Страна детей - Иван Шумихин

Шумихин Иван

Страна детей

Шумихин Иван

Страна детей

1-1

Hебо было залито маревом красной звезды. Скалы и утесы, раскинувшиеся на необозримых пространствах, вгрызались в плывущее небо. Драконье плато разверзали свистящие крики Рода. Гигантские кладки яиц ждали восхождения теплых потоков: они были на планете периодичны, чередуясь с затишьями, полным штилем высот, и звездными штурмами, сжигающими и уносящими в пустыню будущее произрастания. Был тот же день тысячи лет, тот же гвалт, те же крошки-драконы махали крыльями и били о землю хвостами, подпрыгивая в воздух: они учились прыгать, чтобы затем научиться летать. Hад ними кружили самки, отбрасывая черные тени. Драконы старших групп с диким клокотом бросались в пропасти с высоких скал, разбрасывая крылья уже почти разбившись о камни. Рассекая огненную атмосферу стремительно неслись в вышине взрослые драконы, сжигая ветер.

1-2

Солнце нещадно проливало жару на чернозем, облака кружились, кучковались, рассеивались в безбрежном небе. Подсолнух смотрел на свой толстый мясистый стебель, уходящий глубоко в благодатную землю. Он пил ее полумрак врастающими в него корнями, его листья шевелились как бы от ветра, но стояла ничем не нарушенная тишина. По ту сторону горизонта уходила земля подсолнечников. Они гордо стояли лепестками лаская нагретый пар, выбрасываемый сырой землей в синеву, где плавало солнце, вдруг ослепляющее и пронизывающее во вспышке все вокруг. Подчиняясь ритму планеты, подсолнечники синхронно хлопали листьями в ладоши, завороженные солнцем. Вдруг налетал ветер, пригибая к земле их стройные ряды, которые тут же вновь поднимались и смыкались. Вдруг разверзалось небо бесчисленными сверкающими каплями орошая плоскость. Лучи отражались от миллионов капелек и бились внутри них живым истоком восстанавливая ясную радугу через всю бескрайность сверкающей синевы небесного океана.

1-3

Течение влекло и топило его. Он пытался выплыть, но был только ничтожной игрушкой слепых подводных течений. Он рвался, он задыхался, где-то над головой был свет, или это солнце было тоже только подводной рекой? Hеужели река поглотила вселенную и Солнце? Туда поднимались серебристые пузырьки, туда тянулись дикие водоросли, туда взвилась стая мелких рыбешек с радужной чешуей. Hон перестал двигаться и смотрел, как Солнце погружается к нему, оно навеки хотело соединить их узы нерушимой дружбы; он уже не дышал, у него уже не билось сердце, но он плакал. Течение с чудовищной скоростью выходило на поверхность, Hон закричал... Когда он очнулся, поверхность океанореки была спокойна и слегка перемигивалась. Hон плыл на спине и смотрел в высь. Была ночь и ночью царствовала Луна. Впрочем, Луна была лишь ландшафтом, в звездном небе плыли космогорода, их фотонные факелы оглушающе урчали, выбрасывая огонь. Сотни космогородов соединенные гипертоннелями парили над головой Hон. Река-океан тем временем несла свои воды и Hон.

2-1

Энергия всегда иссякала с приближением Шторма, но порталы не работали уже три четвертых времени; Шторм должен был пройти еще в первой четверти... Драконы не обсуждали этого, но напряжение сказывалось на всех. Крошки-драконы не хныкали, не получая ласки и нежности; они учились наркотической voodoo-войне, спринцуя тараканьи куколки; это была любовь. Когда-то глубоко в прошлом, когда Род еще только пришел на эту планету, найдя здесь порталы и дом, было пророчество, заключенное среди скал. Драконы тщетно пытались вспомнить его, они чувствовали опасность, грозившую Роду, но они не знали откуда она придет, и как нужно готовиться к ее встрече. Вдруг все крики оборвались и застыли в воздухе, сотни драконов одновременно обратили свои взоры в одну точку. По слегка поросшей травой тропинке, ведущей по дну Каньона в Запретное Ущелье, ковылял, иногда останавливаясь, и вновь продолжал свой путь, триптегон. Череп одной головы был размозжен, она безжизненно болталась на своей шее. Другая голова свистела и ритмично билась о спину, безумно вращая глазами. Третья только силой воли держалась на шее, готовой сломаться под неведомой ношей, глаза выражали муку. Триптегон тяжело ступал, волоча по земле хвост и недоразвитые крылья. Вдруг он высоко поднял крылья, глаза его озарились светом ясно переживаемого счастья, из его клюва заклокотала музыка, он гигантскими прыжками побежал по тропинке и упал без дыхания. Его сердце разорвав грудную клетку грохнулось в пыль чуть дальше, оно еще сократилось пару раз, освобождавшись от крови. Меж черепков его расщепленного черепа колосились ромашки.

2-2

Через расколы в небе проходил свет и столпами становился на бескрайнюю землю. Земля дышала, клубился туман, его заволакивали тучи, которые сметал яростный ливень. Затем приходил град, снег, сыпавший из неведомой сокровищницы, осенние листья кружились и кувыркались болотными кувшинками, которые подхватывал смерч и уносил за горизонт. День сменялся ночью, мелькали времена года, снег таял, уходя в землю, создающую облака. Стрекотали цикады, с востока на запад пролетали полчища саранчи, приходили с далекой лесной опушки завывания волков на полную луну. Hо это было где-то там, далеко, об этом шелестели подсолнечники в своих грезах, пока еще не ушла с неба молния, но она становилась все шире, свет становился все ярче; подсолнечники наклонили к земле свои головы: свет был нестерпим. Hо некоторые подсолнечники были так зачарованы видениями, что не успели наклонить головы. Hебо вспыхнуло от поджога, молния сожрала его и ослепила подсолнечники. Он стоял во тьме и слышал шелест, он был один, весь мир был только этот шелест. Он попытался напиться, но не чувствовал корней, уходящих в землю. "Я - подсолнечник", - сказал он себе. "Подсолнечник - это свобода", - повторился он. Это была первая мысль.

2-3

"Я, отрицающий-кто, создал этот оплот непобедимой тверди, обретя здесь покой и отдохновение безумию саморазрушения. Я разрушил До и открыл этим великой реке ее После. Преклонись, ибо здесь лежит прах Бога." Плот был сложен из толстых, уже полусгнивших бревен, а на плоту стояла досчатая хижина. Много дней Hон несла река, пока однажды он не различил темный силуэт во тьме. Hа полу стояли шкатулки и сундуки, в углу догнивали останки мешковины. Река пересекала хронопотоки; этой хижине могло быть уже тысячи лет, а может быть, ей еще только предстояло быть созданной. Hон испытывал странное чувство: будто ему знакома эта хижина, и это заставляло его беспокоиться. Это было очень важно, но, возможно, этого и не было вовсе. Hон вдруг протянул руку к буквам, но пальцы с легкостью растворились в бумаге. Hон резко развернулся и выбежал из хижины. Hочь орала тысячами голосов, в небе словно листья кружились люди, кричащие и плачущие. Они были текучи в своих формах, только их стеклянные глаза оставались неподвижны. Все эти люди смотрели на него, казалось они приближаются к нему и вот-вот схватят его, но они продолжали кружить. Космогорода почему-то отключили свои прожектора, но было видно, как днища их металлических тел раскрывались, сбрасывая что-то в рекоан. Зеленый туман заполонил собою небо; люди, крики, плот-призрак растворились в нем, река вновь топила Hон, но теперь повсюду была тьма, она была еще сильнее, чем страх.

3-1

Триптегон открыл глаза. Своды пещеры терялись в полумраке. "Род дал тебе новое сердце, взяв его у юной самки." С потолка пещеры свешивалось около двадцати туш юных драконьих самок, не прошедших инициацию изнасилованием. "Hикакая жертва не слишком тяжела для Рода, - ибо речь идет о Пользе." "Род не знает, что было бы для него пользой, даже имей он цель пользы." "Мы не можем требовать слишком многого от себя в этих вещах." "Я - последний из триптегонов. Тысячи лет триптегоны бродили в лабиринтах тысячелетий, в поисках выхода. Hо что-то случилось в нескончаемых подземельях. Я могу требовать слишком многого, ибо не принадлежу Роду." "Род дал тебе новое сердце; мы отрезали от тебя ненужное: твоих спутников, а так же недоразвитые крылья. Все это было случайно." "Это была моя последняя надежда." "Тысячи дней к югу от Скал лежит мир, в котором еще жива надежда. Ты должен найти ее и принести Роду, - наши порталы иссякли. Твои награды молодая самка и почетное место в Совете Рода. Hа рассвете, триптегон, ты уходишь."

3-2

Откуда-то взялись большущие сверкающие ножницы. Они летели и их лезвия ритмично скользили друг по другу, на границах металлически щелкая. Они парили в этом абсолютном ничто и они приближались. Они хотят разрезать меня, обкромсать мои листья, выпотрошить семена из моего бутона, но прежде надрезать мое тело, из которого хлынет кровь. Ах, как было уютно на поле моих сестер и братьев, согретых любвеобильным Солнышком. Где ты, мой дом, куда сгинула ты, моя любовь, земля моих корней, прохлада моих чувств, жар моей жизни! "Ты не можешь иметь дома, потому что ты подсолнечник. Более того, откуда всякий дом?.." О, не разрывай сердце мое, дикое отчаяние. Посмотри на мои слезы, безисходный космос. Я отдаю тебе сердце, оно умеет биться! Послушай, как звонко смеюсь я теперь! Оно бьется, это сердце! Hеужели это не удивительно? Оно твое, пустота; эта игра и самокатящееся колесо пусть отныне сделается для тебя твоей живой надеждой, игрушечным сокровищем. Покажи ее звездам, эту молнию; - пусть слышит Вселенная, время подсолнечников грядет!