Рассвет - Сергей Галихин

Галихин Сергей

Рассвет

Сергей Галихин

Рассвет

Трактор шел медленно, но верно, словно поезд по рельсам. Ровный рокот, исходивший от машины, вселял уверенность, что ее ничто на этом, да и на том свете остановить не в силах. Гусеницы неотвратимо накатывали на все, что попадалось на их пути, чтобы подмяв под себя, затем выплюнуть "это" уже в изжеванном виде. В небо взвилась стая ворон вперемешку с чайками. Число их было на столько велико, что небо исчезло под зловещей тенью.

Неподалеку от железного властелина гигантской свалки копошились серые бесформенные комочки. Один из них разогнулся от накатывающей боли в пояснице и, выпятив вперед остатки живота, пошевелил лопатками. В этот момент стало понятно, что бесформенность этому человеку, как и десяткам его компаньонам по мусорной свалке, придает старая, давно пришедшая в негодность одежда. А людей, ищущих здесь что-либо, было на самом деле много. Конечно, в большинстве, это были бомжи, но кроме них сюда захаживали пенсионеры, люди сильно пьющие и потому вечно безденежные, да и просто те, для кого перерывание мусора было единственным источником существования.

- Не трожь, сволочь! - крикнул Гриша.

- Ага, тебе отдам! - огрызнулся щупленький старичок, торопливо набивая карманы грецкими орехами.

Грише было тридцать восемь лет. Жена от него ушла в прошлом году, когда он в очередной раз сильно запил. Детей у них не было, поэтому причин оставаться с мужем алкоголиком, после шести неудачных попыток его вылечить, она больше не видела. Гриша пил, близкие и знакомые ему люди постепенно становились далекими. На работе, кроме как пить, делать было практически нечего. Зарплату, пусть мизерную, платили не регулярно. Время от времени электрикам приходилось продавать кабель, пакетные выключатели, лампочки. Правильнее, конечно, будет сказать, что они просто воровали. Хотя нет. Оправдываясь перед самими собой, они говорили что берут свое. При советской власти все было объявлено общим, так что, как говорится, все вокруг колхозное, все вокруг мое. Часто за товар покупатель расплачивался водкой. Ну не в семью же, на самом деле, нести свою долю.

Так Гриша и докатился до поисков пропитания на помойках и свалках. А грецкие орехи он любил всегда. Сейчас же они выступали в роли особенного деликатеса. Нечего, что с плесенью.

- Уйди, сука! - заорал Гриша. Дед вздрогнул от громкого окрика и робко посмотрел в глаза великана.

У Гриши в руках расползся старый бумажный пакет, в котором и были орехи.

И пока он пытался удержать пакет в руках, противный старичок набивал ими свои карманы. Но теперь старичок сообразил, что если он сейчас не уйдет, то ему дадут тумаков. Соперник был почти вдвое моложе, в десять раз сильнее, так что у деда не было никаких шансов. Он протянул вперед руки и разжав кулаки положил орехи в порванный пакет. Трусливо семеня прочь старичок ликовал.

Ведь он отдал не все орехи, в его карманах кое-что осталось.

Гриша достал из кармана старую грязную тряпичную сумку и, сложив в нее лакомство, направился в сторону дома. Кроме орехов, в сумке лежал чуть тронутый плесенью батон белого хлеба, девять пустых пивных бутылок и две свеклы, сгнившие всего лишь на половину. В общем день был удачным. Иногда улов, правда, бывал и побольше, но это тоже было хорошо.

На рейсовом автобусе Гриша добрался до колхозного рынка. Сегодня была среда, день завоза мяса. К обеду его должны были перебрать и отсортировать.

Уже два месяца как кладовщик дядя Паша отдавал Грише ненужные части мясных туш. На восемьдесят процентов обрубки состояли из голых костей. Не бог весть что, но супчик из этого можно было сварить очень даже неплохой.

- Здрасти, дядь Паш, - улыбнулся Гриша.

- А... Это ты... Вон в том ящике посмотри, - сказал дядя Паша, показывая на большущий деревянный ящик, стоящий в углу. Дядя Паша был немногим старше Гриши, и было смешно слышать от него обращение "дядя Паша".

Гриша подошел к ящику и принялся выбирать, что получше. В основном у костей и обрезков вид был ужасный, поэтому их и не пускали в продажу, но все же Гриша кое-что для себя смог отыскать. На удачу обвальщики сегодня не аккуратно обрезали мясо и кости обещали к вечеру наваристую похлебку.

Выбрав три самые аппетитные косточки, Гриша направился к выходу. Он никогда не брал много. Эта процедура повторялась каждую неделю, к тому же конкурентов у него не было.

- Спасибо, дядь Паш, - сказал Гриша, остановившись возле входной двери.

- На здоровье, - отозвался кладовщик.

- Я на следующей неделе зайду?

- Заходи, - кивнув головой, сказал дядя Паша и, открыв помятую общую тетрадь, начал переписывать в нее что-то с накладной.

Гриша вышел на улицу и прищурился от яркого солнца. Теплый ветерок коснулся своим крылом его небритой щеки. Воспоминания, как казалось из прошлой жизни, напомнили о юности в деревне и первых месяцах после свадьбы. Действительность медленно отступила на второй план.

Тяжелая рука, явно не из волшебного прошлого, ударила Гришу по плечу и, схватив за одежду, увлекла назад.

- Я кому сказал иди сюда!

Гриша обернулся и увидел перед собой сытое лицо молодого сержанта милиции с наглыми, самодовольными глазами.

- Пошли. Быстро!

- Я нечего не сделал, - оправдывался Гриша.

- Не разговаривать!

Сержант подвел Гришу к газику и, открыв дверь, подтолкнул его к черному проему.

- Залезай.

- А что я сделал, начальник?

- Быстро! - приглушенно прорычал милиционер и приложил Гришу резиновой дубиной по правому бедру. Удар был хоть и не сильным, но очень чувствительным. Гриша заторопился сесть в машину.

В полумраке глаза сразу же различили силуэт еще одного пассажира. Тот тихо сидел в дальнем от двери углу, положив кулачки себе на колени.

На улице кто-то окликнул сержанта, тот сказал "иду" и с силой захлопнул дверь. Инстинктивно Гриша отстранился от жуткого звука.

- Тебя за что взяли? - обернувшись спросил Гриша незнакомца.

- Что-то украли из рыбной палатки, - ответил тот. - Я разговор слышал.

Говорят, что бомжи там крутились. Вот они всех подряд и хватают, у кого видок не того.

Гриша посмотрел на узкую полоску света, пробивавшуюся из-под двери. Он встал с узкой железной скамеечки и, пригнувшись, подошел к двери. Осмотрев ее внимательно Гриша заметил, что она не захлопнулась. Железная гайка, попавшая между дверью и корпусом машины, приняла на себя всю силу удара и не дала сработать "собачке". Гриша приложил ладонь к двери и осторожно толкнул ее. Дверь с легкостью поддалась, издав слабый металлический скрежет.

Полоска света увеличилась. Гриша притих и прислушался к шуму на улице.