Прокол - Юрий Вяземский

Вяземский Юрий Павлович

Прокол

Юрий Вяземский

Прокол

Сзади медленно и тяжело нарастал надсадный, вибрирующий гул, слышались скрежет металла и громкое, ритмичное чавканье резины. Спереди ползла по асфальту громадная бесформенная тень, а вместе с ней бесшумно и страшно надвигалось сверху, снизу, с боков, со всех сторон что-то еще более громадное и бесформенное, заслонявшее собой свет.

Сергей ехал на велосипеде. Сзади его догонял тяжелый самосвал с прицепом, а впереди был узкий и длинный тоннель под большим железнодорожным мостом. Сергей старался проскочить тоннель раньше самосвала.

Он влетел на скорости в его темную прохладную тесноту, которая постепенно стала заполняться хриплым ревом мотора. Бетонные стены тоннеля в несколько раз усиливали этот рев, точно хотели оглушить Сергея, вырвать из седла, бросить на шершавый асфальт под колеса ревущей сзади машины. Сергей пригнулся к рулю и налег на педали, прорываясь сквозь оглушительный полумрак навстречу слепящему свету.

Велосипедист выскочил из тоннеля почти одновременно с самосвалом. Тот обогнал его, обдав жарким чадом из выхлопной трубы, и, надрывно урча, полез в гору. Сергей перевел дыхание, смахнул рукой пот со лба и, привстав на педалях, пошел на подъем.

Преодолев его, Сергей съехал на обочину, затормозил, неуклюже сполз с седла. Ноги у него дрожали от напряжения и почти не сгибались. Сергей кое-как перебрался вместе с велосипедом через придорожную канаву, бросил возле нее велосипед, а сам пошел дальше к кустарнику и редким березкам, узкой полосой тянувшимся вдоль шоссе. Дойдя до них, он лег на пыльную, выцветшую траву, раскинул руки и закрыл глаза.

Он лежал на солнцепеке и ни о чем не думал. Перед глазами бежали разноцветные круги, ломило спину, стучало в ушах. Сергей подумал, что ему приятно ни о чем не думать.

Место, выбранное им для отдыха, было неудачным во всех отношениях, голым, неуютным. Но Сергея это не смущало. Он не искал удобства и живописности. Главным для Сергея было то, что у дороги стоял километровый столб с отметкой 160. А значит, именно здесь надо было делать привал. Так Сергей решил заранее и не мог изменить своего решения, даже если бы в этом месте было болото. В таком случае он бы устроился на обочине и отдыхал сидя, упершись спиной в километровый столб.

На прошлом привале ему повезло. Стодвадцатикилометровый столб, у которого Сергей мог остановиться, стоял в на редкость живописном месте: на высоком берегу небольшой, но глубокой реки, защищенной от солнца плотными кронами деревьев. Сергей искупался, смыл с себя пыль и пот, а затем на несколько минут спрятался от жары в прохладную, пахучую тень.

Повезло ему и на восьмидесятом километре, где он сделал свой первый привал. Восьмидесятикилометровый столб стоял в деревне, название которой Сергей. уже успел забыть. Что-то труднопроизносимое со множеством согласных. В деревне была столовая, в которой Сергей подкрепился и наполнил горячим какао флягу, пристегнув ее к велосипедной раме.

Три раза подряд человеку не должно везти.

Следующий привал Сергей решил сделать через тридцать километров. Надо было сокращать промежуточные дистанции, чтобы не выбиться из сил. Сергей чувствовал, что они на исходе, а ему еще предстояло проехать около ста тридцати километров. На такое большое расстояние он еще никогда не ездил, тем более без предварительной тренировки. Но именно сегодня ему было необходимо преодолеть триста километров. Иначе он не мог. Он должен был добраться до цели во что бы то ни стало, в точно назначенный им самим же срок, останавливаясь лишь в тех местах, где он заранее решил остановиться.

"Главное-доехать до стодевяностого километра, а там, может быть, появится второе дыхание", - подумал Сергей.

По графику Сергей должен был отдыхать пятнадцать минут. Но не прошло и десяти минут, как он понял, что не может дольше оставаться без движения. Внутри его незаметно родилось томительное беспокойство, которое не давало ему лежать на земле, заставляло подняться на ноги.

Сергей вскочил, отер краем майки лицо, облизнул пересохшие губы, поднял с земли велосипед и выбрался на шоссе. Его слегка покачивало и мутило. Но Сергей знал, что стоит ему сесть на велосипед, как все пройдет.

Ветер был попутным, и ехать было легко. Сергей принял низкую стойку и постепенно наращивал скорость. Тридцать километров он должен пройти за пятьдесят минут. Пока еще остались силы и дует попутный ветер, нельзя терять скорость, нельзя сбавлять темп. Достаточно расслабиться на несколько минут, пожалеть себя, и...

Сергей опустил голову и все внимание сосредоточил на педалях, время от времени бросая быстрые взгляды перед собой, чтобы не попасть передним колесом в выбоину и не соскочить на обочину. Он старался максимально притупить сознание, заставить мозг работать в унисон с ногами и корпусом раз-два, раз-два, правая нога жмет педаль вниз, а левая тянет туклипс вверх, вниз-вверх, вниз-вверх, и быстрее, резче, цепче, пружинистей... Чтобы все ушло в педали, в это монотонное, бесконечное движение, в горький привкус во рту, в машинально жующие челюсти... Слиться с велосипедом, врасти в него, стать с ним одним целым. И главное - ни о чем не думать, ни о чем не вспоминать... Сергей знал, что так легче ехать. Так легче жить. Только не думать, не считать километры, не останавливаться. Раз-два, раз-два, вниз-вверх, вниз-вверх...

С тех пор как Сергей ушел из велосекции, он ездил на длинные дистанции всего три раза. Летом он почти ежедневно тренировался для собственного удовольствия, гонял на время сорока- и шестидесятикилометровки. Но на дистанции свыше двухсот километров он ездил лишь в исключительных случаях. Первый раз он отправился на двести километров, когда провалился на первом же вступительном экзамене в институт, в который давно мечтал поступить. Второй раз - на двести сорок, когда безнадежно влюбился в Ирку. Третий раз - на двести семьдесят, когда насмерть поссорился с Кауркой Семеновым, которого считал своим лучшим другом.

И все три заезда окончились успешно. Правда, в одном из них Сергей попал в проливной дождь и вымок до нитки, а в другом его толкнул на повороте и выбросил в кювет междугородный автобус. Но то были лишь "технические неполадки", незначительные эпизоды, ничуть не умалявшие главного достижения. А главным было то, что все три дистанции покорились Сергею, и одновременно ушли в прошлое и вон из сердца провал на экзамене, совершенно недоступная Ирка и Юрка Семенов, из-за сущего пустяка предавший Сергея.

В этот раз Сергею было особенно трудно. Так трудно ему еще не было. И поэтому он выбрал самую длинную дистанцию и самый жесткий график.

На следующем привале Сергей допил остатки какао. Он встал с земли еще более усталым и разбитым. "Протянуть бы еще тридцатку, а там... а там видно будет. Должно же когда-нибудь появиться второе дыхание", - подумал Сергей.

Теперь самое главное было вытерпеть, преодолеть барьер усталости, не остановить велосипед, не повалиться в изнеможении на землю. Иначе все впустую. Иначе не стоило и ехать.

Дорога вошла в лес, повернула влево и неожиданно уперлась в высокую и крутую гору. У Сергея тоскливо заныло в желудке. Он знал, что на второй половине дистанции будут горки, но не предполагал, что они появятся в самый трудный для него момент и будут такими высокими. "Надо стараться не думать о том, что будет дальше, - подумал Сергей. - Надо сосредоточить все внимание и все силы на одной- единственной горке и забыть о том, что за ней будет другая. Иначе не поднимешься. И так каждый раз... А потом можно будет отдохнуть".

- И только попробуй, гад, слезть с велосипеда! Придушу собственными руками! - крикнул сам себе Сергей и, привстав на седле, полез в гору.

Первый подъем он преодолел довольно легко.

С горы открывалась впечатляющая панорама. До самого горизонта простирались ровные гряды холмов; высокие, поросшие лесом, они шли перпендикулярно шоссе, которое описывало их синусоидой, сверкая на солнце асфальтом.

Но Сергею было не до пейзажей. Он думал о том, что надо максимально расслабляться на спусках, но так, чтобы не терять скорости и чтобы по крайней мере треть следующего подъема преодолевать по инерции, с разгону, а на полную катушку включаться лишь на последних десятках метров.

Расчеты Сергея, однако, не оправдались, так как ветер неожиданно переменился и из попутного превратился во встречный. Он особенно свирепствовал на спусках и не позволял Сергею набрать нужную скорость, не затрачивая при этом усилий. В результате разгона хватало лишь на первые двадцать метров, и почти весь подьем приходилось интенсивно педалировать, привстав с седла и помогая корпусом.

Подъемы с каждым разом становились все круче и продолжительнее, и Сергей подумал, что его вряд ли надолго хватит. А тут еще асфальт стал бугристым, покрытым гравием. Руль трясло так, что из глаз Сергея летели искры, а зубы грозили в любой момент прикусить язык. Сергей попытался свернуть на обочину, но попал передним колесом в вязкий песок и чуть было не упал. Из последних сил нажав на педали и рванув руль вверх, Сергей еле-еле выбрался из песка на бугристый асфальт и, стараясь не выпустить из рук прыгающий руль, пополз вверх.