Проклятие Гиблого хутора - Лана Синявская

Лана Синявская

Проклятие Гиблого хутора

Глава 1

На моей памяти Кривой дом всегда пустовал.

Даже десять лет назад, когда родители купили дачу на Кордоне, этот дом выглядел заброшенным.

Не знаю, кто и когда построил его – это случилось задолго до меня – и почему не воспользовался. Слухи ходили разные. Поначалу меня мучило любопытство, я с детской непосредственностью приставала с вопросами к соседям и новым друзьям, но первые почему-то отмалчивались, а вторые изобретали версии одна хлеще другой.

Постепенно я привыкла к дому и даже перестала замечать его. За много лет участок совершенно зарос подлеском и крапивой, из-за поросли молодых вязов торчала одна крыша, так что со временем даже наши вылазки в эту сторону с целью поиграть в казаки-разбойники или в поиски пиратских сокровищ совсем прекратились. Взрослые и подавно обходили дом стороной.

Понятия не имею, почему возникло такое правило – ничего сверхъестественного за последние десять лет в Кривом доме не произошло, разве что крапива да лопухи колосились там гуще обычного, – но как-то незаметно у меня появилось стойкое ощущение, что это «нехорошее место».

Возможно, что виной всему мрачный вид добротного двухэтажного особняка или ошибка в расчетах при строительстве: Кривой дом с самого начала ощутимо кренился на бок, словно пытаясь спрятаться в тени огромных дубов. На вид ему было лет тридцать, и когда-то он выглядел очень красивым: с пологой синей крышей, большой верандой, высокими окнами. Но сейчас все окна на втором этаже, серые от пыли, были разбиты, на стенах виднелись темные пятна протечек, на крыше не хватало черепицы, а покосившиеся ставни раскачивались ветром.

Так было в прошлом году. Сегодня в окнах Кривого дома горел свет…

В этот раз я откровенно припозднилась, дачный сезон давно начался – на дворе уже июль. Виной всему – хвост: вредный препод по матанализу завалил весь наш поток из чисто спортивного интереса. А, может, ему просто на лето поехать было некуда?

Еще неделя ушла на сборы и тщетные попытки родителей затащить меня на лето в сад. Несмотря на то, что сама я давно считала себя взрослой, для папы и мамы со времен яслей ничего не изменилось: тотальный контроль, шаг влево, шаг вправо – расстрел. Из-за этого у меня еще ни разу не было серьезных отношений, многочисленные поклонники отпадали на стадии обязательного семейного чаепития. Это, я вам скажу, то еще представление, особенно, когда к делу подключается бабуля, а подключается она перманентно.

Самое смешное, что родителей «накрыло» не так давно, не всегда они были такими правильными, поэтому детство у меня было замечательное: полный дом народу и абсолютная свобода. Я могла лечь спать когда угодно и где угодно, могла даже переночевать у подружки по детскому садику – родители за обсуждением последних новостей культурной жизни с коллегами по цеху этого даже не замечали. Да, забыла сказать, что мои родители – художники. На мне природа отдохнула, и рисовать я не умею совершенно, у меня вообще мозги как-то по-другому устроены, мне нравится наблюдать, анализировать и делать выводы. Кажется, это называется логический склад ума и считается ужасно скучным. Но я ничего, не жалуюсь.

Перекос моих родителей из варяг в греки, то есть, я хотела сказать из богемы в обывателей, произошел лет пять назад, когда папина сестра оставила им садовый участок, переехав в другой город. И родители помешались на огородничестве.

От меня ожидали, что я тоже примусь копать ямки и полоть сорняки, но что-то не срослось. Нет, я ничего не имею против всех этих груш-яблок-топинамбуров, если бы только они росли сами по себе, не требуя моего постоянного обслуживания. Но это не так.

Вот уже пятый год происходит одно и то же. Весной подоконники заполоняют шеренги криво обрезанных молочных пакетов, в которых сидят новорожденные огурцы и помидоры, которые нужно прогуливать на балконе, как только проглянет солнышко. Едва сойдет снег, мы принимаемся копать грядки, а в начале мая приходит пора сажать картофель. Я пыталась внести разумное предложение закупить на осенней ярмарке грузовик этого замечательного овоща и засыпать им все свободные помещения в доме, но меня не приняли всерьез, под конец обвинив в том, что я собираюсь оставить семью без собственного молодого картофеля, экологически чистого, разумеется.

Самым страшным испытанием для меня в прошлом году оказалась добыча навоза. Меньше трех тонн в одни руки не давали, а мне, как самой молодой и априори энергичной, доверили сопровождать этот ценный груз. Раньше, как я слышала, запахом коровьих лепешек лечили легочных больных. Если так, то, похоже, идеальные легкие мне обеспечены пожизненно.

Моя беда в том, что я реалистка и знаю, на что будут похожи наши помидоры, даже удобренные этим навозом: по цвету и размеру они будут походить на хороший, крупный виноград. На вкус – гораздо хуже. А наши огурцы я узнаю из сотни других – только наши скручены в замысловатые крендельки и покрыты колючками, что твой кактус. Яблоки, капуста и морковь у нас, наверное, растут вкусные. Иначе с чего бы их еще до созревания подчистую сжирали слизняки и всевозможные гусеницы?

Единственное, что у нас стабильно дает урожай – это ревень! Его ежегодно выкорчевывают по весне, но к осени он вновь гордо колосится по всему участку. Я перепробовала все существующие на свете блюда из ревеня: пироги с ревенем, кисель из ревеня, компот и даже варенье. Жаль, что у меня на ревень аллергия.

В этом году я устроила бунт и вместо огородного рабства выбрала кордонную вольницу.

Приткнув свой Фиат по прозвищу «Феня» возле дощатой стены нашего малогабаритного домика, я заглушила мотор, выбралась наружу и глубоко, с удовольствием, вдохнула. Пахло листвой, сосновой хвоей и немного рекой. Идиллию нарушил случайно брошенный через дорогу взгляд: в доме с синей крышей горел свет. Я как раз собиралась зевнуть и от неожиданности застыла с открытым ртом. Со стороны вид у меня был, должно быть, идиотский.

Дело в том, что Кордон – явление довольно необычное. Полсотни разномастных домиков были построены прямо посреди леса, на высоком речном берегу. Домушки в большинстве своем были мелкие, по нынешним временам непрезентабельные, заборы между участками отсутствовали как класс – за этим следили лесники, – и теснились буквально друг у друга на голове. Выйдя поутру на крылечко, вы могли, не напрягаясь разглядеть, каким мылом умывается сосед слева, и что бог послал на завтрак соседке справа. Причем все это одновременно.

На Кордоне все знали всех, дети росли и взрослели на глазах, но чужих здесь не жаловали. Мы, как мне кажется, были последними новообращенными за десять лет, да и то старожилы до сих пор считали нас новичками.