сердце, сознание на миг отключилось.

Артём открыл глаза, судорожно сглотнул. Ощущение покалывающего изнутри холода наконец то прошло. Он огляделся – никто не кричал, не плакал, самолёт не падал камнем, кружась и вращаясь, всё было хорошо. За одним исключением.

За иллюминатором в безоблачном небе ярко светило солнце. Далеко внизу расстилался знакомый уральский пейзаж, всё так же засыпанный снегом, как и два часа назад, при вылете из Москвы. Артём свернул интерфейс фотокамеры, часы на дисплее показали, что в небытии он пробыл не более двух минут.