Дип - Микки Спиллейн

Микки Спиллейн

Дип

Глава 1

Еще задолго до того, как я вошел сюда, я ощущал до боли знакомый мне мир. Ночной Нью-Йорк чувствовался во всем. Рождаемые его центром звуки, слегка приглушенные дождем, добирались и сюда, на одну из его окраин. И сама эта окраина дышала одним воздухом с центром, и все в ней было лишь частью громадного города: и ни на минуту не прекращавшийся грохот подъемных кранов завода Харди, и стремительное движение окутанных дождевыми брызгами машин по Колумбус-авеню, и даже бар, в который я зашел.

Несомненной частью этого города, хотя и очень маленькой, была и полуодетая девица, занявшая, и видимо надолго, отделенный от входа столик в этом баре.

Увидев меня, она криво усмехнулась, бросив пренебрежительный взгляд на мой дождевик, с которого стекали на пол дождевые капли. Пока я его снимал, она проглотила остатки какого-то питья и многозначительно похлопала ладонью по сиденью стула, стоявшего рядом с ней.

Нет ни малейшего смысла вступать в пререкания с подобными девицами. Гораздо проще и легче сесть рядом с ними, заплатить за их питье и выслушать их болтовню, чем выбрать себе другой столик и стать предметом их язвительных замечаний. Покидать же уютный бар, чтобы снова мокнуть под дождем, не хотелось.

К счастью, в качестве собеседника она оказалась довольно занимательной. Высокого роста, светловолосая, с темными, несколько затуманенными какой-то печалью глазами, девица вновь ухмыльнулась и дотронулась пальцами до своего пустого стакана, когда я уселся на предложенный мне стул и кивнул бармену, заказывая напитки.

Она подняла стакан с легким кивком головы и сказала:

— Благодарю, большой парень.

Двумя-тремя глотками она опустошила свой стакан и с нескрываемым удовольствием, улыбнувшись, причмокнула губами.

— Хочешь поговорить? — спросила она.

Я отрицательно покачал головой.

— Только не говори, как все другие здесь, что ты тоже очень опечален этим шаполаем Беннетом.

Бармен коснулся ее руки.

— Было бы лучше, если бы ты заткнула свой рот, Тэлли.

— А почему это я должна беспокоиться о нем? Или вам не нравится слово «шалопай»? Так это же пустяк по сравнению с тем, чем он был на самом деле.

— Помолчала бы лучше, Тэлли.

— Всем известно, что из маленького негодяя вырос большой негодяй. Вся его жизнь — это путь от юного преступника до крупного гангстера. И ты же знаешь, Джеко-бой, одно воспоминание о нем трясет меня так же, как и очень многих других. Негодяй и есть негодяй.

— Тэлли, черт побери, замолчи!

— Глупости, Джеко-бой. Любой чувствует то же, что и я. По крайней мере, почти любой радуется его смерти. Правда, есть кое-кто…

— Говорю тебе…

— О'кей, Джеко-бой. Беспокоишься? Но кто может слышать? Только вот этот парень.

— И дался тебе этот Беннет, Тэлли!

— Еще бы! Сейчас только о нем и говорят. Надоело.

Она взяла наполненный мною стакан и продолжала:

— Хорошо, что Беннета уже нет, а все его парни плачут. Просто восхитительно!

Расправившись с питьем, она взглянула на меня, и глаза ее слегка затуманились.

— Друг, — сказала она, — знаешь ли ты, почему они плачут?

— Скажи мне.

— Прежде всего, я еще не утолила жажду.

Джеко-бой заметил:

— Больше ей нельзя.

— Принесите ей выпить, — сухо сказал я.

Он взглянул на меня, и его губы сжались. Однако, не говоря ни слова, он принес бутылку и поставил ее на стол.

Девица ухмыльнулась, осушила очередной стакан и подмигнула мне.

— Теперь расскажи.

— Разумеется. Расскажу. Дело в том, что все маленькие и все большие негодяи волнуются, суетятся, орут и воют. Почему? А потому, что всем им хочется завладеть делом Беннета. Каждая банда в городе готова прибрать его к рукам. Идет грызня, и всякий, кто по неосторожности попытается вмешаться в свалку, рискует быть застреленным совершенно запросто.

— Да, но это не ответ на вопрос, почему они все-таки плачут.

— В том-то вся и суть. Плачут они потому, что до сих пор не могут подстрелить Дипа. Он им здорово мешает, хотя здесь его еще нет, и никто не знает, где он.

Я взглянул на нее поверх стакана и спросил:

— А ты не знаешь, кто такой Дип?

— Тэлли…

На этот раз уже я произнес:

— Помолчи, Джеко-бой.

Девица одобрительно подмигнула мне.

— Как я сказала, Дип — это парень. Но он большой парень. Он даже больший негодяй, чем был Беннет. Он еще и «мистер», что тоже кое-что значит. Беннет и этот Дип вместе были вот так, понимаешь?

При этих словах она скрестила пальцы.

Я кивнул головой.

— Здесь говорят, — продолжала она, — что Дип был еще хуже, чем Беннет. Хуже дьявола. Он носил пистолет еще маленьким ребенком.

Она вздохнула и добавила:

— Крепкий и опасный парень. И говорят, что он вернулся. Не успели убить Беннета, как он уже здесь.

— И это верно?

— Так говорят. И он, и Беннет были что-то вроде братьев по крови, как это водится среди гангстеров. Вы же знаете их.

— Не совсем. Кроме того, со временем друг Беннета мог измениться.

— О нет! Они всегда были шалопаями. Такими и остались. Беннет до последнего дня был гангстером, и точно таким же останется и этот Дип. Они все делили пополам, с детства были неразлучны. Когда-то они дали безумную кровавую клятву отомстить друг за друга, если с кем-нибудь из них что-либо случится. Они организовали целую шайку, занимавшуюся кое-какими вещами. И даже заставили крупного бандита Ленни Собела подчиниться и служить им. А Ленни — немалая шишка.

— Ты что-то очень зла на всех них. С чего бы это?

Ее глаза, до того несколько затуманенные, вдруг заблестели, и в них явственно обозначилась горечь.

— Вся эта банда — последние негодяи. Их дело — наркотики и контрабандный спирт. Прибыльное дело, но только за счет здоровья их клиентов. А что касается Беннета, то именно он виноват в том, что моя сестра покончила самоубийством. Ей было шестнадцать, а мне десять.

— Никогда не слыхал об этом, — заметил я задумчиво.

— Откуда же тебе знать? Правда, он не был непосредственным виновником, но он мог бы ее спасти.

Она вновь взглянула на меня, помолчала и медленно проговорила:

— А Дип, говорят, еще хуже, чем Беннет.

— А что-нибудь еще о нем ты знаешь?

— Много лет тому назад он уехал из города и оставил все дела Беннету.

— Куда же он уехал?

— Никто этого не знает. Говорят, первые годы он был в Чикаго, но вскоре след его затерялся. Потом о нем почти забыли и заговорили лишь после убийства Беннета как о прямом наследнике имущества и всего дела Беннета. Вот так. А теперь этот Дип вернулся, и опять-таки никто не знает откуда.

— Ну и что?

— Я тоже думаю, что это ничего не значит. Все равно его застрелят. Знаю только, что его прошлым очень интересуются и очень удивляются тому, что никто и ничего не может узнать. Известно лишь, что он крупный делец и, вероятно, где-то у него есть какое-то дело. Только вряд ли легальное.

Ее рот скривился, и она кисло усмехнулась.

— Пожалуй, одно будет любопытно.

— А именно?

— Банда попытается сперва выяснить, действительно ли Дип — большой человек.

— Зачем им это?

— Если он большой, то рядовые его признают, а боссы — убьют. А если он ничем не выделяется, то рядовые от него отвернутся, а боссы ототрут на задний план и, по всей вероятности, все равно пристрелят.

— Так зачем им ждать?

Она вновь презрительно скривила губы.

— Как ты не понимаешь? Повторяю, никто не знает, насколько он большой. Возможно, он прибыл сюда со своей и при этом немаленькой бандой.

— Ну, вряд ли. Это уже нереально, моя милая, — заметил я.

После минутного молчания она сказала:

— Да, возможно, ты прав. Однако главное, что побуждает их к его уничтожению, заключается вот в чем. Они совершенно не знают, что он из себя в данный момент представляет. Может, он переполнен жаждой мести.

— Это уже ближе и правдоподобнее.

— Вот, вот! Он может приступить к выполнению своей кровавой клятвы и перещелкать всех, кого заподозрит в убийстве своего друга. Понимаешь?

— Это не исключено.

— И вполне возможно, что этим он и займется здесь. Никто не знает. Он представляет собой… как это слово…

— Загадку?

— Вот именно.

Она взглянула на Джеко-боя, усевшегося за стойкой, и пьяно засмеялась.

— Взгляни-ка на него! Уткнулся носом в бумаги и ничего не хочет ни видеть, ни слышать. Особенно то, о чем мы болтаем. Не правда ли, Джеко-бой?

Тот не обратил ни малейшего внимания на ее вопрос.

— Что ж, — продолжала она, — пускай все эти бандиты дерутся между собой и стреляют друг в друга сколько хотят. Я была очень рада, когда Беннет получил давно заслуженную пулю, и не огорчусь, если и остальных постигнет та же участь. И не имеет значения, кто из них будет первым и кто последним. А когда я увижу этого негодяя Дипа где-нибудь в канаве с парой унций свинца в его бандитской голове, я с величайшим наслаждением плюну на него, как я это проделала с убитым Беннетом. Вот так. Да и не только я одна буду рада этому. Собакам собачья смерть.