Сукин сын. Истории из жизни. Сборник №8 - Алик Гасанов

Сукин сын

Истории из жизни. Сборник №8

Алик Гасанов

© Алик Гасанов, 2017

ISBN 978-5-4483-9379-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Рижский бальзам

Как-бы замечательно было бы вернуться хоть раз на много лет назад, и что-то исправить. Эх!.. Мелочь какую-то. Сколько дров нами наломано, сколько брошено зря, потеряно по-глупости… А ведь и вправду: вернуться бы лет на двадцать назад, и… По другому сделать. Вы бы что хотели исправить?

Клубок закручивается туго. Всё взаимосвязано. Совершенно не испытывая желания, я зачем-то согласился выпить тот раз, уступил Андрюхе, другану своему армейскому, хотя уже не раз убеждался, что Андрюха мой – дурак набитый, и вечно в неприятности с ним вляпаешься. Так и в тот вечер. Прицепился Андрюха – «давай, вмажем, Алик! Давай! Чё-то скукота…» И вот я, к концу армейской службы своей уже значительно растеряв честное своё имя примерного солдата, в который раз получив от ротного «последнее китайское», какого-то чёрта нажрался с Андрюхой бражки. А веселее совсем не стало. Наоборот, тревожнее на много. Потому как в те времена в армиях было именно тревожно. Чуть ни каждый день из нашей части бежали солдаты. В основном прибалты. Литовцы, латыши… Их республики первыми вышли из Союза, и по телеку крутили чёрти-чё, и побежали пацаны домой пачками. Из вражеской России на любимую родину. Каждый вечер после проверки начинала гудеть сирена, и мы потом бегали по лесу, искали очередного «бегунка». Находили только форму прямо за забором. Приезжают, бывало, к солдатику на свидание, он тут же переодевается, садится в поезд, и через полдня уже дома. Ищите!

И строили нас «по тревоге» чуть ни три раза в день. И увольнений не давали, и по части злые офицеры ходили целыми кучами, а мы с Андрюшей, короче говоря, накушамшись бражки из огнетушителя*, и… И вот опять нас уже строят, и опять проверяют-пересчитывают, а я на Андрюху уже злой, потому как Андрюха плохо себя контролирует, и языком мелет чушь всякую, и вообще сразу видно – пьяный он, сволочь.

…Нас построили на плацу. Взводные перекличку провели по списку, шарахают сапогами на доклад. А мы с Андрюхой стоим тихохонько в самом «заду», и никто нас не видит, не слышит вроди. И ещё пять минут, и мы будем в роте. А там я Андрюху спрячу, заставлю принять душ, и всё-такое. И вот командиру части доложено, что «незаконно отсутствующих нет!», и вся часть замерла, ожидая команды «вольно! разойдись!», как вдруг Андрюша-падла бледнеет, шо сметана у крынке, и начинает выворачиваться, обильно пачкая плац бражкой с карамельками «бе-е…». Ротный подскочил, принюхался хмуро, и, взяв нас с Андрюшей за шкирки, потащил в штаб. И получаю я вместе с Андрюшей по10 суток. У меня вторую неделю уже дембель должен быть, а я получаю 10 суток ареста за употребление спиртных напитков, короче говоря!…

И вот вам закономерность, как есть: я не послал тогда Андрюху к чертям, когда он предложил выпить (хотя должен был!), и попал «на губу», и задержался «в армиях» ещё на месяц. А именно в этот месяц мою зазнобу тщательно обхаживала какая-то сука, а зазноба моя честно считала дни, и, когда моя служба плавно пошла уже на третий год, моя зазноба ни с того ни с сего вышла замуж, и умотала к чертям собачьим куда-то на Украину. Такие дела…

Нет-нет! Я не жалею теперь, ей-богу. Я провожу параллели. Всё взаимосвязано.

И готовились мы к дембелю, как к таинству святому. Чуть ли не сразу же с начала службы. Смешно… А каждый уважающий себя салабон был обязан обзавестись дембельским чемоданом, в котором трепетно хранились святые мощи: подарки для Любимой (как правило дорогая косметика и кружевное нижнее бельё), подарки для сестёр и мамы (у кого кто есть), гражданская одежда, шикарный одеколон, деньги, письма, и дембельский альбом. А у особо крутых кексов были ещё и охотничьи ножи моего производства, коих я настрогал штук двести, пока служил. Особая моя страсть, но я не об этом.

И вот в соседней роте, помню, рядом с нами влачат своё скорбное существование такие же, как и мы с Андрюхой, передержанные дембеля. Саня, Вовчик и Заур. Так же, как и у нас, срок службы этих товарищей уже пошёл на третий круг, но их, как нарушителей, держат до сих пор, мотая им нервы. А тройка знаменитая на всю часть. Друг за друга горой. Плечо к плечу.

– Одной ложкой говно хавали, – говорят про таких обычно.

И вправду. Три друга, три товарища. Сколько передряг, сколько суток… Всегда вместе, всегда рядом. И вот как-то вижу я такую картину. По части бегают Заур с Вовчиком, злые, как черти. Чё стряслось?

И по ротам прошла невероятная сплетня:

– Саня «военный билет» получил в штабе. Ни чё не сказал, а на дембель ушёл втихаря! И дембельские чемоданы ихние «крысанул»*!…

Вовчик чуть не плакал, не веря в произошедшее, и горько вспоминал, как они втроём всё делили меж собой.

– Завалю суку…, – хмуро шипел Заур, выспрашивая у пацанов, – Откуда?.. «Краснодарский край…»? А город какой?, – и записывал адрес Сани, – Бля буду, завалю поеду…

– Мамкин платок даже взял, мразь…, – у бедного Вовчика дрожали белые губы, – Прикинь?..

Худо-бедно, а мы с пацанами собрали по мелочи и Вовчику, и Зауру на дорогу. Кто брюки отдал, кто пару сотен сунул. Не поедет же нормальный мужик домой на дембель с голым задом!.. Каждый дал, чё мог. Былой роскоши конечно не восстановишь уже, но… Более-менее солидно… Я даже выделил скрепя сердце бутылку «Рижского бальзама» из своего арсенала (у меня их было четыре штуки, и я с них пылинки сдувал! Глиняные бутылки, запаянные сургучом! Круче подарка я не представляю до сих пор!). И история через неделю стала затихать, и вот как-то захожу я в казарму, а в казарме тишина непривычная…

…Вовчик сидел на кровати, шмыгая носом, и размазывая сопли по мокрому лицу:

– Бля буду… Найду, поеду!.. Обязательно найду… Всё брошу, и поеду!.. И одного, бля… И второго найду… С-суки…

А на полу перед Вовчиком – его чемодан с поломанными замками…

Эх… Если знать бы… Если бы…

А на дембель я всё равно опоздал.

– — – – – – —

бражка из огнетушителя* – притча во языцах армейской древности. В казармах висели огнетушители. Здоровенная бандура литров на 12, наверное. Выкручиваешь верхнюю крышку, наливаешь туда варенья, сахара, водички, жменю дрожжей… Висит огнетушитель себе спокойно у всех на виду, возле окошка над батареей… Ночью аккуратно сольёшь скока надо, водички добавишь… Очень удобно и практично.

крысанул* – обворовал своих, пользуясь доверием.

****

НА СТАНЦИИ ШАЛКАР

Лет двадцать уже прошло. Или больше?..

…Приехали как-то за мной неожиданно. На ночь глядя.

Трое. Пригласили в гости. А время позднее. Посидели «на дорожку», поужинали напоследок. Водку пили, казахского бесбармака целый казан съели. Нормальные пацаны. Анекдоты даже травили. Потом я поцеловал любимую, и поехал. Прикрывая спортивной курткой наручники, с трудом залез в вагон, и занял своё место у окна в плацкарте…

…Ехать полторы суток.

Ближе к утру мы так накушались водки, что меня уже через раз забывали пристёгивать к столику, и в туалет я ходил практически один…

На кой хрен я тогда это сделал, до сих пор не пойму? Какой смысл был мне прыгать с поезда мордой в снег «в дупель» пьяному, в наручниках, в пяти километрах от станции, без копейки денег, в спортивном костюме, среди ночи?

Дед на разъезде, увидев красное пятно на моём пузе (налетел на штырь в сугробе), не обращая внимания на наручники, легко закинул меня на коня к внуку, и через двадцать минут моей первой в жизни и поэтому изнурительной скачки на лошади, совсем окоченевшего, меня грубо снимал какой-то мужик возле двухэтажного здания районной больницы посреди заснеженной степи.

К своему удивлению никаких сознаний я не терял, всё слышал и понимал, и холод чувствовал даже желудком. Был бы трезвый – сдох бы, ей-Богу…

…Даже на операционном столе я трясся от холода, лязгая зубами и ругаясь.

Как они браслеты сняли, интересно?.. Холод заглушал всё, даже ужасную боль в распоротом при падении животе. Боль спазмами выворачивала наизнанку и я, категорически презирающий употребление мата всуе, теперь злобно и всё громче матерился на чём свет стоит, пару раз даже искренне желая побыстрее уже помереть. Меня резали, шили, чё-то чистили, кололи под ключицу, втыкали в меня катетеры, а я дрожал, как отбойный молоток.

…Перед этим насмешила молоденькая медсестра, когда после солидной дозы морфина для анестезии я спокойно ответил на её вопрос. Для несведущих поясню: анестезиолог, проверяя, действует ли наркоз – смотрит в зрачок, спрашивает о чём-нибудь. Вокруг меня склонились две казашечки-красавицы. Щебечут тихонько, готовят меня, ждут хирурга. Одна молчунья пухленькая. Другая хохотушка смешливая. Личико надо мной склонила, глазищи огромные, чернющие, спрашивает с акцентом тихонько, чтобы подружку повеселить: «Ти меня хочете?». Думает, что я уже вырубился. А я слабо улыбаюсь, отвечаю: «Тебя одной мне будет мало.» Охренела, побледнела и больше не улыбалась. Хирург хмуро разрешил ввести третью дозу, и мрачно проверял вены: Наркоман? Нет, вроди не наркоман… Наркоз не берёт, и всё…