Курортный роман - Александр Чернобровкин

Александр Чернобровкин

Курортный роман

Люблю курортные романы за их чистоту, безрассудство, романтичность. Отпуск короток, нет времени выделываться, надо успеть стряхнуть серые будни и хлебнуть праздника на полную грудь. Ни расчета, ни планов, ни страха, ни стыда. Поэтому при выборе партнера не привередничают, берут то, что берется, а на самом деле это редкий случай, когда самооценка близка к истине.

Это было в начале девяностых, когда Союз уже разделился, но еще не разложился. Мне подвернулась профсоюзная санаторная путевка в ставшую заграничной Хохоляндию, в Феодосию. Лечить мне было нечего, но съездить в начале лета почти на халяву к морю — кто откажется?! Санаторий “Восход” несколькими корпусами вытянулся вдоль набережной. Пересекаешь асфальтную дорогу, потом железную и — вот он пляж, узкий и галечный. Питались в столовой, которая располагалась в первом корпусе. В этом корпусе и жила Наташа.

Я сразу обратил на нее внимание. Роскошная женщина. Холеная и строгая. Одни тонкие руки с длинными пальцами и узкими сантиметровой длины ногтями говорили о многом. Как миниум о том, что домашней работы они не знали. Я сразу ее вычеркнул, не желая тратить время понапрасну. Только непонятно было, каким ветром ее занесло в этот простолюдинский санаторий. Впрочем, в то время многое рушилось и некоторые первые на время оказывались среди прочих.

Я люблю и умею нырять. Отталкиваешься от волнореза и летишь вверх, а не вперед, потом складываешься и падаешь. Перед самой водой разгибаешься, чтобы за счет маха войти в нее и сразу же вынырнуть, потому что у феодосийских волнорезов мелковато, иногда цепляешь руками мохнатые валуны на дне.

— Красиво ныряете! — услышал я сзади, когда собирался плюхнуться в очередной раз.

Это сказала Наташа. Она была в солнцезащитных очках, глаз не видно, поэтому я не мог понять, какие эмоции ею движут. Решил, что желание нырнуть и страх это сделать.

— Нырнешь? — сразу перешел я на ты.

Не понравится — пусть отваливает.

— Боюсь! — честно призналась она и улыбнулась, чуть приоткрыв губы и показав поблескивающие, белые, ровненькие зубы.

Не долго думая, я подхватил ее на руки и “бомбочкой” прыгнул в воду. Наташа и пискнуть не успела. Вынырнула она без очков. В глазах ее было столько восторга и еще чего-то, сексуального, будто испытала мини-оргазм. Слетел и лифчик с сисек, не больших, но удивительно правильной формы. Она перехватила мой взгляд и прикрыла сиськи одной рукой, а второй начала натягивать на них лифчик.

— Красивая грудь! — похвалил я. — Прям как у девочки пятнадцатилетней.

Комплимент ей так понравился, что даже глаза закрыла.

Пока я нырял за очками, она натянула лифчик, и мы двинулись загорать.

Наташа отдыхала с дочкой лет десяти, подругой Надей — мымрой-недотрогой в очках — и сыном подруги, ровесником дочери. Вечером мы поехали на часовую прогулку в море на пассажирском катере. Я вывел всех на бак, где прижавшись к вогнутому фальшборту, можно было любоваться дельфинами, конвоировавшими катер. Дети стояли возле форштевня, Надя рядом с ними, потом Наташа и я. Пользуясь наступающей темнотой, я левой рукой обнял Наташу за талию, я правую запустил ей под платье. Она напряглась, чуть повернула голову, убеждаясь, что на нас никто не смотрит, и немного расслабилась. Я засунул ладонь в ее трусики, к жестким густым волосам, погладил их. Потом, преодолев сопротивление, протиснул палец между ног, раздвинул влажные губки, нашел клитор. Осторожно, почти не касаясь его, я водил пальцем по клитору, а Наташа смотрела на воду, на дельфинов, но, уверен, не видела ни черта. Только когда дочка взвизгивала: “Мама, мама, смотри!..”, Наташа сжимала ноги, бесстрастным голосом произносила: “Да” и разжимала их, предлагая продолжить.

После прогулки подруга с детьми пошла спать, а мы с Наташей отправились гулять. Я предложил зайти в бар, но она отказалась.

— Хочу где-нибудь на природе, где людей поменьше.

Обычно отдыхающие по ночам оттягиваются там же, где и днем — на пляже, поэтому я повел Наташу на гору, где располагался детский городок с качелями и прочей ерундой. Я правильно полагал, что детишек в это время там не будет. Зато была компания местных, которые хлестали из горла сухое вино и базарили о том, где найти курортницу и крутануть ее на бухало. Они сидели на одной из двух скамеек, что стояли у дорожки, но были повернуты задом к ней, а лицом к морю.

Мы сели на вторую. Пили из пластиковых стаканчиков сладкое крепленое вино, которое закусывали конфетами — женский мазохизм. По собственному желанию я бы сладость сладостью никогда в жизни не дополнял бы.

Местные вскоре свалили на поиски женщин для раскрутки на алкоголь. Наташа к тому времени была уже вытомлена предвкушением секса, что для баб чуть ли не важнее самого полового акта. Как я предполагаю, они предпочтут первое без второго второму без первого. Я хотел разложить ее на скамейке, но Наташа отказалась: жестко. Тогда я поставил ее лицом к скамейке со стороны тропинки, наклонил, чтобы легла грудью на верх спинки, а сам пристроился сзади. Вид был великолепный: что на крутую белую задницу, что на корпуса санатория, на разноцветные, светящиеся окна кафешек на набережной, на далекие огни судов на рейде.

Все шло отлично, я собирался уже кончить, когда услышал сзади голоса, мужской и женский.

— Люди идут, — испуганно прошептала Наташа и попыталась разогнуться.

Я одной рукой крепче схватил ее за бедро, а другой надавил на спину, чтобы не дергалась. Кончать мне сразу же расхотелось и я, сдерживая смех, продолжил возвратно-поступательные движения в ставшем более тугим влагалище.

Голоса сзади вдруг смолкли — увидели нас. Женщина хихикнула. А мужчина задорно произнес:

— Бог в помощь!

— На бога надейся, а сам не плошай! — ответил я.

Эта пара дошла до второй скамейки, звякнула бутылками, поставленными на землю и, подстегнутая нашим примером, сразу приступила к делу. Мне была хорошо видна только одна женская нога в туфле с длинным тонким каблуком, нацеленная в небо и обе мужские в башмаках размера сорок пятого, хотя мужичок был ниже среднего роста. Судя по громким стонам женщины, аппарат у него был тоже сорок пятого размера.

Наташа расслабилась и сама начала постанывать, хотя раньше молчала, как партизанка на допросе. Кончила она первой и с громким всхлипом, как будто это случилось с ней впервые. Она сразу же, всячески показывая, что не смотрит на соседей, натянула трусики и повела меня вниз, к санаторию.

— Никогда не кончала с мужем, — призналась она по пути. — Шла в ванную и сама себя доводила.