Пилот беспилота - Денис Викторович Прохор

Денис Прохор

Пилот беспилота

Под Золотым и Горским было. На шестой день оперативного котлотворения. Танкисты казачьего луганского полка разбирали по кирпичику очередной вражеский укреп на пути к славному городу Лисичанску. Ковыряли настойчиво. Пулеметно и пушечно. На покатом холме в толстой броне из густой зеленки силосная башня 8-10 метров высотой, два бетонных коровника под дырявой шиферной крышей и кирпичный гараж с длинными ржавыми воротами. Такая вот, на первый взгляд, сельскохозяйственная нелепица. Но опытный враг превратил ее в солидную фортецию. Огрызался системно, бил неожиданно и пока жила активно его тяжелая бронетехника (минимум две Т-64) укреп не просто стоял. Он хохотал в голосину 122-ми минометами и сплевывал презрительно в сторону наших парней огненным боем из недоступной зеленки. Да-а. Плевал далеко и мощно. На 1200–1700 метров и прямо в душу танкового комбата с позывным Жуков и по фамилии тоже Жуков.

— Не, ребятушки, дело так не пойдет. С толкача не тронется. — сказал Жуков всем присутствующим на временном командном пункте. — Пока Лелека или что там у них летает и мы не взлетим и даже не доползем. Курите опять, штурмовые!

В призрачную тишину полуденного леса, с птичками и ветром, вторглась мускулистая с синей летучей мышью на плече рука старшего штурмовой группы. Поднялась лениво и вниз пошла также. С утра штурмовая группа ждала приказа на атаку. Как положено, во всей военной сбруе, с заряженными «трубами» и запасными рожками в разгрузках сидели бойцы на прогретой броне. Не грешники и не святые. Самая человеческая мякотка. Жуков своих штурмовых без особой нужды никогда не дергал. Задачами и целями особо не грузил и слова не нужные, потому что прекрасные, не говорил. После карты, рации и «первая колонна марширен, вторая колонна марширен…», Жуков заканчивал свое выступление перед штурмовым строем всегда одинаково и жирно.

— Такая кулебяка, пацаны. Что получится, не знаю, но нам с этим жить. Это знаю точно. И вы теперь знайте. Аминь.

Сегодня все это Жуков рассказал в 9. Потом в 10. Потом просто сказал старшему, что начнут в 12, но огневая подготовка продолжилась, а противник не уступал. Танки комбата Жукова выходили на позиции, делали два-три выстрела и получали мгновенную ответку. К обеду один Т-72 был подбит, а еще два спасла динамическая защита. Но главное, еще утром подразделение Жукова ослепло на оба свои Мавика. Коптеры посадили на землю (на чужую землю!) антидронной пушкой и оператор Компотыч отложил в сторону пульт управления, достал телефон и зарубился в Сталкера на Андроиде под сиреневым тревожным кустом. Жуков дал координаты укрепа РСЗОшникам. Через несколько минут со стороны Первомайска прилетело 3–4 пакета бомбического, громкого «Смерча». Обрушили силосную башню. Выдрали клочья зеленки по периметру и пробили насквозь ржавые ворота гаража.

— Обороты, Михель. Обороты! — закричал Жуков. — Пока не очухались, вперед!

Но едва танки высунули пушки из леса и дали один слаженный залп, как по ним ударили минометы, а затем присоединились орудия Т-64 и еще чего-то по мелочи. Жуков не стал прислушиваться.

— Стоп машина. Михель, отводи коробочки.

Жуков глубоко вдохнул и меленько-меленько выдохнул.

— Какой день непутевый. Даже небо за них.

— Тут одно из двух. — отозвался Компотыч из-под своего сиреневого куста. — Либо Вронченко либо Су-25. Штук 6. Я за сушки.

— Ты то понятно. — проговорил Жуков. — Ты мне другое расскажи, Компотыч. Почему я должен за Вронченко по всему фронту гоняться, когда по штатному расписанию у меня свой водитель дронов имеется?

Компотыч вздохнул, шмыгнул ломаным боксерским носом и сказал мутным, застоявшимся в бездельи голосом.

— А я что. Вронченко шарит, я расшариваю. Я знаю кнопочки, они меня знают. Я нажимаю, меня нажимают. Репчик читаю, горя не знаю. Комбат упрекает, я хохотаю. Не переделать руку в ногу. Что я могу, то я могу. Раунд!

— Шиаунд! — подытожил комбат Жуков и добавил. — Дуй на камбуз, Компотыч, разузнай, что там с кулебякой.

В подразделении комбата Жукова с самого начала были одни резервисты. Шахтеры, дальнобои, менеджеры алюминиевой посуды, электрики и один репер-флейтист из Луганской филармонии. При любых раскладах армия для них не навсегда. Жуков это понимал. На то он и Жуков, чтобы понимать. Компотыч принес теплый котелок с кашей и флягу с чаем. Добравшись до самого донышка, Жуков так и не понял из чего была эта каша. Но она была и довольно съедобная. «Вот уж удивительная какая штука человек». — размышлял Жуков как многие до него и многие будут после. — «Божья обезьяна. Куда его не кинь, везде свой мир создает и в пустоте и на обломках чужих миров. Даже война для него никакая не смерть, а такая специальная жизнь. Где всё все равно как-нибудь устроится. И флейтист станет, если не умрет… Так все умрут. В такой жизни или в сякой. С этой стороны жить за что-то или умирать за что-то суть одно и тоже. А вообще каша огонь! Гаспаряну благодарность. В животе хорошечно и мысли такие… Для пищеварения полезные». Комбат Жуков и сам не заметил как заснул, прислонившись спиной к резиновому колесу БТРа, но и в служебном своем, дисциплинированном сне продолжил рассуждать: «Или Вронченко? Что этот Вронченко? Пампушка гражданская, а как в войну встроился. Любо-дорого. Один бригады спецназа стоит. Удивительная все-таки штука человек. Божья обезьяна».

Жуков сам открыл глаза. Почувствовал. Знал. На поляну заехала пыльная «буханка». Вокруг радиаторной сетки текли белые небрежные буквы: «Пилот беспилота». Буханка проехала мимо самого лежбища штурмовиков и остановилась напротив Жукова. В открытую дверцу упала толстая нога в синей резиновой шлепке и полосатом носке. Вслед за ней образовался и сам Вронченко. Толстенький, волосатый, в камуфлированных лихо обрезанных повыше колен шортах.

— Вот и здравствуйте. Здравствуйте вот. — голос у Вронченко был не сильным, но энергичным. Он держался за полы оливковой куртки пухлявыми ручками и непроизвольно кланялся во все стороны.

— Где больной? Зачем больной?

Жуков смахнул с глаз липкую сонную пленку, поднялся и пожал горячую, сухую руку.

— Вопрос плюнуть и растереть, Вронченко. Верни людям небо. Вот и все.

— Вот и все. — согласился Вронченко. — Все и вот. Помогай, Компотыч.

Компотыч и Вронченко положили на траву два увесистых длинных кофра. Вронченко щелкнул блестящими металлическими замками. Компотыч невольно отступил назад и прикрыл глаза рукой, как-будто спасался от неведомого Жукову сияния. Внутренности кофров были выстелены таинственной рубиновой тканью и устроены были одинаково. Слева в ячейке находился стального цвета коптер, за ним пульт управления