Имперский городовой - Александр Сухов

Александр Сухов

Имперский городовой

Глава 1

Ясное, будто за ночь вымытое и начищенное до блеска чьей-то заботливой рукой дневное светило едва лишь начало выползать из-за еще покрытых непроницаемым мраком горных пиков, когда железнодорожный экспресс «Огненная Стрела» причалил к платформе губернского городка Кряжска. Как обычно бывает в таких случаях, перед тем как окончательно остановиться, состав с минуту дергался, лязгая железом и сотрясаясь мелкой дрожью, будто норовистый скакун после забега на спринтерскую дистанцию. Наконец паровоз исторг из своих огненных недр финальный свист, более всего походивший на рев раненого зверя, после чего лязг и тряска окончательно прекратились.

И в этот момент до ушей пассажиров донесся усиленный мощными динамиками женский голос:

– Внимание! Ко второй платформе прибыл скорый поезд Царьград – Усть Великай! Стоянка пятнадцать минут! Пассажирам просьба не опаздывать! Будьте внимательны и предельно осторожны! Не оставляйте личные вещи и ручную кладь без присмотра! Повторяю...

Голос был препротивно визгливым, к тому же невыносимо гундосым, то ли его обладательница страдала хроническим воспалением носоглотки, то ли диспетчер специально делала так, чтобы досадить дрыхнущим на скамейках перрона бродягам, а заодно взбодрить отъезжающих и прибывающих граждан, дабы те не особенно расслаблялась и не забывали о том, что железная дорога – зона повышенной опасности.

После того как диспетчер перестала оглашать окрестности «чарующими» звуками своего скрипучего сопрано, в распахнутые настежь окна вагонных купе ворвался обычный шум перронной суматохи и неразберихи – непременных спутников коротких остановок поезда на промежуточных станциях и полустанках.

По большому счету, причин для волнения не было, ибо пятнадцать минут, отпущенные для стоянки поезда, были сроком, вполне достаточным, чтобы не только освободить вагоны от прибывших граждан и наполнить их отъезжающими, но еще и для того, чтобы все они без исключения успели с комфортом расположиться на своих местах согласно купленным билетам. Однако едва лишь какой-нибудь закоренелый домосед решает отправиться в путешествие на достаточно длительный срок и удаленное расстояние, в силу вступают совершенно иные законы, регламентирующие его поведение. Оторванный от своего родного дома, он тут же теряет былую степенность, начинает суетиться, манеры его приобретают налет задиристой скандальности. Без малейшего раздумья он готов толкаться, распихивая женщин и детей, вступать в пререкания с кем угодно и по самому незначительному поводу. Откуда что берется? Но стоит этому субъекту добраться до своего места в купейном или плацкартном вагоне, он вдруг опять становится все тем же добродушным милягой-парнем, каким его знают родные, знакомые и соседи. Он сразу же принимается выкладывать на стол жареную курицу, вареные вкрутую яйца, домашние пироги, сало и прочие кулинарные изыски, коими его с избытком обеспечила благоверная супруга, и начинает усиленно потчевать всех без исключения соседей, включая тех, с кем совсем недавно был готов вступить в банальную драку за право первым оказаться в вагоне.

Именно в такую катавасию ненароком угодил один молодой человек, которого угораздило немного задержаться в вагоне поезда для того, чтобы самым достойным образом попрощаться с двумя юными особами женского пола, чей милый щебет в значительной степени скрасил его трехсуточное путешествие от столицы до губернского города со странным названием Кряжск. Когда он, весело помахивая чемоданчиком и приличных размеров сумкой, вошел в тамбур, чтобы наконец-таки покинуть вагон, его едва не смела ворвавшаяся внутрь поезда оголтелая толпа личностей, жаждущих как можно быстрее застолбить и обжить свои законные места. На мгновение в голове юноши возникла забавная мысль, что, подчиняясь какому-то странному порыву, все население загадочного Кряжска решило в одночасье покинуть свой город и обосноваться где-нибудь в другом месте.

Через какое-то время юноше все-таки удалось протиснуться мимо мужчин, увешанных различной поклажей, весьма жеманных молоденьких и пожилых дамочек, от которых за версту разило свежим духом дремучей провинции, вперемешку с запахом дешевых духов, а также горланящей на все лады разновозрастной детворы.

Оказавшись на свежем воздухе, он подошел к одной из скамеек и, поставив чемоданчик на каменную брусчатку перрона, ловким движением свободной руки очистил сиденье от пребывающего в полусонном забытье типа откровенно маргинальной наружности. На освободившееся место юноша тут же взгромоздил свою ручную кладь и начал одергивать полы слегка помятого в недавней толчее френча.

Бродяга спросонья попытался было выразить свое недовольство, но, разглядев на плечах незнакомца новенькие погоны поручика, а на его петлицах изображение Святого Афанасия, поражающего копьем многоголовую гидру, тут же испарился, только его и видели. И не зря, поскольку каждому сознательному жителю империи известно, что Святой Афанасий – испокон веку является незримым покровителем всех блюстителей правопорядка, начиная с какого-нибудь распоследнего городового и кончая самим министром Внутренних Дел Великой Рутании.

Действительно, молодой человек был самым настоящим полицейским. Мало того, выпускником Высшей Школы МВД, получившим не далее как неделю назад погоны полного поручика, а к ним назначение на должность следователя. Единственное, что какое-то время омрачало настроение нашего героя, было то, что ему, отличнику учебы и боевой подготовки, не нашлось места в Царьграде. Однако очень скоро он решил для себя, что от добра добра не ищут – мол, и на периферии есть масса возможностей проявить себя с самой лучшей стороны. Тем более что богатых родителей или влиятельных родственников у него не было, а значит, перспективы его карьерного роста в Царьграде были весьма сомнительными. Таким образом, сама судьба подбрасывала ему шанс пробиться из низов к вершинам власти, без участия всяких там благодетелей и покровителей. Вот такие похвальные мысли присутствовали в голове нашего героя в тот момент, когда его нога ступила на перрон губернского города Кряжска – древней столицы легендарного Синегорья.

Точно в назначенное время все еще заспанные проводники втянули лестницы внутрь вагонов и захлопнули двери. Паровоз протяжно ухнул, подобно гигантскому филину, и, с шумом выпуская пары, начал постепенно набирать ход, влача вслед за собой дюжину пассажирских вагонов.

Когда окошко с машущими ему изо всех сил своими платочками девицами – то ли подружками, то ли дальними родственницами – плавно проплыло мимо молодого человека, он помахал им рукой в ответ и, проводив взглядом удаляющийся поезд, направился к стоянке таксомоторов, расположенной на привокзальной площади.