Россия загробная - Алексей Поликовский

Алексей Поликовский

РОССИЯ ЗАГРОБНАЯ

Глава первая

1.

Президент России принял президента российской Академии наук по его настоятельной просьбе в десятом часу вечера. Просьб, собственно говоря, было несколько: весь день из Академии звонили в администрацию, настаивая на том, чтобы встреча состоялась как можно скорее. Подобное нетерпение вкупе с нарушением субординации (график встреч президента России утверждается на несколько недель вперед) вызвало скептическое пожатие плеч у некоторых людей в кремлевских кабинетах; но в конце концов прямой звонок президента Академии руководителю администрации решил дело. Речь шла об информации чрезвычайной важности, которая могла быть доложена только лично.

Президент поднялся навстречу академику и с улыбкой указал ему на кресло у своего стола. За последние восемь лет академик видел президента семь раз; изменения в его внешности были столь значительными, что это был уже как будто совсем другой человек. За время, которое он руководил Россией, он потерял почти все волосы, а цвет ушел с его лица. Теперь он был перманентно бледен, словно проводил время не в Кремле, а в каменоломне. Сейчас у него было усталое, обескровленное лицо с бледными губами; и все-таки в иронической полуулыбке этого человека было что-то ободряющее. Эта едва намеченная в углах губ улыбка относилась и к той настойчивости, с которой академик домогался встречи, и к нарушению правил игры, и даже к отсутствию папочки в руках у посетителя. К президенту обычно все приходили с папочками в руках, которые и открывали перед собой, начиная докладывать.

— Чем обязан? — спросил президент России президента Академии наук, откидываясь на полукруглую спинку обитого темно-зеленым шелком кресла и с вежливым вниманием глядя в лицо собеседнику. — Вы меня заинтриговали вашим визитом. Мне сказали, что-то срочное?

— Да, Владимир Владимирович, очень срочное, — отвечал академик. — Информация настолько уникальная, что я даже не счел возможным ознакомить с ней руководителя вашей администрации. Я стремился как можно скорее встретиться с вами, потому что вы должны быть первым, кто узнает ТАКОЕ.

— ТАКОЕ? Что же это такое? — с едва уловимой иронией спросил президент, взял из прямоугольного стаканчика с маленьким золотым двуглавым орлом на боку остро отточенный карандаш и держал его в руке, не собираясь ничего писать. Он внимательно слушал и при этом был несколько рассеян.

— Я хочу сообщить вам об открытии, сделанном нашими учеными, работающими в Институте физики высоких энергий в городе Протвино на Оке.

Это открытие такого свойства, что о нем даже трудно говорить. Оно уникально, и я горжусь тем, что его сделали мои соотечественники в России. Открытие неправдоподобно. Но оно — правда.

— Ну хорошо, я понял, это что-то из области физики, — кивая, сказал президент, — но я не очень хорошо знаком с исследованиями в Протвино… Чем там занимаются наши ученые? Если бы вы предупредили меня о вашем визите заранее, мне подготовили бы справку…

— Мы открыли, что смерти нет, — скороговоркой вымолвил академик, не дожидаясь, пока президент закончит фразу. Он произнес эти слова так тихо и так быстро, как будто сам страшился того, что говорил. Странная, произнесенная скороговоркой фраза скользнула в бесцветный воздух Кремля и исчезла в нем, словно ее и не было.

Президент поднял свои бледные, прозрачные глаза и с внимательной строгостью посмотрел в лицо академика. Тот молча выдержал взгляд. Карандаш в правой руке президента стал мелко постукивать по столу. Тук-тук. Тук-тук. За спиной академика матовый золотистый диск часов в корпусе красного дерева бесшумно отмерял секунды на подступах в десяти вечера. На темных пустынных аллеях Кремля не было ни души. По ту сторону высоких красных стен сияла огнями и не собиралась ложиться спать неутомимая летняя Москва. Все было как всегда, но секунда в тихом кабинете хрустнула, как прутик, и время человечества переломилось.

— Занимательное сообщение… Я рад это слышать… Снова ироническая полуулыбка тронула его узкие губы. — Объясните, пожалуйста, что вы имеете в виду.

— Я имею в виду то, что сказал. В результате эксперимента, проведенного в ускорительно-накопительном комплексе, было обнаружено, что смерти нет. Люди, умирая, не исчезают, как мы полагали до сих пор, а уходят в другой мир. Мы обнаружили физическое существование другого мира по соседству с нашим. Они соединены между собой.

— Вот как! — с легким удивлением сказал президент России. — Уж сегодня вечером я этого точно не ожидал! И лицо его, только что, в этот поздний вечерний час, производившее впечатление изможденного, вдруг ожило, так, словно он почувствовал в словах собеседника вызов или очутился в ожидании схватки на татами. Абсурдная новость развеселила его и доставила ему удовольствие. — И как же они соединены?

— Вот это нам еще предстоит выяснить. Судя по первым полученным результатам, само понятие смерти теперь следует считать ошибочным. Есть только жизнь в разных формах. Практически это означает, что нами обнаружена дверь во второй мир, куда уходят те, кого мы считаем умершими. На сегодняшний день и час нами установлена и налажена связь между двумя мирами, хотя мы и не понимаем пока, как эти миры сообщаются и на каких физических основаниях связь работает. Ясно только одно: если туда можно уйти, то оттуда можно и прийти.

— Очень интересно! То есть, если я правильно Вас понял, это не гипотеза? — сказал президент, решительным жестом устанавливая карандаш обратно в черный эбонитовый стаканчик на массивном письменном приборе. Легкая тень сомнения по-прежнему была в его голосе… пять процентов неуверенности… желание последних, убедительных, точных слов, которые поставили быточку в этом удивительном разговоре.

Академик понял.

— Владимир Владимирович, я президент российской Академии наук. Я нахожусь в здравом уме и не склонен к шуткам. Только что я сообщил вам научный факт величайшего, всемирного значения!

2.

На следующее утро вертолет президента России приземлился на центральной площади города физиков Протвино. Еще через четверть часа президент со свитой входил в здание Объединенного центра ядерных исследований. На широких ступеньках главного корпуса его ждал директор института академик Лоренц-Валиулин. Это был грузный человек с лицом, на котором выделялись набрякшие подглазные мешки. Еще через десять минут, быстрым шагом пройдя по коридору, освещенному нездоровым светом люминесцентных ламп, президент и сопровождающие его лица вошли в обыкновенную желтую дверь лаборатории. Таких дверей тут были сотни.

Войдя, президент очутился перед молодым человеком в мятом, косо застегнутом белом халате. Лицо молодого человека было как будто собрано из неподходящих друг к другу частей. Лоб высокий, но неправильной формы, на кривоватом носу очки в грубой черной оправе, а рот печально съехал по подбородку и остановился за секунду до того, как сорваться с лица и упасть на пол. Черные, чуть косящие глаза смотрели на президента России с нескрываемым удивлением. Молодого человека удивляло то, что президент, которого он считал порождением телевизионных пиарщиков, оказался реальным человеком из плоти и крови.

— Старший научный сотрудник, кандидат физико-математических наук Илья Александрович Вермонт, — сказал директор института. — Открытие, конечно, является, так сказать… Лоренц-Валиулин стал запинаться… — плодом многолетнего труда многих ученых… шесть академиков… тридцать два доктора наук… сорок четыре профессора… под руководством… секретаря отделения физики… крупного организатора… нашей науки… в рамках и по заданию… Тут президент посмотрел на академика с такой большой симпатией, что тот, словно подкинутый пинком, моментально вылетел из своих запинаний. — Но непосредственная честь обнаружить дверь в загробный мир принадлежит Илье Александровичу. Илья Александрович, объясните президенту…

— Господин президент, Вы с теорией поля знакомы? С квантовой механикой, ну хоть в общих чертах? С интерпретацией Эверетта…?

— Не знаком, — сказал президент.

— Я так и думал, — молодой ученый мрачно скрестил руки на груди. — Тогда послушайте! Его речь, полившаяся плавно и быстро, была абсолютно непонятна никому из присутствующих: слова по большей части все знакомые, а общий смысл не улавливался. Даже директор института, академик, физик и автор ста тридцати научных трудов, тоже не очень хорошо понимал. Молодой человек в перекошенном халате, печально глядя поверх съехавших по кривому носу очков, быстро говорил что-то о массе, энергии, квантах, кварках, мю-ме-зонах, волнах, скорости света, бозонах, гравитации, переходе количества в качество и началах термодинамики. Иногда он вдруг выпадал в какие-то формулы и числовые ряды, которые шпарил, закатывая глаза и совершая в уме сложные математические операции.