На излете - Владимир Фролов

Владимир Фролов

На излете

Смотрел на мир всегда лишь трезвым взглядом?

А может — только пьяным? Ревизор.

В глазах твоих есть фильтр, соткан ядом.

В бровях твоих не хмурость — лишь узор.

Ты шаг попутал с тремором больного.

На шапке не звезда, в груди не стать.

И что в твоем характере стального?

О чем ты видишь сны, когда лег спать?

Проснись, надень рубашку, выпей стопку.

Сегодня снова день, а позже — ночь.

Когда ты заприметишь, все же, кнопку —

С инструкцией попробую помочь.

***

Мир любви всегда казался мне несправедливым. Есть только одна женщина, которая любит тебя несмотря ни на что, безусловной любовью. Но у тебя на нее не стоит. Мать — высший дар и величайшее разочарование. Диссонанс вынуждает тебя двигаться дальше.

Нога с хрустом врезается в дверь, меня ждет долгое приключение через пространство квартиры на двадцать седьмом этаже, финал которого ознаменуется убийством очередного слетевшего с катушек психа. Время совсем притихло. Адреналин, перемешавшись с заряженной кровью, сделал свое дело — надавил на стрелку часов, не давая ей двигаться в привычном режиме. Слышу громкий щелчок. Неужели, сломана кость? Волны боли догонят звук через пару секунд, но для меня пройдет целая вечность в рассуждениях о первопричине происходящего. Может, это была секундная стрелка? Тот щелчок. Не важно, держи в голове свою цель — покончить с человеком, готовым отправить весь мир в забытье. И ради чего… Он сидит в этой квартире и насмехается над всем человечеством, прямо сейчас оскаленная физиономия извергает хохот. Слышу его через стены. Низкочастотный монотонный звук в моей голове, отражающийся от стенок черепа перед тем, как попасть в сознание.

Любая история начинается не с событий, но с мотивации к определенным действиям. Эмоции дергают за ниточки, направляя тело и поток мыслей исполнять поставленные задачи. Любимый герой — марионетка в руках высшего Бога, имя которому — Эволюция. Что стало моей мотивацией?

Сахар.

Дверь слетает с петель очень неохотно. Нога точно будет болеть. Сначала отделяется верхняя часть, затем, спустя несколько секунд, нижняя устремляется ей вслед, словно ребенок, держащий за руку мать. Хорошо, что дверь деревянная. В обойме моего кустарного дробовика всего два заряда. По одному на каждый глаз. Смех улюлюкает и шипит.

В жизни нечем заниматься, если хочешь чего-то настоящего. Мир или пустой, лишенный эмоций, или полон настроений, но все они лицемерны. Два толстых каната — выживание и размножение, превратились в набор рычагов, через которые тебя направляют. Любой аспект жизни, являясь лишь проявлением послушания перед природой, вызывает у меня смешанные чувства. С этой позиции самые безнравственные поступки становятся равными самым высокоморальным. Каждый бежит навстречу заветному счастью, протянутому костлявой рукой жизни. Преступники и моралисты равны в своих стремлениях ухватить его покрепче. На чьей я стороне?

Он почувствовал меня задолго до моего появления, а значит — эффект неожиданности безвозвратно проебан. Придется рассчитывать только на рефлексы. Мы будем драться, как загнанные звери. Полиция сидит у меня на хвосте и прибудет с минуты на минуту. Времени в обрез. И в то же время — его слишком много.

Все началось с Большого взрыва, я полагаю. Мириады элементарных частиц пнули под зад большим напалмом. И им это понравилось. Они организовали кружок под названием «Эволюция». Туда брали всех без разбора, достаточно обладать минимумом энергии и толикой массы. Это вам не отбор в сборную по атлетике. Никакой конкуренции. Твое существование — достаточное условие. Я тоже там был, но ничего не помню. Как и множество вещей, произошедших после. Трагедия одинокого человека в пустыне. Хочется пить, но никто не приходит. Паника затмевает зачатки разума. Внезапный гром среди ясного неба, пронизывающий стержнем пространство между двух скал, еще недавно бывших столь дружелюбными. Сколько подобных катастроф переживаешь до того, как учишься хранить что-то в памяти? Приобретаешь заделы на комплексы и фобии будущего. Твой персонаж определен обстоятельствами. Любовь к большим сиськам, синдром жертвы, бегающий взгляд и зависимость от едкого дыма. Стартовый комплект твоего быта. Первые воспоминания — словно первая страница книги, написанная разборчивым почерком. Пока ты учился писать — разучился мечтать.

— Это тебе! — девочка в песочнице протягивает мне лопатку с песком.

Она здесь самая активная. Активный набор атомов. Еще вчера мы не понимали, где заканчивается рука, и начинается окружающий мир. Сегодня же набор атомов стал набором объектов. Я знаю, где заканчивается моя рука. Я даже могу сказать несколько слов. Я знаю только маты, и девочка плачет после моего ответа. Мне грустно. Так я узнаю про эмпатию. Какой-то долговязый парень позади нее прячет в песочнице сверток костей.

— Кусочек детства для взрослых, — подмигивает он.

Вскоре я встаю на две ноги и отправляюсь в путь. Вчерашние дети с умным видом тыкают меня носом в грязь и заставляют верить, что это цветы. Заставляют учиться тому, чего не знают сами. Верить в то, что давно опровергли и любить тех, кто не способен быть честным. Но все это круто, ведь ребенок подобен наркоману — его жизнь проходит в режиме «под кайфом». Я имею в виду усиленные эмоции. Супер-радость, супер-печаль, супер-вкус, супер-запахи. Все супер. Потом возникает толлер к реальности. Тебя уже не вставляет, как прежде. Речь про ту самую шоколадку, на которой ты вдруг понимаешь, что она перестала быть такой вкусной. Что с ней? Обертка выцвела и пожелтела, как осенний лист. Вкус начинки стал более черствым.

— Отец, что случилось, она просрочена?

— Ты просто повзрослел, сын. Поможет увеличение дозы.

— Дозы?

— Женщины, сынок, теперь они твой шоколад.

Первый поцелуй, первая сигарета, первая пломба — мины на твоем пути, взрывающиеся разными вкусами. Застрявшие осколки шевелятся в теле. Контуженый чувствами человек, ветеран детства. Кто-то переборщил с чупа-чупсами, кого-то не заметил быстрый водитель, кому-то не повезло в экспериментах с огнем. Остальные награждены шоколадной медалью. Поиски сахара могут завести далеко. Синяя голова, растущие организмы и старый матрас запускают новый виток эволюции, максимально сокращая лишние телодвижения. Но если хочешь поиграть в моралиста — добро пожаловать в высшее общество, блеющее серьезными терминами.

Голова кружится. Дверь съела больше кислорода, чем я рассчитывал. Кусок дерева напоминает доску для серфинга, потерявшую своего наездника. Обои нависают надо мной, грозно тряся бумажными кулаками. На стыках засохший клей. Они были приклеены наспех. Что скрывается за слоями бумаги? Сколько