Буранник - Кирилл Кудряшов

Кирилл Кудряшов

БУРАННИК

В первые несколько часов пребывания в «Лесной сказке» этот санаторий даже понравился Маше, и на короткое время она перестала ругать себя за то, что поддалась маминым уговорам и согласилась отправиться за тридевять земель от родного города, в какую-то глухомань. Когда мать только сунула ей под нос эту злосчастную путевку, она просто взревела от ужаса. Какой-то гиблый санаторий на окраине Бердска? Нет, ни за какие деньги она туда не поедет! Ну и что, что он на берегу Обского моря — какой от этого толк на ЗИМНИХ каникулах? На лыжах ходить?! С горок кататься?! Ну нет уж, шею себе ломать она не собирается, равно как и замерзать в снегах этой огромной снежной пустыни! Но… Поупрямившись пару дней Маша все же сдалась.

Санаторий представлял из себя небольшое четырехэтажное здание, спрятавшееся в тени развесистых могучих сосен, практически на самом краю Обского моря. Расположился он неподалеку от какой-то Бердской улочки, название которой Маша, естественно, не запомнила, равно как и число поворотов, которые сделал автобус, везя их сюда, отчего ей казалось, что долго колесив по кругу они вышли где-то у самого вокзала, где в него и сели. Выглядел он, впрочем, вполне симпатичным и обжитым. Возле входа находился небольшой фонтан, окруженный скамеечками, по всей видимости, никогда и не работавший, а рядом с ним стояла трехметровая каменная скульптура непонятного содержания, сотворенная, видимо, каким-то тяжелопохмельным экспрессионистом, в целом, вписавшаяся в пейзаж.

В общем, довольно мило и красиво… Внутренняя отделка санатория тоже радовала глаз, как и сервис (правда, только в первые пару часов). Симпатичная улыбчивая вахтерша за считанные секунды разобралась в ворохе бумаг, и тут же вручила Волковым ключ от их комнаты. Не менее симпатичная повариха в белом халате, встретившаяся им в коридоре, тут же пригласила на поздний завтрак для опоздавших к раннему — все это придавало Маше надежду на то, что она все же не пожалеет о том, что согласилась провести время в этом тридевятом царстве — снежном государстве. Беспокоило только одно — за сорок минут пребывания в «Лесной сказке» ей на глаза не попалось ни единого симпатичного парня, одни лишь дедушки да бабушки. Словно никого моложе шестидесяти здесь и не было!

Вот это уже было проблемой. Как же ей, симпатичной 16-ти летней девчонке обойтись без мужских ухаживаний? Ведь это же просто противоестественно, не завести зимний курортный роман, который, впрочем, вполне мог бы стать и серьезным! Надо сказать, что за этой длинноногой и длинноволосой красоткой и так бегали табунами все парни района, но никто из них ее не устраивал, так что она упорно продолжала поиски своего единственного и неповторимого.

Уже к концу первого часа отдыха в «Лесной сказке» Маша вновь начала жаловаться на жизнь. Во-первых, санаторий этот и в самом деле состоял из бабусек и дедусек, так что ни о каком курортном романе речи и быть не могло, а во-вторых, пища здесь тоже была рассчитана исключительно на съежившиеся старые желудки пенсионеров — в тарелке супа плавал лишь один ма-ахонький кусочек мяса, а на поверхности плавно покачивалось одно-единственное колечко жира; свиная котлета с яйцом, заявленная в меню, на 90 % состояла из этого самого яйца, а на остальные десять — из чего-то, отдаленно напоминающее даже не свинину, а какую-то ГАВвядину, слава богу, хоть рубившуюся не вместе с будкой. Одним словом, «Лесная сказка» постепенно превращалась в лесной кошмар…

Для полного счастья допотопный радиоприемник, стоявший в комнате, отказывался принимать что-либо, кроме «Маяка»! Чтобы окончательно не сойти с ума в этом кошмаре, и не свести своим нытьем с ума маму, которая, кажется, была вполне довольна этим санаторием, Маше оставалось лишь одно — покориться судьбе, забросившей ее на эту «Колыму», и попытаться хоть как-то приспособиться к жизни в этом доме престарелых.

Начать она решила с небольшой вылазки на природу, то есть, с прогулки на ближайшие сорок-пятьдесят метров вокруг санатория.

От 20-градусного мороза не спасали даже теплые зимние сапожки. Холодный ветер завывал в и без того замерзших ушах, а ноги поминутно проваливались в солидной глубины сугробы, но не смотря ни на что «прогулка» Маше все-таки пришлась по вкусу. С берега, на котором располагалась «Лесная сказка» отчетливо был виден мост, соединяющий Бердск с Новосибирском, за которым начинался Бердский залив, так манивший к себе летом. В другой стороне «раскинулось море широко» — Белому Безмолвию Обского моря, казалось, не было границ. Солнечные лучи, отражавшиеся от чистого, белого снега (что было так же ужасно непривычно для Маши, жившей между ТЭЦ-4[1], НЗХК[2], ЖБИ[3] и асфальтовым заводом, где снег уже с неба падал серым) больно слепили глаза, но и это придавало какое-то особое очарование огромным просторам вокруг. Как тут не вспомнить слова знаменитой «Королевы Российской Паутины» — Масяни: «У нас же есть настоящее море…» — пусть не совсем настоящее (пресное, все-таки, да и маленькое, по сравнению с европейскими), пусть на данный момент заледеневшее, но все же, от сознания того, что оно у нас есть, и у Маши на душе немного полегчало.

Вниз, к морю, вела безнадежно заметенная снегом лестница и, что любопытно, спускаться по ней было куда опаснее, чем просто по заснеженному склону. Интересный мы, все-таки народ, русские — перед нами, на выбор, нечищеная лестница, из которой едва проглядывают ступеньки, и прекрасный, симпатичный склон. Казалось бы, все равно, где идти — но нет, там же есть лестница, и неважно, в каком она состоянии, так что, все обитатели санатория (пожилые люди, если не сказать больше) спускались именно по ней, укатав ее своими валенками до состоянии ледовой горки. Дальше — интереснее! Теперь перед нами, на выбор, была скользкая лестница, давно превратившаяся в горку, и, собственно, горка, но уже далеко не такая скользкая! Разумеется, все продолжали спускаться по лестнице! Ведь она же есть, значит ей надо пользоваться! Прямо как знаменитый суслик из ДМБ — ты его не видишь, а он есть![4]

Помянув недобрым словом местных дворников за нечищеные ступеньки, маму — за то, что затащила ее сюда, поваров столовой — за то, что кишки постепенно начинали прилипать к спине с голодухи, и вахтершу — просто так, за то, что на глаза попалась, Маша сделала первый неуверенный шаг вниз. И в самом деле, правду говорят о том, что третья бутылка идет куда лучше, чем первая рюмка! Последующие метры дались ей куда лучше (а если быть точнее, то быстрее) предыдущих — свежий снежок скрывал старый ледок, и, поскользнувшись на нем, она с размаху плюхнулась на пятую точку, заскользив на ней вниз, испуганно, но в то же время, радостно, визжа, и поднимая в воздух тучи снега, на доли секунды скрывшие ее от посторонних взглядов.