Рукопись, найденная в Интернете - Петер Европиан

Европиан Петер

РУКОПИСЬ, НАЙДЕННАЯ В ИНТЕРНЕТЕ

(Откровения Паши Х.)

Как-то раз наша вузовская газета вознамерилась провести конкурс на самую невероятную студенческую историю. В конце концов этот конкурс ее погубил, но вначале-то столь мрачный финал не представлялся возможным.

Hа самых видных местах развесили объявления, призывающие всех, желающих принять участие в конкурсе, нести свои творения в профком. Объявления обещали ценные призы (организаторы не имели ни малейшего понятия, чем награждать победителей и потому было решено просто написать, что призы будут «ценными»), а также публикацию в газете.

Среди прочих конкурсантов туда явилась компания студентов с текстом под названием «Откровения Паши Х». Студенты страшно не хотели сообщать свои имена, а потому подписались просто как друзья этого самого Паши. Сам текст приводится ниже.

(Откровения Паши Х.)

Мы позволили себе слегка подправить предлагаемый опус. Изменения имели в основном лексический характер. Рассказчик, со слов которого велась запись, был не вполне трезв (дело происходило на вечеринке), от чего несколько пострадали литературные достоинства его монолога.

Как вы говорите? Невероятная история? Нет. Нет, что вы.

История. это значит надо писать. Садиться там, ручку брать… это я не могу. Так? Hо невероятная. это да. Можно и невероятную, если вот вам, например. Вас как зовут? Да? А меня. Паша.

Hу так вот: я на четвертом курсе был. Сначала на четвертом, потом на пятом. вот сейчас. А в тот раз я был еще на четвертом.

Шел как-то я домой из института, ну и вышел на остановке, где всегда выхожу.

Ты что, все это пишешь? Hу! Я, вот, тоже был писателем на первом курсе. К красной Шапочке продолжения писал. Там на волка килера наняли и… Hа первом курсе. Вы на каком курсе?

Hе, это не я писал про Шапочку. Это мой однокурсник писал…

Да, точно, вышел на остановке. Там на углу магазин есть, называется «Гастроном». Мне там как раз надо было кое-чего.

Hу, я, значит, выхожу из этого «Гастронома». Стою себе перед светофором, зеленого жду.

Ты «гастроном» с большой буквы написал? Где? Hу у тебя и почерк! Ах, это стенография…

И, значит, стою я, жду, а тут в магазине дверь вдруг приоткрывается и выкатывается из-за нее наружу такой плотненький товарищ. Лысый, глазки навыкате, борода черная, веником во все стороны торчит. Необычная, в общем, внешность. И подкатывается этот гражданин прямо ко мне и говорит: Слушай, я тебя раньше уже где-то видел. Студент ты, да? Паша? Паша, мне одну операцию нужно провернуть, а тут ты как раз. Такое у меня к тебе дело: ты ключика в одно место не отнесешь? Тут недалеко.

Я немного растерялся. Спрашиваю, чего, мол, за ключик.

Hу ириску такую, с Буратино на обертке… И вытаскивает из кармана ириску.

В желтой обертке, «Золотой ключик», я таких уже сто лет не ел. Знаете? Про эти ириски еще шутили, что в них можно зубы оставить, если сильно укусить. Hе слышали? Странно. Я вот слышал.

Я как раз хотел ему сказать, что меня, наверно, обознались и вообще я улицу иду переходить. А в голове у меня все время крутилось вот что: «Ладно, ну видел он меня в институте, но откуда он знает, как меня зовут?»

А он продолжает: Там очень даже просто! Мы сейчас как раз туда идем.

И, смотрю, правда, мы уже идем на ту сторону, как раз зеленый загорелся.

А он все продолжает и продолжает. Hу, тот, с бородой. Лысый, короче.

Вот, говорит, сейчас будут ворота железные, а в них. калитка, вот в нее нужно зайти. Там сержант дежурит, или кто он там, но он подумает, что вы по какому-нибудь делу идете, он всегда так думает. А вы так себе мимо них и туда. Там здание, его надо обойти, а за ним. сарайчик, тоже, кстати, охраняемый. Там, если спросят, нужно сказать «По нужде». Hе сказать даже, а так буркнуть. В сарайчике у них благоустроенный сортирчик на восемь душ. И вы в этот сортирчик заворачиваете, закрываетесь в третьей кабинке. Закрываетесь обязательно, а то мало ли что, разворачиваете ключик и кидаете его прямо туда. Бумажку. назад, мне как свидетельство. Только не перепутайте. Вон эти ворота, вон калитка. Hу?

А я от всего этого постепенно оболдеваю. Дикая же ситуация совершенно!

Правда ведь дикая? Вот, и вы так думаете. Я ему и говорю: Слушайте, как-то незаконно это все выглядит!

Когда он ко мне на «вы» стал обращаться? А как подошли к воротам. Очень он обходительно себя вел кстати, даже под ручку ухватить норовил. И, значит, я говорю, что это незаконно, а он. сам я, говорит, никак не могу, знают они уже меня. Так что специальный для этого человек нужен. Как раз, говорит, студенты для таких операций подходят, если их где-нибудь достать.

Hу, заплатить обещал, ясное дело, не из благотворительности же я эту ириску носил.

Подхожу я к воротам и вижу. стоит такой помятый хмурый дядька. Hо он на меня даже не глянул. А у сарайчика наоборот, тамошний мент… ну, мили-ици-онер, энергично так спрашивает, чего, мол, надо тут? А я как-то весь холодным потом от этого вопроса покрываюсь и робко так ему говорю: по нужде, мол, такие дела.

Hу, он посторонился, я захожу, там еще «М» над дверью написано было, все как положено. Отсчитал третью кабинку, зашел, заперся, развернул ириску (ириска как ириска, самая обычная), обертку в карман, ириску. туда. Hу, вы понимаете.

Ириска утонула.

Выхожу назад. нет моего лысого. А потом вижу. все нормально, есть он, просто за углом спрятался. Hу, я подошел, отдал ему обертку, он обрадовался, что все так складно получилось, «ай да мы» говорит, то да се. А я вдруг думаю: и чего я все это делал?

Я и говорю ему: и чего это я… нет. Я говорю, что нечего мне с ним делать и вообще, пусть расплачивается и пойду я к себе домой, а он. к себе. Вот что я ему говорю.

А он мне: Нет уж, Пашенька. Вам, между прочим, через год армия светит, как закончите. Вы устраивайтесь лучше ко мне. В фирму мою. «Упон». Может, слышали?

Что? У-п-о-н. Устина-Петр-Олег-Николай. Вы про этот «Упон» ничего не слышали? Я про него тоже ничего не слышал, но армия. да, армия. это было актуально. Это и сейчас актуально. Как он меня от армии? А не знаю. Я так и говорю: Как это вы меня отмажете от армии?

А он. типа это ерунда, мигом мы эту армию.

А вы, вообще, чем занимаетесь? Это я вас, спрашиваю, это я не его. А, да, правда, вы же учитесь.

Hу, значит, я его спрашиваю: А вы, вообще, чем занимаетесь?

А он, что-то такое говорит невнятное, чем хочу, говорит, занимаюсь, птица я свободная. И хитро мне подмигивает.

Hу, Паша совсем растерялся. А он… Паша. это я. Я растерялся.

А он. лысый мой. дает мне свою визитку. Фирма «Упон», улица Ленина, 4 этаж. Дом? Нет, не помню дом. И визитки нет. Мало ли, куда я дел эту визитку.

А ни имени, ни фамилии на визитке не было. Просто «Упон» и без всякого имени.

Дома я, честно сказать, здорово перенервничал. Там, с лысым, все равно как помрачение какое-то на меня нашло. А дома разные мысли в голову полезли: террористы там, шпионы всякие. Хотя, если посмотреть, как-то это для террористов…

Утором специально прошел мимо той калитки. вроде все нормально, люди, стекла в окнах целые, взрыва не было. Мне от этого немножко полегчало, самое страшное не сбылось из того, что я себе надумал.

Hу и прихожу я туда, на 4 этаж, в «Упон» этот. Кабинет мне указали, в нем лысый мой сидит и телефоны вокруг стоят.

А у вас есть телефон? Потом? Hу ладно, потом. так потом.

И захожу я, а лысый этот на меня нехорошо так смотрит и говорит: Ты, говорит, в какую кабинку вчера заходил?

Hу, я говорю, в третью, мол. А он аж захлебывается: В какую третью? Ты номер на двери видел?

Сейчас я, кстати, вспоминаю, там правда на дверях какие-то закрашенные цифры были приделаны.

Hу, говорю, слева на право третью отсчитал и кинул. Hо если надо, могу еще раз в любую другую.

А он чуть не плачет: Hе можешь! Закрыли они сортирчик! Месяц связи налаживал, а теперь из-за тебя, идиота, насмарку все. Иди, видеть тебя не могу. Давай сюда мою визитку.

И забрал. И еще раз сказал, что я идиот и чтобы дорогу к нему забыл и на глаза не попадался.

Так что вот так. Вот кончу я, диплом защищу, и заберут меня в армию. А так, может, и не забрали бы. Времени совсем ничего осталось… Жалко, да?

Так какой вы говорите у вас телефон?

Через несколько дней после вечеринки мы специально собрались и прочли Паше стенограмму его повествования. Он очень натурально удивлялся и говорил, что первый раз в жизни это слышит.

(конец «Невероятной студенческой истории»)

Текст был одобрен редактором. Я (лично я!) имел отношение ко всему этому лишь постольку, поскольку занимался версткой газеты. Макет практически созрел, когда меня вызвонил редактор и потребовал к себе при первой возможности.

Отправился я к нему не сразу, а минут через пятнадцать. До сих пор не знаю, хорошо это или плохо, но в мыслях склоняюсь к первому. То есть, хорошо, что не сразу.