История отчаявшегося с Нового моста - Антуан Прево

Антуан Франсуа Прево

История отчаявшегося с Нового моста

Несколько лет тому назад двое горожан, проходя около полуночи по Новому мосту, вдруг услышали слабый женский крик; женщина, как видно, была в большой опасности, но страх или душевное потрясение почти лишили ее голоса. Оба прохожих сейчас же бросились на зов и застыли от изумления при виде открывшейся перед ними картины. В бледном свете луны, пробивающемся сквозь облака, они увидели женщину, которая продолжала даже не кричать, а скорее стонать от ужаса, бормоча при этом что-то невнятное, очевидно, умоляя пощадить ее жизнь. Высокий, изысканно одетый мужчина толкал ее к парапету, потом перегнул через край, как видно, собираясь сбросить в Сену, но вдруг передумал, отшвырнул к середине моста и с криком: «Прочь, ты не достойна смерти!», сам легко вскочил на парапет и бросился в реку.

Все эти события произошли столь стремительно, что прохожие едва успели прийти в себя от изумления и сразу же, движимые естественным чувством сострадания, кинулись по ступенькам вниз к реке: они решили бежать к лодкам, что стоят у причала против коллежа Катр Насьон, полагая воспользоваться одной из них; они добрались до причала как раз вовремя и почти в ту же минуту увидели плывущее мимо тело, да так близко, что ошибиться они не могли. Однако весел в лодках не оказалось, а выловить утопающего руками они не надеялись, и тут им пришла в голову счастливая мысль спуститься ниже по реке до мостков, где прачки полощут белье. Мостки доходили почти до середины реки, и им оставалось лишь не зевать и принять труп незнакомца, который сам приплыл к ним в руки.

Это безжизненное тело действительно можно было назвать трупом, потому что оно мало чем от него отличалось. Но повисев немного вниз головой, незнакомец стал мощно извергать из себя воду, тем самым демонстрируя, что кое-какие силы в нем еще сохранились. Почти тут же он пришел в сознание. Прежде всего он спросил у своих спасителей, где он и каким чудом оказался у них на руках. Потом, припомнив все случившееся, горячо поблагодарил их за огромную услугу, которую они ему оказали.

— Как мы слабы! — сказал он несколько успокоившись,— и как легко позволяем страстям брать верх над разумом! Но коль скоро, прежде чем столь благородно прийти мне на помощь, вы оказались свидетелями моих безумств, то, очевидно, знаете, что сталось с той несчастной? Она-то и помутила мой разум и гораздо больше, чем я, заслуживает той страшной участи, которую я выбрал для себя.

Они рассказали ему все, что видели, и как поспешили к нему на помощь, оставив без внимания его спутницу.

— Боже мой,— сказал он со вздохом, — я еще и теперь продолжаю заботиться об этой недостойной, но что ж тут поделаешь... Вы говорите, что прошло совсем немного времени с тех пор, как я бросился в воду, она, наверно, все еще там, на мосту, прошу вас, проводите ее домой, я же отныне отказываюсь от всяких встреч с нею.

Один из спасителей вернулся на мост, чтобы исполнить просьбу незнакомца, однако все его поиски оказались напрасными, и на зов его никто не откликнулся. Тогда он дождался прохожих со стороны улицы Дофин и стал расспрашивать их, не повстречалась ли им одинокая женщина. Выяснилось, что они действительно видели женщину у перекрестка с улицей Бюси, беседующую со стражником, и слышали, как она просила стражника проводить ее домой. Сомнений быть не могло — это была та самая женщина, которую он искал.

Он сразу же вернулся к реке, движимый не только любопытством, но и желанием вновь предложить незнакомцу свою помощь. Несчастный находился на прежнем месте, он уже достаточно оправился и, несмотря на свое печальное положение, разговаривал вполне спокойно. Удостоверившись, что дама в безопасности, он попросил обоих своих собеседников назвать себя, желая увериться, что может рассчитывать не только на их усердие, но и на деликатность, и что помимо благодарности и симпатии вправе питать к ним еще и полное доверие. Один сообщил, что он нотариус. Другой оказался домоправителем покойного герцога де..., после смерти своего хозяина он удалился от дел и честно жил на свои сбережения. Убедившись, что имеет дело с людьми разумными и честными, незнакомец, более не колеблясь, решился им открыться.

— Я счастлив,— сказал он им, — что оказался в долгу у столь порядочных людей, и надеюсь, что вы не только должным образом оцените всю важность того, что я собираюсь вам доверить, но и посчитаете законом чести сохранить все это в тайне.— Тут он открыл им имя дамы, которая явилась причиной всех его несчастий, и попросил нотариуса не теряя ни минуты отправиться к ней домой, сообщить ей, что он чудесным образом избежал смерти, а также внушить, что в ее же собственных интересах никогда никому не рассказывать о событиях этой ночи.

— Скажите то же самое ее отцу,—добавил он,— я боюсь, что в смятении чувств она могла открыть ему часть правды, пообещайте им от моего имени, что если сами они будут хранить молчание, то с моей стороны им больше опасаться нечего.— Затем он назвал нотариусу трактир неподалеку, куда он намеревался отправиться вместе с бывшим герцогским управляющим, высушить там свою одежду и привести себя в надлежащий вид, чтобы, вернувшись домой, не вызвать подозрений у своих близких.

Нотариус, весьма успешно справившись с возложенной на него задачей, присоединился к остальным в трактире, на который указал ему незнакомец. Он рассказал, что застал отца и дочь в ужасной тревоге, но то, что он им сообщил, казалось, очень их утешило, и не пускаясь в лишние расспросы, они пообещали хранить молчание, как их об этом просили.

- Бесчестная! Коварная! — вскричал незнакомец, давая волю своим чувствам.—Зачем только я пощадил ее жизнь! И в каком ослеплении я был, что покусился на свою собственную! Пусть же отныне единственной моей местью будет презрение. Я слишком многим вам обязан,—продолжал он, обращая взор на своих спасителей,—и не хочу долее скрывать от вас, что привело меня в бездну, из которой вы спасли меня; поверьте, хоть я и вынужден вновь и вновь просить вас сохранить в тайне все, что произошло на ваших глазах, при этом я питаю к вам полное доверие и совершенно полагаюсь на ваше слово. Так выслушайте же мою злополучную историю.

Я старший сын в очень богатой семье и был бы давно женат подобающим моему положению образом, если бы безумная страсть, побороть которую я не смог, не сделала меня бесчувственным ко всем другим благам фортуны. Два года назад я влюбился в чудовище, о котором теперь могу говорить лишь с отвращением. Единственная дочь лекаря, что жил в ту пору по соседству с нами, она была прелестна, и трудно было не полюбить ее. Я повстречал ее у моих сестер; она почитала за большую честь быть принятой у нас в доме. Я полюбил ее всем сердцем. Как только ей исполнилось двенадцать, я перестал скрывать от нее свои чувства. Своим ответом она не лишила меня надежд, но то ли сердце ее в ту пору было еще добродетельным, то ли она и тогда уже была достаточно хитра, чтобы повсюду искать для себя выгоду, но только она перестала бывать у моих сестер и словно задалась целью избегать меня. Чего только я не делал, чтобы увидеться с нею, и вот, однажды, подкараулив ее во время прогулки, стал горько сетовать на то, что она намеренно лишает меня своего общества. Она выслушала меня, и, если до сих пор я был очарован ее внешностью, то теперь еще больше пленился ее душевными качествами: признавшись, что она питает ко мне склонность, она добавила, что опасается слишком легко поддаться ей, и поскольку сознает все неравенство нашего положения и наших состояний, считает необходимым избавить нас обоих от бессмысленных страданий. С этой минуты я готов был пожертвовать ради нее всем на свете и решительно объявил ей, что сердце мое не остановится перед столь ничтожными препятствиями. Однако все мои уговоры были напрасны. Несколько недель я тщетно искал случая увидеться с нею, и в отчаянии, что она с такой суровостью меня отвергает, несколько раз даже пытался проникнуть в ее дом, но двери его неизменно оставались для меня закрытыми, очевидно, по ее распоряжению. Лекарь, которого слуги предупредили, что я грозился прибегнуть к насилию, пожаловался моему отцу, однако это нисколько не мешало моим намерениям, наоборот, сыграло мне на руку, ибо мне пришла в голову мысль обратиться непосредственно к ее отцу и заодно надоумило впредь быть осторожнее с моим собственным отцом, иначе, если иметь в виду последующие события, он неминуемо проник бы в мои тайны.

И вот, вместо того, чтобы привести в исполнение свои угрозы, я просто попросил лекаря о встрече, в чем он не смог мне отказать. Прежде всего я пожурил его за то, что, не зная ни моих истинных чувств, ни моих намерений, он так враждебно настроен ко мне, чем чрезвычайно меня огорчает. А между тем мне уже под тридцать, в этом возрасте мужчина вполне способен отвечать и за свои поступки, и за свои слова. Так вот, я питаю к его дочери самые возвышенные чувства и готов на ней жениться. И лишь с этими мыслями умоляю его не лишать меня счастья видеться с нею. Конечно же, ради своего спокойствия он вправе принять все меры предосторожности, а посему отныне репутация его дочери и мое счастье — в его руках.