Загробный гость: Приключения Шерлока Холмса в России. т. 1 - П. Никитин

П. Никитин

Загробный гость

Приключения Шерлока Холмса в России

Т. I

Таинственный дом

Если вы, дорогой Ватсон, хотите совершить хорошенькую экскурсию и если пациенты ваши ничего не будут иметь против, сегодня или завтра представится к этому очень удобный случай, — сказал Шерлок Холмс, опускаясь в кресло и затягиваясь сигарой.

— Вы куда-нибудь отправляетесь? — спросил я, заинтересованный этим неожиданным напоминанием о моих пациентах.

Изучив довольно хорошо моего друга, я прекрасно понимал, что раз Шерлок Холмс говорит о пациентах, значит, экскурсия предстоит далекая и долгая.

— Весьма возможно, что мне придется отправиться в Россию, — ответил Холмс, и его бесстрастное лицо приняло усталое и скучающее выражение.

Я выразил свое удивление.

— Если вы посидите у меня еще сорок две минуты, Ватсон, то узнаете все подробности, — ответил он мне, взглядывая на часы. — Сегодня утром я получил записку от одного русского купца, некоего Ивана Сидоровича Черепанова, в которой он просит меня принять его в пять часов дня и помочь распутать одно очень таинственное дело.

Я охотно согласился остаться, тем более что в этот день я был совершенно свободен до вечера.

— Прекрасно, — произнес Холмс. — А пока мы можем заняться чтением газет.

С этими словами он развернул газету и углубился в чтение.

Было уже четверть шестого, когда в передней раздался звонок, а через минуту в кабинет вошел мужчина лет тридцати, с русой небольшой бородкой и такими же усами, румяный и крепкий, одетый в сюртучную пару из дорогого трико.

Увидав меня, он слегка смешался, но затем, оправившись, проговорил на ломаном английском языке:

— Моя фамилия Черепанов. Я желал бы повидать мистера Холмса.

— Я к вашим услугам, — ответил Шерлок Холмс, подымаясь навстречу гостю. — А это мой друг, доктор Ватсон, помощью которого я пользуюсь очень часто, и поэтому при нем вы можете говорить совершенно откровенно.

Мы поклонились друг другу.

— Вы, вероятно, торгуете кожевенным товаром и только что приехали из восточной части Лондона, — как бы вскользь заметил Холмс, рассматривая гостя. — Вы сегодня очень торопились и вряд ли даже ночевали дома…

— Совершенно верно! — ответил сконфуженно и удивленно купец. — Но как вы могли все это узнать?

— О, это совсем не так трудно, как вы думаете, — произнес, улыбаясь, Шерлок Холмс. — Русское купечество не приезжает в Англию как туристы. Запах кожи, который вы внесли сюда за собою, доказывает, что вы только что были в кожевенном складе. На это же указывают и кончики ваших пальцев правой руки, на которых я замечаю темные жирные пятна, какие обыкновенно остаются на пальцах, когда кто-нибудь долго пробует кожевенный товар. Что касается того, что вы были именно в восточной части Лондона, то это не подлежит сомнению. На ваших сапогах я вижу приставшие к ним кусочки беловатой глины, которой изобилует только восточная часть Лондона.

— Но почему вы могли узнать остальное? — спросил купец, улыбаясь.

Холмс пожал плечами.

— Вторая половина составляет самую легкую часть моих наблюдений. У вас свежеостриженные ногти и, видимо, вы любите ими заниматься. Однако, несмотря на это, сегодня вы не докончили своего туалета. Безымянный палец на вашей правой руке вы только начали стричь и не кончили, не говоря уже о том, что все ногти на правой руке совершенно не отшлифованы. На плече вашего сюртука я замечаю женский волос, очевидно, блондинки, а обшлаг правого рукава неосторожно запачкан розовой пудрой. Если бы вы ночевали дома, прислуга, вероятно, почистила бы ваше платье. А ваше смущение лишь подтверждает мою догадку, — закончил Холмс весело.

— Впрочем, я думаю, будет лучше, если мы приступим к делу, — снова заговорил Шерлок Холмс. — Итак, мы вас слушаем. Не угодно ли сигару?

— Благодарю вас, я не курю, — ответил русский купец.

Он уселся поудобнее в кресле, положил ногу на ногу и начал:

— Мы сами…

— Я вижу, вы затрудняетесь говорить по-английски, — перебил его Холмс. — Надо вам заметить, что я прожил, благодаря стечению некоторых обстоятельств, три года в России и очень хорошо изучил ваш язык, так что, думаю, нам лучше будет говорить на вашем родном языке. Кстати, доктор Ватсон, как истый лингвист, тоже знает его в совершенстве.

Все это Холмс проговорил на чистейшем русском языке.

— Тем лучше! — произнес ошеломленный купец. — Видите ли… дело, о котором я хочу говорить с вами, не совсем обыкновенное… Я сам — владимирский и мои предки издавна имели торговые дела в городе Владимире. Главным образом мы торговали сырьем. Дед мой, затем по наследству отец, а потом и я имели и имеем там кожевенные склады, а покупщиками нашими, в большинстве случаев, являются заграничные фирмы. Лет шесть тому назад, отец мой вздумал продать свой одноэтажный, каменный дом, в котором жила наша семья, и купить другой, большой. Так как отец был уже стар и скуповат, то он хотел подыскать подходящий дом недалеко от склада, чтобы не заводить лошадей и не тратиться на извозчиков. В нашем квартале был подходящий дом. Это было довольно большое, двухэтажное, каменное строение, с большим двором и садом, обнесенными высоким каменным забором, и со всеми хозяйственными постройками. Дом этот уж лет десять стоял без жильцов и про него ходили по городу странные слухи. Говорили, что после смерти старого хозяина в доме стали ходить привидения и вообще появляться разная чертовщина…

Черепанов сделал маленькую паузу.

Шерлок Холмс, который сначала слушал рассказ со скучающим видом, при последней фразе оживился.

— Ваш рассказ, кажется, начинает становиться интересным, — произнес он, искоса взглядывая и на меня.

— Да, он не совсем прост, — ответил купец. — Некоторые из обывателей, проходившие по этой улице в полночь, часто замечали в окнах странный свет, словно тончайшая молния прорезала во все стороны воздух комнат. Иногда, среди этого странного света, замечали какую-то фигуру, неясную, похожую на скелет, укутанный в белый саван, и говорили, что кости скелета светятся… Явление это происходило очень редко, так что видели его только немногие и поэтому, хотя они и клялись в правдивости рассказа, большинство горожан не придавали этим толкам никакого значения.

— А кому принадлежит этот дом? — перебил Холмс.

— Некоему Андрею Васильевичу Молалеву, — ответил Черепанов. — У него в городе три дома, из которых последний он купил лишь недавно, и маленькая мелочная лавка. Он торгует также скотом и поэтому часто разъезжает. Сам он не живет в заброшенном доме, а помещается в другом, стоящем по другую сторону улицы, наискосок от таинственного дома. Полиция, возбужденная толками о привидениях, несколько раз производила внезапные ночные обыски в доме, но не могла найти ровно ничего и дом продолжал пустовать. Молалев несколько раз говорил, что не прочь продать проклятый дом, но, как человек богатый, запрашивал очень дорогую цену, что в связи с молвой о привидениях отбивало всех покупателей.

— Вы говорите, что Молалев торгует скотом? — спросил Холмс, перебивая рассказчика.

— Да. Это, кажется, его главная доходная статья, приносящая ему, как говорят, очень хороший доход, — ответил Черепанов. — Итак, я продолжаю. Для моего отца этот дом казался очень подходящим. И к тому же он был совершенно лишен суеверия и всегда скептически относился к рассказам о таинственном доме. Он был человек религиозный и утверждал, что никакая нечистая сила не устоит перед молитвой, в особенности если перед тем освятить дом и повесить по углам во всех комнатах иконы. Обдумав покупку, он отправился однажды к Молалеву и заявил ему о желании приобрести дом. Три дня подряд торговались они и наконец остановились на тридцати тысячах…

— Сколько же он уступил с первоначальной цены? — задал вопрос Холмс.

Черепанов слегка задумался.

— Если не ошибаюсь, тысячи две. Помню только, что очень мало, — ответил он. — Однако отец сделал оговорку. Он решил испробовать дом. Было условлено, что отец переселится в страшный дом и если, через месяц, ничего особенного не случится, он покупает его. Молалев охотно согласился. На следующий день после этого отец мой переехал в новый дом, взяв с собою четырех работников и двух приказчиков. Все эти люди служат у нас с детства, очень привязаны к нашей семье и никто из нас никогда не замечал за ними ничего предосудительного. Нас, то есть семью, он не взял с собою на житье и мы лишь присутствовали, когда осматривали дом. Я, отец и служащие осмотрели все помещение самым тщательным образом. Мы выстукивали стены, осматривали чердак и подвал, но не нашли решительно ничего подозрительного. Все было в полной исправности и все ключи целы. Отец мой выбрал для своей спальни комнату, выходящую двумя окнами во двор, имевшую единственную дверь, соединявшую ее с другой, выходившей окнами на улицу. В этой спальне рамы были двойные, забитые гвоздями изнутри и замазанные замазкой еще с зимы. В одном из окон была маленькая форточка, которую, как помню, я закрыл сам на защелку. В эту-то комнату мы перенесли кровать отца, ночной столик, умывальник и кое-какие мелочи, а сами, с наступлением вечера, ушли. По рассказам служащих, отец расположил их в эту ночь спать в той комнате, в которую выходила его дверь, а сам заперся на ключ. Эту ночь, неизвестно почему, мы сильно тревожились и почти не спали, бродя всю ночь взад и вперед по улице…