Наука приготовления и искусство поглощения пищи - Пеллегрино Артузи

Пеллегрино Артузи

Наука приготовления и искусство поглощения пищи

Родителям, вскормившим меня с уменьем и любовью

Pellegrino Artusi

La Scienza in cucina e l'Arte di mangiar bene

© И. Заславская, перевод, 2016

© ООО «Ад Маргинем Пресс», 2016

Жизнь Пеллегрино Артузи

Пеллегрино Артузи родился в Форлимпополи (Форли) 4 августа 1820 года в семье аптекаря Агостино Артузи и Терезы Гуинки. Он был единственным мальчиком среди семи сестер (трое других братьев и одна сестра умерли). Отец участвовал в народных бунтах в Форлимпополи в 1821 и 1831 годах; он даже был одним из зачинщиков мятежа 1831-го и членом Комитета временного правительства Форлимпополи. Его подпись стоит под прокламацией от 6 марта 1831 года, призывавшей к «Свободе и единству родины». Пеллегрино, помогавший отцу в торговле лекарственными средствами, часто ездил по делам за пределы Папского государства. В Форлимпополи хранятся два паспорта, выписанных на его имя: один от 1845 года для поездки в Триест, другой от 1846-го – в Падую. Он посещал Епископскую семинарию Бертиноро, а затем изучал филологию в Болонском университете.

Ночью 25 января 1851 года известный всей округе бандит Стефано Пеллони по прозвищу Проводник ворвался со своей шайкой в романьольскую деревушку и стал требовать дань с имущих. Ворвались грабители и в дом Артузи и запугали семью настолько, что одна из сестер Пеллегрино – Гельтруда – сошла с ума и отправилась в милосердный дом Сан-Бенедетто в Пезаро. Эта драма подвигла Артузи переехать из родной деревни в Тоскану, где впоследствии другой романьолец – Джованни Пасколи будет искать спасенья от страшных воспоминаний, связанных с землей предков. Мирная цивилизованная Флоренция приняла в свое лоно Артузи; год спустя он открыл торговлю в Ливорно, а затем вернулся во Флоренцию, где долгое время с умелой, разумной осторожностью и успешностью управлял собственным учетным банком.

В 1878 году он за собственный счет опубликовал в издательстве «Барбера» книгу «Жизнь Уго Фосколо. Заметки на полях “Темниц”». Перепечатка «Сентиментального путешествия Йорика» в переводе Дидимо Кьерико»; в 1881-м у того же издателя – «Комментарии к тридцати письмам Джузеппе Джусти». Оба труда успеха не имели. В благопристойном доме на флорентийской площади Д’Адзельо, покидая его лишь для летнего отдыха на взморье Виареджо, Пеллегрино жил среди своих книг, кошек, друзей и неусыпных забот прислуги и кухарки Мариэтты Сабатини, уроженки Тосканы, и повара Франческо Руффилли, прибывшего вместе с ним из Форлимпополи. Член и советник Итальянского общества антропологии, Пеллегрино дружил с основателем Антропологического и этнологического архива Паоло Мантегаццей, с другими членами Общества антропологии: Олиндо Гуэррини, Ренато Фучини, Энрико Джильоли из издательства «Бемпорад», Абрамо Орвьето, Алессандро Д’Анкона.[1] Он был также вхож в дома Фредерика Уилсона, Карло Сэвиджа Ландора, Стефана Сомье, семьи маркизов Альмеричи, Энрико Фабрини дельи Ацци, графини Марии Антоньетты Джоппи Кофлер, донны Розины Гварини Петруччи, Элены Пикколомини, маркизы Элены Гвиди, маркизы Маргариты Руффони, флорентийского аристократа Эудженио Чеккони.

Он придерживался умеренных политических взглядов и ненавидел всякого рода экстремизм – как реакцию, так и пролетарский интернационализм. «Реакция и интернационализм, – писал он в 1873 году, – два мерзких зверя, но их нечего бояться. Первая слишком стара и недужна, она едва шевелится и разве что распространяет вкруг себя зловоние. Второе чудище повергает в дрожь всех, кого ему удается вовлечь в свой разрушительный круговорот, но недолго ему укрываться от всеобщего проклятия. Бешеные собаки долго не живут, как бы все их ни боялись». Артузи был озабочен бесчестием общественной жизни («…теперь я начинаю постигать правоту Ваших слов о том, что все, кто управляют государством, – воры»), вынужден «жить под вечной угрозой, что с минуты на минуту тот или иной мошенник сделает тебя невинной жертвою финансового краха», озадачен финансовой политикой правительства («мы являемся свидетелями полностью исчерпанных финансовых ресурсов, горы бумаг, грозящей обвалиться… налогов… ставших невыносимыми»); он опасался общественных беспорядков (травма, нанесенная бандитом Стефано Пеллони оставила неизгладимый след): «Дай Бог, чтобы продлились спокойствие и уверенность в общественном устройстве Болоньи, которое Вы столь заманчиво описываете, но, покуда правительство не возьмется со всей решимостью за очистку общества от преступных элементов и не сошлет их в места, весьма отдаленные, боюсь, что мир и спокойствие на этой земле будут лишь преходящи».[2]

Пеллегрино Артузи скончался во Флоренции 30 марта 1911 года.

История этой книги сродни сказке о Золушке

Такова тщета всех умыслов людских![3]

Последним штрихом моей книги «Наука приготовления и искусство поглощения пищи» стал приезд во Флоренцию моего ученого друга Франческо Тревизана, что преподает литературу в лицее Шипьоне Маффеи в Вероне. Этот страстный «фосколовед» был назначен в состав комиссии по возведению памятника Фосколо в знаменитой своими гробницами флорентийской базилике Санта-Кроче в Кантор-дей-Сеполькри. Я имел удовольствие пригласить его отужинать у меня и не постеснялся спросить его мнения о моей кулинарной книге. Но, увы, полистав скорбный плод моих многолетних трудов, он вынес нелицеприятный приговор: книга не пойдет!

Я решил не поддаваться отчаянью и поискать поддержки в общественном мненьи, опубликовав мой труд в известном флорентийском издательстве, с владельцами которого меня связывали едва ли не дружеские узы, ибо некогда я выложил им за несколько моих публикаций изрядную сумму и оттого вправе был рассчитывать на снисходительное отношение. А чтобы подкрепить уверенность господ-издателей в прибыльности будущего проекта, я пригласил их отведать моих блюд за обедом; судя по всему, они вместе с другими сотрапезниками остались довольны.

– Однако не обольщайтесь, – сказал один из них, хорошенько поразмыслив. – Вот если бы подобное издание исходило от ресторана Доуни,[4] тогда другой разговор.

– Да они бы такой фолиант отгрохали, – возразил я, – что ни один читатель бы в нем не разобрался. А мое пособие научит готовить всякого, кто умеет поварешку в руках держать.

Заметьте: издателям дела нет, хороша книга или плоха, полезна или вредна, им главное побыстрее сбыть ее с рук, а для этого надобно, чтоб на корешке стояло всем известное имя – вот тогда книга воспарит как на крыльях.

Что ж, попытаем счастья в Милане, решил я. Попробуем обратиться в крупный издательский дом, где, по словам владельцев, чего только не издают, может, в этом океане найдется местечко и для моего ручейка. Представьте, как горько было мне получить краткий и сухой ответ: «Кулинарными книгами не интересуемся».

Была не была, сказал я себе, издам книгу за свой счет, на свой страх и риск, и обратился было к издателю Сальвадоре Ланди. Пока мы с ним препирались, я вспомнил еще одного влиятельного издателя: что, если ему моя книга подойдет?

Этот оказался более сговорчив, но условия предложил варварские: цена 200 лир за экземпляр и переуступка всех авторских прав. Вот как относились тогда к изданию кулинарных книг в Италии!

Услышав столь унизительное предложение, я разразился гневной тирадою, повторять которую здесь считаю излишним, и решил более не связываться с издателями, а пойти прямиком в типографию. Но, будучи сильно обескуражен и предвидя полное фиаско, тираж назначил мизерный – всего лишь тысячу экземпляров.

И надо же было случиться, что некоторое время спустя в моем родном Форлимпополи устроили большой благотворительный книжный базар, и приятель в письме спросил меня, не пожертвую ли я для него два экземпляра «Жизни Фосколо».[5] Но у меня к тому времени не осталось ни одного, поэтому я вместо них отдал на благотворительность «Науку приготовления и искусство поглощения пищи». Хотя лучше бы я этого не делал, ибо мне потом доложили, что вместо благотворительного базара их выставили на продажу в табачной лавке.

На этом, однако, мои злоключения не кончились: один экземпляр я послал в журнал «Ривиста ди Рома», с которым сотрудничал, так они не только не удосужились напечатать рецензию, как было обещано самим журналом в отношении книг, присланных в дар, но даже ответить не соизволили, а лишь включили книгу в список полученных, вдобавок переврав заглавие.

Наконец после долгих мытарств мне встретился гениальный человек, у которого нашел я поддержку. Профессор Паоло Мантегацца с присущим ему чутьем сразу понял, что книга обладает кое-какими достоинствами и может быть полезна многим семьям. К великой моей радости, он заключил:

– Вы написали дельную книгу, вот увидите, она выдержит сто переизданий.

– Куда мне столько! – отозвался я. – С меня довольно и двух.