А - Максим Александрович Жирнаков

Максим Жирнаков

А

Семен с пафосом прошел мимо красномордых мужиков, одетых в трехполосные спортивки, ловко обойдя черный седан с поднятым на упоре капотом. Этот самый седан, чьи стекла были запачканы так, будто он только что принимал участие в ралли по болотам, стоял у въезда в гаражную зону так, что половина прохода была тупо загорожена, и проехать мог бы, разве что, «матиз». Гоша проскочил за Семеном, нервно поглядывая через костлявое плечо на мужиков.

— Да не волнуйся ты, им все равно на тебя, — сказал Семен, увидев помедлившего и постоянно оборачивающегося Гошу. При каждом повороте головы его светлые волосы подымались в воздух, словно подол короткой юбки у сексапильной красавицы. Только вот сам Гоша не был эталоном красоты: на тощее тело приковали зашуганное лицо, точно морда молодого енота, только что бежавшего от опасности.

— Уверен? — тихо произнес Гоша, оттянув рукав кофты, — они странно на меня смотрят. Будто видят во мне свежее мясо… как на зоне…

— Так это вполне логично, ты же здесь впервые, а они всех тут помнят и знают, — Семен остановился и махнул трем мужикам, будто говоря им, что этот новенький с ним, и о нем можно не беспокоиться и ничего пакостного не думать. После этого жеста мужики потеряли всякий интерес к парням и продолжили о чем-то говорить, попивая пивко и ныряя под капот машины. — Тут, можно сказать, много старожил. Память у них замечательная. Есть те, кто дни и ночи проводит в гаражах. От таких пахнет маслом, как от рыбы ее соленой вонью. От воблы или подобной фигни.

— И ты, выходит, таким же станешь теперь? — губы Гоши стали подавать признаки жизни, что говорило об утрате всякого излишнего беспокойства.

— Это мы ещё посмотрим. Может быть, но «адидас» я никогда носить не стану. Пойдем.

Они двинулись в глубь гаражных рядов по щебёнке, что за много лет уже почти окончательно превратилась в песок с пылью. Местами у ворот стояли старенькие «фольксвагены» и «ауди», но по большей все местные колымаги являлись отечественным автопромом. У людей, которые в тот день были на гаражной территории, прослеживались схожие черты в образе: грязные спортивки, щетина, грубое лицо, сквозь которое в некоторых случаясь можно было разглядеть некое парадоксальное умиротворение, и поголовно короткая стрижка, будто настала самая унылая мода в мире. Мода тюремщиков. Мода срочников. Мода короткостриженых семилетних мальчиков из двенадцатого года. Гоша подумал, что некоторые, кто действительно чуть ли не жил здесь, попросту когда-то поняли, что это место — их рай на земле, пусть он и грязнее сельского коровника. Для таких автолюбителей гаражи были таким же местом, как и для талантливого музыканта пустая студия звукозаписи за городом, где он мог отдаться всей душой новым релизам. Только здесь вместо синглов и альбомов были старые ведра с облупленной краской и ржавыми бамперами.

У Семена случилось пополнение в семье. И это пополнение он спешил показать своему давнему другу, с которым провел одни из лучших лет в своей жизни. Они часто друг друга уведомляли о чем-то новом. Гоша постоянно рассказывал Семену о том, как дальше планирует проходить игры и какие условия ставит себе, чтобы оправдать свое звание хардкорного геймера. Семен то и дело слушал его рассказы и стратегии по получению трофеев, побитии рекордов и прохождении челленджей… и было это катастрофически нудно. Особенно, когда его интересовали лишь такие вещи, как заработок и тачки. Пусть теперь Гоша заскучает, слушая автомобильные термины. Но Семен также предполагал, что у Гоши наоборот будет интерес к этому, так как в гоночные симуляторы он переиграл достаточно. Особенно в те, где для каждой гонки необходимо подбирать нужную машину, с нужными характеристиками, а также настраивать ее начинку под условия заезда.

Но все же Гоше были ближе быстрые шутеры, РПГшки и ММО помойки, поэтому надежда на маленькую месть с примесью троллинга все еще жила в сознании Семена.

Добравшись до гаража, Семен со всей силы врезался в дверцу, принявшись прижимать ее, и достал из заднего кармана длинный пепельный ключ, став пихать его в замочную скважину. Из самой скважины вылетела тонкая оса, заставив Гошу отшатнуться в сторону. Семен остался на месте, застыв без движения, и с ноткой злости произнес:

— Опять… Я же их только вчера травил, весь баллончик потратил! — из дырки вылетело еще две осы, которых Семен отмахнул от себя. У всех трех насекомых почему-то не было никакой мотивации жалить беззащитных парней, что можно было понять по их вялому полету. Они просто медленно улетели куда-то за крышу гаража. У Семена на миг возникла мысль о том, что они улетели за своими кентами, и когда насекомые вернутся, то ему с Гошей будет, мягко говоря, не весело.

Гоша хранил молчание до тех пор, пока Семену не удалось проникнуть в гараж. В проеме загорелся свет. Стал быть виден хлам, среди которых прослеживались шины, старый велосипед, всякие коробки и прочее барахло, покрытое пылью. Было и еще что-то, что стояло по центру гаража, но из-за ракурса была видна малая часть белого металлического корпуса. Семен поднял стопоры, вынул задвижку и с корабельным скрипом открыл тяжелые ворота. Два массивных прямоугольника медленно распахнулись, но чтобы ворота открылись до конца, Семену пришлось толкать одну их часть с периодическими рывками. Он также указал Гоше на вторую часть, чтобы тот помог ему. Сил у Гоши хватило, что его самого немного удивило.

После небольшого физического труда два худощавых парня встали на пороге старого гаража. На лице одного была гордая ухмылка, будто он видел, как его сын впервые затащил в постель девку, на лице второго — неповторимый симбиоз удивления и восторга, будто он видел, как его сын затащил в постель некрасивую, но богатую даму. Перед ними, выглядывая из глубины тесного помещения, стояла белая «семерка», отполированная с любовью. На лобовом стекле отражались блики гаражной лампы, а белоснежный окрас сиял и невероятно выделялся на фоне прочего серо-коричневого хлама.

— Семен… — прошептал Гоша.

— М?

— Как звать эту мадам?

— «Шестой год за восемьдесят кусков», — сказал Семен с легким смешком в голосе и зашагал ближе к своему новому автомобилю.

— Постой… что? Шестой год? «Жиги» до тех пор производились? — химия на лице Гоши внезапно сменилась на одну простую эмоцию — на смущение.

— Ага, я тоже был удивлен. Насколько я знаю, они еще довольно долго производились. Аж вплоть до двенадцатого