Педагогическое полено - Виктор Мбо

Мбо Виктор

Педагогическое полено

Виктор Мбо

Педагогическое полено

Посвящается моему сыну Марку

"... деда моего звали Буратино,

отца моего звали Буратино,

и тебя тоже будут звать

Буратино... "

Папа Карло

"Национал-социалистическая партия Италии поздравляет соотечественников с Рождеством и приглашает всех истинных патриотов встретить этот светлый праздник в кругу друзей и единомышленников. Состоится лекция на тему "Был ли Христос арийцем? ". Евреям вход воспрещен... "

Большая малярная кисть крест-накрест скользнула по черно-белому объявлению трехмесячной давности. Жирные полосы клея на миг засияли на выцветшей за зиму бумаге и тут же поверх была прижата новая цветная афиша: "Театр Папы Карло открывает новый сезон 1934 года! Перед гастролями в США только 10 дней в Италии! Все звезды театра в новой программе! Спешите видеть! ".

Точно такие же афиши уже висели почти на всех улицах и улочках Рима, а одна была удостоена высшей чести - она лежала на огромном столе в кабинете Папы Карло, распространяя свежий запах типографской краски. Настроение у хозяина кабинета было превосходное - как всегда перед открытием театрального сезона. Да и оснований грустить не было. Папа Карло успешно вел дела нового театра, популярность которого очень быстро стала приносить серьезные деньги. После головокружительного успеха гастролей сезона 1929 года на Бродвее, труппа и сам папа Карло стали таким же символом Италии как опера Ла-Скала!

Не стоит даже и говорить, что дела театра отнимали у недавнего плотника все свободное время. Cобственно, теперь никто и не смог бы предположить, что этот пожилой респектабельный господин жил когда-то в маленькой каморке, перебиваясь с хлеба на воду.

Только маленькие дети, конечно же, верили в это, но когда они становились постарше, взрослые объясняли им, что история о золотом ключике не более чем красивая рекламная сказка.

Само слово "каморка" являлось по общему мнению производным от "kamorra" и прозрачно намекало на связи Папы Карло в преступном мире.

Теперь Папа Карло жил в шикарном доме на плаццо дель Марко, ездил на черном "Ламборджини" и вообще превратился в настоящего римского аристократа.

Только Буратино нисколько не изменил своей натуре. Правда, теперь он учился в самой престижной частной школе, но его более привлекали одинокие прогулки в окрестностях города или развлечения в обществе таких же как он сам отпрысков богатых семей. В лучших традициях "золотой молодежи" Буратино и его приятели целыми днями бездельничали. И как происходит всегда в таких случаях, средства от скуки находились за той чертой, после которой начинаются конфликты с родственниками, неприятности в школе а то и что посерьезнее. В день когда Папа Карло в третий раз вытащил Буратино из полицейского участка, куда тот опять попал за употребление кокаина, между ними произошел крайне неприятный и весьма банальный разговор отца и сына. После этого разговора Буратино ушел из дому и непонятно где жил три дня, а папа Карло всерьез задумался о том, чтобы

перевести сына в закрытую школу для трудновоспитуемых подростков.

В школе тоже жаловались на Буратино:

- Он какой-то не такой как все, плакала учительница, - В нем совершенно патологическая злоба, он издевается над одноклассниками, сквернословит, открыто лжет...

Буратино и вправду ни с кем не дружил. Его все боялись, не было ни одного сверстника, который бы не испытал на себе твердость его деревянных острых кулаков. Вспышки беспричинной злости охватывали его по малейшему поводу. Таким он был всегда, с того самого момента как себя помнил...

А память хранила неясные воспоминания о теплой каморке, в которой так приятно пахли сосновые стружки, древесный клей и еще что-то очень родное, может быть, это был запах матери. Ее Буратино совершенно не помнил, как не помнил и те сказочные обстоятельства, которые были описаны в сказке Толстого. Как и многие другие, он считал эту историю чистой мистификацией, созданной по заказу отца заезжим русским литератором, нуждавшимся в деньгах...

Буратино и сам не мог понять почему он всегда так раздражителен и неприветлив. Просто что-то внутри всегда мучительно отзывалось на мысли о себе и о других, об окружающем мире, о необходимости ходить в школу, общаться с одноклассниками... Даже когда он оставался один, его раздражало тиканье часов, шум города за окнами, лай собаки, пение птиц... Доктора, которых приводил Папа Карло, только разводили руками, отделываясь расхожими фразами о переходном возрасте, юношеских мутациях и прочей чепухой в духе Бенджамина Спока.

Даже светило мировой психиатрии из Мюнхена доктор Карл Густав не мог пока что сказать ничего определенного. Он отказался от предложенного солидного гонорара и бесплатно наблюдал Буратино уже в течении года, расчитывая осветить историю его болезни в своей новой книге: "Дер гроссе вальцешуллен". Светило очень заинтересовалось одним крайне необычным моментом: даже в самых глубоких невротических состояниях его пациент быстро успокаивался, если в руки к нему попадали некоторые предметы, которые объединяло только одно - все они были правильной цилиндрической формы... Это мог быть и толстый неоточенный карандаш, и футляр от подзорной трубы или толстая и круглая коробка от сигар.

Карл Густав даже склонен был предположить во всем этом латентное гомосексуальное стремление к обладанию фаллическим символом, но гипотеза разваливалась в связи с тем, что сексуальная ориентация Буратино была однозначно нормальной К тому же в своей предыдущей работе Карл Густав доказал, что фаллические ассоциации возникают только в случае внутренней заполненности их объекта, а пустота напротив является символом женского детородного органа. Разгадать загадку помог случай...

... В этот день Буратино опять не пошел в школу. Проснувшись поздно днем, он почуствовал себя плохо-нервы были на пределе. Если бы оставалось хоть немного кокаина, то можно было бы быстро привести себя в порядок, но этот белый волшебный порошок изчезает так же быстро как бенгальский огонь. Выглянув в окно, Буратино с ненавистью отметил, что вчерашние тучи над Вечным городом рассеялись и стоял один из тех ярких солнечных весенних дней, которые так любят голуби и туристы. Впрочем, последние встречались на улицах и площадях все реже и реже - эти крепкие парни в коричневых рубашках очень быстро навели страх на приезжих. Сам-то Буратино их не боялся и в чем-то даже им симпатизировал. Политика его никогда не интересовала, но ему нравился тот животный ужас, который наводят на граждан ребята со свастиками на знаменах. В конце концов Буратино перестал думать об этом, так как вспомнил, что вчера поздно вечером он стянул у papa ключ от стола в его кабинете. Если в этом столе есть наличные, проблема с порошком будет решена на день-два. Буратино даже на миг почувствовал это ни с чем не сравнимое радостное прикосновение непонятно чего, которое так нежно отзывается в каждой частичке тела, с каждым ударом серца... ... Ключ дважды беззвучно провернулся в замке, что-то негромко щелкнуло и ящик стола скользнул наружу. Денег там было немного, но на грамм должно хватить. Буратино собрался уже было возвращать ящик в исходное состояние - вскоре должен был приехать papa - но тут его внимание привлек большой черный конверт, в котором, судя по его размерам, тоже могли оказаться деньги...