Больница смерти - Мария Васильева

Мария Васильева

Больница смерти

Посвящается Человеку…

В повести описаны только реальные события. Имена персонажей изменены.

Было пасмурное серое утро, шел дождь. Город был окутан туманом и еще спал. Лишь кое-где начинали расставлять торговые палатки и открывать ларьки. Маша думала о предстоящем дне, хотелось проявить себя с лучшей стороны. Ей сегодня, после окончания медицинского колледжа, предстояло первый раз выйти на работу. На настоящую, самостоятельную работу медсестрой в самое тяжелое отделение из всех существующих – отделение реанимации и интенсивной терапии общего профиля.

Серое здание городской больницы скорой медицинской помощи мрачно возвышалось среди деревьев и не предвещало ничего хорошего. Не лучше было и внутри. Отделение располагалось на первом этаже, вход с улицы был отдельный и редко, когда возле него не стояли машины скорой помощи. При входе в отделение первым делом в нос ударил мерзкий, ужасающий запах смерти. Любой медик, даже студент, узнает этот запах среди сотни других без труда. Трудно было переступить порог и войти, но что запах по сравнению со спасением человеческих жизней?

Маша вошла в отделение, которое состояло из четырех блоков: А – для особо важных персон, Б – гнойный, В – политравма, Г – нейрохирургический. Каждый блок рассчитан на шесть пациентов, правда их всегда было больше, а блок А работал крайне редко, в основном он служил для ночного сна медперсонала. На Машу никто не обратил внимания. И, когда она уже отчаялась представляться в каждом блоке, к ней вышла медсестра ее возраста по имени Марина и со смехом повела показывать отделение и представлять своих коллег. Протеже главного врача наконец-то встретили приветливо и даже разрешили делать что угодно с больными, под предлогом того, что они все равно все умрут, так пусть приносят пользу обществу, исполняя роль учебного пособия. Больные лежали на грязных матрасах под серыми простынями, с привязанными бинтом руками и ногами. В тот момент каждый из них находился на аппарате ИВЛ (искусственной вентиляции легких). Среди ужаса и грязи… Новую медсестру прикрепили к медбрату Андрею, ее ровеснику, с добрыми, смеющимися глазами. И первым делом он ее научил тому, что одноразовый шприц в реанимации перестает быть одноразовым, в лучшем случае он подписывается и используется для одного пациента в течение суток, а вообще на это нет времени, поэтому один одноразовый шприц – для всех больных в блоке на сутки. Состояние, в котором Мария слушала своего «учителя», интересом не назовешь. Единственное, что утешало, она рассчитывала на следующий раз купить много-много одноразовых шприцев. Позже Маша отказалась от внутримышечных инъекций, потому что невозможно уколоть пациента тупой иглой, которой прокалываются металлические пробки на флаконах. Остальные же медсестры приставляли шприц к бедру пациента и обрушивались на него всем весом, иначе проколоть кожу и попасть в мышцу было невозможно. Андрей научил также с самого утра запасаться физраствором и глюкозой, т.к. к концу дня ни в одном блоке не будет ни того, ни другого, если, конечно, родственники не принесут. У каждого пациента был свой номер, который определял сразу и номер каталки и личность, и писался на истории, чтобы не было путаницы с фамилиями. А, собственно, зачем фамилии, если «учебное пособие» долго не проживет? В блоке Б находился реанимационный шкафчик с медикаментами. Его содержимое дальнейших вопросов не вызывает:

интубационная трубка с манжетой – 2

мешок Амбу – 1

адреналина гидрохлорид – 10 ампул ( часто бывало меньше 5 )

магнезии сульфат – 10 ампул

дофамин – 5 ампул

атропин – 5 ампул

и все. На сутки. Минимум на 10 человек.

Желудочные зонды и мочевые катетеры отсутствовали. Их сооружали из подручных средств, как в старые добрые времена. Для этого в В – блоке стояла выварка с отработанными системами и прочим. Изредка ее стерилизовали. И, когда нужно было срочно поставить катетер или зонд, медсестра бежала к выварке и мастерила его своими руками. Да, самое главное в работе медсестры – иметь в своем кармане ножницы, а то ничего смастерить не удастся. Тонометр был один на все четыре блока, и, чаще всего, находился там, где его невозможно было найти, ведь никому не придет в голову искать прибор для измерения артериального давления в сестринской на столе, в компании с тараканами.

В два часа дня поступил больной с этажа, который в лифте дал «остановку» (клиническая смерть на медицинском жаргоне именуется «остановкой» ). Алексей Михайлович, дежурный врач блока Г, начал реанимацию: закрытый массаж сердца, адреналин в/в. Больного не интубировали. Реанимация продолжалась ровно три минуты, после чего констатировали смерть. «Но как же так? Ведь недавно этот мужчина был живым человеком, который радовался, смеялся, работал, да, наконец, любил, как все, а теперь это труп, который реанимировали всего три минуты? А как же медицинские законы? Как же минимум 5-6 минут? Все, чему учили в колледже, оказалось ерундой, сказкой, в которую мы все верили. Сказкой, в которой все, кто носил белые халаты, всегда спасали других, когда это было возможно. Но ведь на самом деле это не так! Никто никого не спасает! Или это только здесь никто не спасает, а в других больницах все по-другому? Не верю. Уже ни во что не верю!».

Около четырех часов поступила больная, в сознании, которой нужно было поставить подключичный катетер ( в реанимации всем ставят подключичные катетеры ). В блоке, помимо врача, находились в это время студенты-медики, которые изъявили желание попрактиковаться в постановке «подключички». Алексей Михайлович разрешил. Ассистировала Маша (здесь долго не учили, к концу дня создавалось впечатление, что новая медсестра проработала тут всю жизнь). Женщину не обезболили. Студент с довольной физиономией сделал семь попыток, на восьмую получилось. Больная кричала очень сильно. Кричала и Маша вместе с ней, только тихо, про себя, в душе. Надолго в ее памяти останется этот крик. Наверное, навсегда. Рассказала об этом друзьям. Все молчали. «Как же они могут просто сочувственно кивать головой? Ведь нужно что-то менять, нужно это исправить, эту чудовищную ошибку. Как же это меня никто не понимает? Ведь это должно быть в сердце каждого человека!».

Прошло несколько дней… Не все люди ко всему привыкают. К счастью или к сожалению. Мария очень боялась привыкнуть к жестокости и бесчеловечности, которые царили в этих стенах. Но зря боялась. К счастью, она не привыкла. Сегодня Маша дежурила в блоке В (в политравме). На третьей каталке лежала пожилая женщина с острым панкреатитом, осложненным дыхательной недостаточностью. Дышала она через кислородную маску. Целый день состояние было стабильное, средней тяжести. Виктор Петрович написал лист назначений, но из назначенных препаратов в наличии было около четверти, хотя родственники систематически все